На открывшийся в Канне 62-й международный кинофестиваль отправилась обозреватель "Ъ" Лидия Маслова, которая взялась за нелегкую задачу ежедневно записывать свои впечатления. Перед вами ее отчет об очередном дне пребывания на кинофестивале.
Вчера в Российском павильоне происходило беспрецедентное событие – остальные павильоны, если бы узнали, что в нашем состоялись поэтические чтения, покончили бы жизнь самосожжением, и вся эта каннская так называемая «международная деревня» состояла бы из только из Российского павильона. Со своим поэтическим творчеством познакомил каннскую общественность известный публицист Виктор Слипенчук. Начав с цитаты из Анны Ахматовой, которая, по словам Виктора Трифоновича, писала такие стихи, что любой публицист бы позавидовал, поэт Слипенчук пояснил, что слово «публицист» приклеилось к нему, когда он стал писать публицистику, после чего вернулся к более родной ему поэзии. Из гражданской лирики Виктора Слипенчука мне больше всего полюбились строчки: «Кому-то деньги хрусткие, кому-то только хруст, вставайте, люди русские, и не скрывайте чувств».
Вечером состоялся просмотр исторического блокбастера Павла Лунгина «Царь», представленного в конкурсе «Особый взгляд». Произведение, слов нет, мощное, масштабное. Все 20 миллионов бюджета на экране, может, и не видны, но как минимум десять заметны. Бесценна, конечно, харизма Петра Мамонова, герой которого сразу вызывает сочувствие и симпатию безотносительно к тому, веришь ли ты в то, что Иван Грозный именно такой и был, или нет (ну, скорее, кстати, нет). Ивана Охлобыстина в роли юродивого, к сожалению, маловато. Вообще, всего как-то маловато – в широком смысле. Вроде бы и бюджет, повторюсь, и декорации масштабные, но есть ощущение какой-то маломерной камерной Руси, как в «Юрьевом дне», что ли, уж не знаю, насколько уместно такое сравнение. Больше напрашивается, само собой, сравнение с Эйзенштейном, но оно для Лунгина, конечно, едва ли выигрышно.
Из запомнившегося лично мне – рекомендую сцену, где маленькая девочка пытается иконой по лбу отогнать медведя от человека, которого он собрался загрызть на потеху чокнутому Грозному. В целом мессидж картины сводится к тому, что с русским народом надо обращаться пожестче, и у царя как помазанника божьего в принципе есть на это все полномочия, однако в финале Иван Грозный вдруг дает слабину, портит целостность образа и как бы извиняется за свое поведение, начиная растерянно вопрошать: «Где ты, мой народ?» Народ по обыкновению безмолвствует.
Но это все во мне говорит личная неприязнь к православному дискурсу – так-то всем «Царь» скорее понравился, и поклонники фильма «Остров», безусловно, будут довольны. Думается, и продюсеры в накладе не останутся – европейская дистрибуция «Царя» обещает быть не кислой, тем более, что он абсолютно укладывается в иностранные представления о богатом русском кинематографе, повествующем о загадочной русской душе.
В плане загадочной скандинавской души всех опять же потряс Ларс фон Триер со своим «Антихристом», о котором я ничего от себя сказать не могу, поскольку мне ввиду занятости освещением мероприятий Российского павильона посмотреть его не удалось. Однако люди, видевшие его, уверяют, что фильм вызывает желание немедленно выпить как минимум литр водки, а еще один российский участник программы «Особый взгляд» Николай Хомерики, узнав, что Ларс фон Триер, которого он недолюбливает, посвятил «Антихриста» почему-то Андрею Тарковскому, приревновал: «Он еще смеет свои фильмы моему Тарковскому посвящать! Увижу, дам по морде».