Столичная и мировая общественность отреагировали на болезнь президента нормально — еще сильнее углубились в познание российско-византийских придворных хитросплетений.
Один крупный московский банкир заметил: "Российский валютный рынок — единственный в мире, на котором не отразилась болезнь Ельцина". Действительно, недомогание российского президента произвело определенные колебания на валютных биржах, но — исключительно за пределами России. У нас в эти дни, как раз наоборот, доллар стоял неколебимо, как скала. Это обстоятельство лишний раз подтвердило некую специфическую особенность российской действительности, которая еще не научилась стандартно реагировать на стандартные ситуации: падением курса акций, снижением стоимости национальной валюты. Отсутствие адекватной реакции рынка на болезнь главы государства говорит о том, что это еще не совсем рынок. Зато аппаратно-политическая реакция последовала незамедлительно.
Болезнь Ельцина позволила хотя и неофициально, но всерьез обсуждать вопрос о возможном переносе парламентских выборов. Второй коренной вопрос, который тут же стал предметом живейшего и активного интереса — это возможная передача премьеру президентских полномочий (или части их) на время болезни президента.
Но если возможный перенос выборов с самого начала воспринимался как игра политического воображения, то передача полномочий оказалась весьма чувствительным предметом для разговоров и прогнозов — отсутствие какой-либо вразумительной информации о состоянии президента всю первую неделю его госпитализации на фоне сообщений о том, что врачи не допускают к больному никого, кроме жены и близких родственников, давало обильную пищу для размышлений и предположений.
Отсутствие конкретно расписанной процедуры и самих условий временной передачи полномочий превращает этот акт в чисто аппаратное действие, в аппаратную интригу. И насколько можно было судить по нервозным стараниям убедить всех, что здоровью президента ничего не угрожает ("'ядерный чемоданчик' в надежных руках... генерал Коржаков играет в теннис"), все, от кого в той или иной степени зависит решение вопроса о передаче полномочий, оказались в высшей степени незаинтересованными в том, чтобы возникла даже мысль о возможности подобного развития событий.
Ближайшее окружение президента не хочет этого по вполне понятным причинам: все-таки приятнее "окружать" президента с ненарушенным объемом полномочий. Тот, кому эти полномочия могли бы перейти, то есть премьер-министр, поспешил уверить общественность, что самочувствие президента не вызывает никаких опасений. Иными словами, нет никакой почвы для разговоров о передаче полномочий.
Реалист Черномырдин, совсем недавно едва не ставший жертвой дворцовых интриг, не хочет, надо полагать, чтобы возник даже намек на то, что он претендует на полномочия больше тех, которыми уже располагает.
Но именно здесь Черномырдина попутал бес. После того как он на десятый день болезни смог посетить президента в больнице, состоялась пресс-конференция. На ней Черномырдин сказал несколько неловких фраз. В изложении информационных агентств они выглядели следующим образом: "По глазам президента я прочел, что мне надо еще больше работать до окончательного выздоровления президента и что его надо пока еще больше освобождать от его обязанностей".
Сообщение "прочел по глазам" можно было воспринять так, что первое и второе лица государства вообще разговаривали между собой только с помощью взглядов. Не говоря уже о том, что фраза "освободить от обязанностей" в нашей действительности имеет совершенно недвусмысленное значение — уволить, а не облегчить бремя ответственности, хотя чистосердечный премьер, вероятно, имел в виду последнее.
Иностранные агентства моментально интерпретировали эти слова Черномырдина как свершившийся факт передачи премьеру части президентских полномочий. И еще до того, как Черномырдин успел разъяснить, что именно он хотел сказать (наверное, что-то вроде того, что я, мол, буду еще больше работать, пока президент приболел), западные комментаторы успели "передать" полномочия Черномырдину и высказать удовлетворение по поводу того, что ситуация в России в надежных руках премьера. Большей неприятности премьер себе и пожелать не мог.
Что все-таки в действительности с полномочиями президента? Осуществляет ли он их или это делают за него? Многочисленные указы, подписанные в больнице, трудно отнести к разряду свидетельств его трудовой активности. Может быть, он над этими документами и вправду работал в ЦКБ, а может быть, подписывал давно подготовленные и согласованные бумаги.
Но вот в среду на прошлой неделе появилось настоящее, на мой взгляд, свидетельство того, что Ельцин достаточно активен. По сообщению осведомленных источников, Черномырдин на встрече с президентом 3 ноября обсуждал кандидатуры на пост председателя ЦБ. По информации тех же источников, наиболее желательной фигурой премьер называл бывшего министра финансов Сергея Дубинина. Через пять дней, 8 ноября, Ельцин назначит исполняющим обязанности главы ЦБ Александра Хандруева, то есть не человека Черномырдина, а человека Геращенко. Это ход, в котором читается определенная интрига и который надо было сделать лично самому. И для этого требуется определенное здоровье.
Так что, если бы российский рынок умел реагировать на политические факторы, он ответил бы ростом курсовой стоимости ценных бумаг.
Болезнь не лишила Ельцина способности вести политическую игру
МИХАИЛ БЕРГЕР