На открывшийся в Канне 62-й международный кинофестиваль отправилась обозреватель "Ъ" Лидия Маслова, которая взялась за нелегкую задачу ежедневно записывать свои впечатления. Перед вами ее отчет об очередном дне пребывания на кинофестивале.
Самым увлекательным событием шестого дня Российского павильона можно считать начало его разборки на составляющие: сотрудники запаковывают в картон макет киностудии RWS, украшавший павильон все время его существования. Выглядит макет как такая серая картонная коробочка, обсаженная маленькими искусственными деревцами, а на крыше ее стоят игрушечные вертолетики. Занимает это чудо примерно два квадратных метра, что должно, видимо, символизировать размах производственных мощностей RWS. Вот сейчас как раз сотрудницы павильона обкладывают его скомканной бумагой для безопасности транспортировки, а я предлагаю облить его виски и поджечь.
Из одушевленных предметов, которые сегодня развлекали павильонную публику, главным оказался создатель фильма «Царь» Павел Лунгин, которого организаторы склоняли к тому, чтобы он дал мастер-класс, но все-таки уломали на пресс-конференцию. «Скажите мне, что я должен сказать, и я тут же скажу», — обреченно начал режиссер Лунгин свое выступление.
Присутствующих первым делом заинтересовало, как удалось достичь такого исторического реализма, а также не пострадал ли использованный в съемках медведь. Павел Лунгин рассказал, что реализм был достигнут преимущественно за счет актерской фактуры, а медведя своего охарактеризовал как уникальное животное, чуть-чуть отсталое и впавшее в детство, поэтому любящее играть, чем, собственно, и занимались актеры с ним на съемках, в том числе и маленькая девочка, которая укрощает его иконой. Главное, что потребовалось в работе над образом медведя – это вставить ему зубы, повыпадавшие от пристрастия к сладкому.
Попросив закончить «уголок юного натуралиста», Павел Лунгин получил и вопрос, касающийся человеческого участия в создании «Царя», в частности, о сценарии пермского писателя Алексея Иванова. По словам режиссера, в сценарии были слабости, которые он не смог преодолеть, но главное, что удалось – это простая история сложных отношений между Иваном Грозным и митрополитом Филиппом. Отвечая на вопрос, что же все-таки, по его мнению, не получилось в «Царе», автор заметил, что это такое же сложное внутреннее дело, не поддающееся объяснению, как попытка объяснить кому-то постороннему, почему у тебя не работает печень. Попеняв сценарию Иванова на «длинный разгон», из-за которого сюжет начинается несколько раньше, чем хотелось режиссеру, Павел Лунгин похвалил его за удачный финал: ему кажется, что финальная реплика Ивана Грозного «Где мой народ?» — это такая мощная «шекспировская» фраза, которая выражает величайшее одиночество и несчастность тирана.
Отдельно Павел Лунгин прошелся по «Ивану Грозному» Сергея Эйзенштейна, который представляется ему абсолютно непсихологичным и показывающим исключительно внешнюю сторону царя – а как только во второй части Эйзенштейн попытался вникнуть в психологию своего героя, это было мгновенно пресечено заказчиками картины (а именно И.В.Сталиным), и автору пришлось выходить из положения, углубляясь в формальную сторону и создавая эстетическое высказывание, которое Лунгину напоминает китайскую оперу.
В общем, Павел Семенович все излагает очень грамотно и верно, чем очередной подтверждает разделение режиссеров на тех, которые сами не понимают, про что снимают, но зато совершенно сносят крышу своими произведениями, и на тех, которые все очень прекрасно осмысляют и формулируют, но оставляют зрителя в равнодушном уважении к техничности и профессионализму, но не более того.