На прошлой неделе исполнилось 100 дней с того момента, как бывший первый замминистра сельского хозяйства Александр Козлов возглавил Орловскую область. Его рассказ о своих достижениях в целом и за отчетный период в частности, особенно в том, что касается борьбы с наследием прошлого губернатора — Егора Строева, выслушал корреспондент "Власти" Всеволод Инютин.
"Ломки я не испытывал"
— Сразу после объявления о вашем назначении стали ходить разговоры о том, что вас убрали из Минсельхоза России как правую руку Алексея Гордеева.
— Ни его, ни меня никто не убирал. Гордеев действительно сам попросился в Воронежскую область. Такой шаг можно понять: он десять лет был министром, сделал очень многое для отрасли, в частности с огромным трудом продавил нацпроект по сельскому хозяйству. Но ему, видимо, понадобилась смена обстановки, да и в Минсельхозе нужна была свежая кровь.
— Каково быть первым на селе после далеко не последнего в столичном городе?
— А я вообще сельский человек. Жил до приезда сюда недалеко от поселка Константиново Раменского района Подмосковья. Причем не в элитном поселке, а в натуральной деревне, которая называется Плетениха. Жил я там, конечно, не в избушке, а в обитом деревянном доме. Построил его, кстати, сам. Так что большой ломки я не испытывал.
— В чем для вас главное отличие работы в регионе от службы в Минсельхозе?
— В министерстве я был, образно говоря, начальником штаба. Много ездил по регионам, но именно я курировал работу самого министерства — от документооборота до кадров и внешних связей. Но там другая сфера ответственности: ты отвечаешь перед министром, правительством, а тут — перед каждым конкретным жителем области.
— С бывшим шефом поддерживаете отношения?
— Конечно. Причем как по работе, так и в неформальном общении. К примеру, его мнение было для меня значимо при назначении первым заместителем воронежца Бориса Коновалова. Гордеев отозвался о нем хорошо.
— У вас был серьезный опыт и в бизнесе...
— Действительно, я был вице-президентом такой мощной компании, как ТНК. Там я многому научился и поправил, не скрою, свое материальное положение. Когда в середине 1999 года Сергей Степашин, бывший тогда премьером, практически вытащил меня обратно в чиновники, мне жена сказала: "Оценку я вашим действиям дать не могу, потому что вы не очень умный человек". Зарплаты чиновника и топ-менеджера — небо и земля. Но самому мне много не надо. Жена — на пенсии, сыновья — не бедные и самостоятельные люди, а тратить деньги мне при такой работе просто некуда и некогда. Разве что сигареты купить: курить я снова начал только здесь, в Орле.
"Никаких помпезных встреч и проводов у меня не было"
— Как вас встречали в Орловской области?
— В последний раз я тут был при премьере Викторе Черномырдине — лет 15 назад. Естественно, о том, что происходит в области сейчас, не знал вообще ничего. А из местных я был знаком только со Строевым, с которым работал как представитель правительства в Совете федерации. Я глубоко уважаю Егора Семеновича. Тогда он был немножко другим человеком. Но я живу по принципу, который мне запомнился от отца: все в мире меняется. Как он говорил: "Жизнь движется по кругу. На одном круге ты человека обидел, а на следующем он уже премьер-министр". А за день до приезда на Орловщину уже в качестве и. о. губернатора я познакомился с председателем облсовета Иваном Мосякиным, он мне кое-что рассказал о ситуации в регионе.
Никаких помпезных встреч и проводов у меня не было. Я просто сел в рубашке и джинсах в свою старую министерскую машину и поехал в Орел. А встречал меня на границе области тот же Иван Яковлевич Мосякин. Причем мы пролетели по трассе мимо него, так что пришлось возвращаться. Когда добрались до города, я просто зашел через главный вход в администрацию, переоделся в кабинете, который ранее занимал первый вице-губернатор Виталий Кочуев, и пошел на первое совещание в новом качестве.
— В Минсельхозе вас нельзя было назвать публичной фигурой, а на губернаторском посту вы демонстрируете максимальную открытость для СМИ. Откуда такая перемена?
— В министерстве была четкая негласная установка: публичная фигура — только Гордеев. Поэтому ему теперь проще. А я за все пять лет работы принял участие только в одном парламентском часе, где выступал без подготовки, но достойно. По крайней мере, всем понравилось. Став губернатором, я поставил четкую цель быть как можно более открытым. Мне здесь нечего скрывать и некого бояться. Когда человек закрывается от всех и вся, вокруг него начинают появляться слухи и кривотолки. Мне они не нужны.
— Какие у вас были первые впечатления от тех, кто влиял на политику Орловской области?
— Я провел беспрецедентное количество встреч как с организациями, группами, так и с отдельными людьми. Пытался до всех донести, кто я такой и в чем заключаются моя миссия и программа. Уже тогда мне было понятно, что вся старая верхушка власти уйдет. Но я говорил, что с теми, кто хоть в малейшей степени запятнал себя перед законом, я расстанусь без сожаления — остальные, если им позволяет возраст, продолжат работать. Чистота перед законом для меня была главным критерием при подборе кадров.
"Систему пришлось менять"
— Что вы уже сейчас можете поставить себе в заслугу?
— Мы практически полностью поменяли команду в руководстве области. Сейчас от представителей старой власти остались только те люди, убирать которых в данный момент я посчитал нецелесообразным. В первую очередь речь идет о финансовом блоке. Я сам финансист и понимаю, что руководители соответствующего направления должны быть не только специалистами, но и знать историю областной казны. Взаимодействие с Минфином РФ строится годами, и разрушать его одним махом ни в коем случае нельзя.
— Насколько кардинально пришлось менять систему управления областью?
— Мы внесли в нее массу изменений. Раньше главным руководящим органом была коллегия области. По структуре она напоминала орган коллективной безответственности. Полномочия каждого ее представителя были размыты, а любые решения де-факто зависели только от одного человека — губернатора. Все ждали, что он прикажет по тому или иному вопросу. Мы создали компактное облправительство — по схеме подавляющего большинства российских регионов. Теперь каждый отвечает за свой четкий блок вопросов лично. И есть с кого спросить.
Здесь было много несуразностей. К примеру, в некоторых сельских районах на выборах глав муниципальных образований побеждали кандидаты, поддержанные коммунистами. Так они потом год не могли попасть в областную администрацию, чтобы решить насущные проблемы территории. Им попросту перекрывали дорогу. Если бы так продолжалось и дальше, наступил бы полный развал. Как я уже говорил, персонифицированная ответственность была только у губернатора. Такая ситуация развязывала чиновникам руки в силу юридической безнаказанности, но в то же время приводила к их полной недееспособности. Систему пришлось менять, о чем я открыто говорил людям.
— Выводы делают?
— Делают. Они знают, что если подчиненный меня обманет или умышленно не выполнит поручение, то работать он уже не будет. И такая политика касается всех — от низового звена до моего первого заместителя. Я думаю, как раз отсутствие объективной информации было одной из главных проблем Егора Строева.
— Ему действительно лгали его подчиненные?
— Здесь был полный, стопроцентный авторитаризм. Егору Строеву рисовали нереальную картинку. Рассказывали, как хорошо в экономике, какой передовой регион Орловская область. Когда потом в качестве примеров успешного развития приводили Белгород или Липецк, реакция была одна — негодование. Когда я сюда пришел, на первом же совещании сказал, что нужно равняться именно на них. Белгородская и Липецкая области просто давятся от денег по сравнению с Орловщиной. Я и сам чуть было не столкнулся с таким приукрашиванием. В самые первые дни здесь я вызвал к себе Валентину Щипкову, главного финансиста региона. Попросил ее представить полную картину положения дел в Орловской области. А перед заходом ко мне с ней пообщался тогда еще сидевший в администрации глава старого аппарата — Михаил Михайлов. Убеждал он ее в духе: "Ну ты помягче, все-таки первая планерка у нового губернатора, зачем его так сразу расстраивать?" Однако, как только я понял, что дело нечисто, я ей четко сказал: "Или говорите правду, или мне с вами не по пути". Сначала Щипкова на меня посмотрела как на не очень умного человека, зато теперь проблем с информированностью по ее блоку я не ощущаю. Лучше любая — самая плохая — правда, чем мельчайшая ложь.
— Строев такого не понимал?
— Может, и понимал. Но учиться говорить как есть его подчиненным, видимо, было не у кого.
"Мне чуть было не пришлось вновь начинать студенческую жизнь"
— У старой администрации было несколько любимых компаний и инвесторов. К примеру, "Орловская нива". Что будет с ними?
— "Орловская нива" действительно яркий пример. Меня депутаты будут спрашивать, почему предприятие, на 99% принадлежащее казне, находится в плачевном состоянии. А спросить надо не у меня, а, к примеру, у его бывшего гендиректора, Анатолия Судоргина, который сидел в моем кабинете и рассказывал, какой он хороший топ-менеджер и как замечательно работает предприятие. А через три дня я узнал, что оно банкротится. Начал разбираться — оказалось, что "Орловская нива" перекредитована, долг — 1,9 млрд руб. при активах 1,3 млрд руб., огромное количество кредиторов... Вы думаете, в такой ситуации мне кто-то привел инвестора? Я сам нашел человека — Сергея Будагова (совладелец и руководитель агрохолдинга "Юность".— "Власть"). Он заявил, что готов под старым брендом оздоровить "Ниву". А ему тем не менее некоторые местные умники говорят: "Оставь контрольный пакет у области!" Я бы на его месте послал таких людей далеко, не показывая дороги. Вообще, много инвестпроектов и обещаний, данных прошлой администрации, вылетели в трубу.
— Например, "Орелинвестпром", аффилированный с украинским концерном "Энерго", который обещал вложить в экономику региона 65 млрд руб.?
— Реальных шагов от названной вами структуры пока не было. Все сейчас ссылаются на финансовый кризис. Но есть пример той же Орловской промышленной компании, которую создавал беглый вице-губернатор Игорь Сошников. Под красивой вывеской господдержки промышленности Сошников, к примеру, брал арендную плату за сети, которые ему не принадлежат. Ко мне рвутся многие товарищи, которые тут работали, ничего не сделали, забрали часть денег и ушли. У них хватает совести снова обращаться. Но скажу прямо: сюда придут только добросовестные инвесторы.
— Фамилии Сошников и Кочуев в Орле почти что символы коррупции в высших эшелонах власти.
— Я не позволяю себе называть кого бы то ни было преступником до приговора суда. Но мы будем продолжать плотно взаимодействовать с правоохранительными органами по линии борьбы с коррупцией. И если того же Кочуева оправдают во всех инстанциях, пусть он перекрестится и живет спокойно. В таком случае Бог ему судья. Кстати, посмотрел я наконец-то на его особняк, который стал предметом уголовного разбирательства. Какие там 600 тыс. руб.? Там десятки миллионов составляет его реальная стоимость!
— Известно, что у вас были проблемы с местом жительства в регионе.
— Да, были. Я уже состоявшийся человек, а мне чуть было не пришлось вновь начинать студенческую жизнь. Есть здесь что-то вроде госдачи, где временно могут жить чиновники. Когда я ее увидел, пришел в ужас. За свой счет побелил стены, чтобы хоть как-то облагородить условия. При том есть дом Виталия Кочуева, а еще есть часть особняка бывшего главы облсуда Анатолия Карпова (бывший зампред Верховного суда.— "Власть"). Он уже везде бывший, но все равно на государственной даче жили его родственники.
— Что с мэром Орла будете делать? Намерены ли вы применять поправки, позволяющие губернатору инициировать отставку главы муниципалитета?
— Мы ждали их вступления в силу как манны небесной. В областном центре мэра Александра Касьянова фактически нет больше года — так нельзя. Будь он или его первый заместитель хоть золотым, управлять Орлом из СИЗО невозможно. У Касьянова был шанс уйти самому, я через посредников предлагал ему добровольную отставку. Но получил отказ. Теперь, если депутаты Орловского горсовета не смогут его снять, я сам инициирую ту же процедуру. Но сначала должны быть депутаты: отставка мэра все-таки дело городской, а не областной власти.
— Самое громкое ваше заявление касалось того, что Егор Строев "должен вернуть все, что раздал в чужие руки". Как идет процесс?
— Тяжело. Мы уже вернули часть имущества национального парка "Орловское полесье" и акции ОАО "Агрофирма "Мценская"". Соберем и другие активы. Но моя цель не взять все назад, сесть на госимуществе и сидеть на нем. У меня дыры в бюджете! При необходимости мы будем продавать активы, но не за 6,5 млн, а за реальные деньги, то есть по рыночной стоимости применительно к той же агрофирме "Мценская". Сейчас я знаю, что у нас с имуществом, бюджетом, землей. Что из розданного очень тяжело, но можно вернуть. Работа продолжается совместно с правоохранительными органами.
— Строев не мешает?
— У него сейчас есть статус и должность, которых, как мне кажется, ему вполне достаточно.