Красота, приближенная к боевой

рассказывает Анна Наринская

Очень стильный фильм. Мрачная, почти монохромная, иногда реалистически подробная, иногда по-комиксному утрированная картинка затягивает и завораживает. В общем, красота. И об этом надо сказать сразу. Потому что потом — среди рассуждений об исторических интерпретациях и политических спекуляциях — это наше утверждение может оказаться если не забытым, то, во всяком случае, затоптанным.

Так что повторимся: "Вальс с Баширом" — замечательное достижение художника Давида Полонского, мультипликатора Йони Гудмена и, разумеется, самого Ари Фольмана, потому что он режиссер и в конечном счете это его история.

Это вообще его история — Фольман рассказывает о своем собственном прошлом. Вернее — он пытается его вспомнить. Вспомнить, как — уже больше двадцати лет назад — воевал в Ливане и что с ним было в ночь с 15 на 16 сентября 1982 года, когда отряды христиан-"фалангистов" устроили резню в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила.

Напомним факты. В июне 1982, после того как силы Организации освобождения Палестины, обосновавшиеся в Южном Ливане, многократно обстреляли израильскую территорию, израильская армия вошла в Ливан. Министром обороны Израиля тогда был Ариэль Шарон, и многие называли эту кампанию его личной войной.

Договор о прекращении огня был заключен через два месяца — на довольно выгодных для Израиля условиях, к тому же 23 августа 1982 президентом Ливана был избран 34-летний Башир Жмайель — лидер ливанцев-христиан и сторонник Израиля. Но уже 14 сентября вновь избранный президент, на сотрудничество с которым израильское правительство возлагало такие надежды, был убит. Бомба, подложенная в штабе правящей христианской партии "Ливанские фаланги", полностью разрушила здание. Вместе с Баширом Жмайелем погибло двадцать шесть членов партии.

15 сентября израильские войска сгруппировались вокруг лагерей палестинских беженцев, находящихся на западе Бейрута, а вечером туда вошли отряды преданной Жмайелю фалангистской милиции.

С крыш близлежащих домов хорошо было видно, что творилось на территории лагерей. На одной из них находился 25-летний солдат Ари Фольман.

Или — не находился. Главный герой "Вальса с Баширом" этого не помнит. Он, как выясняется, не помнит ничего из своего военного прошлого. В отличие, например, от своего однополчанина, который помнит "каждую из двадцати шести собак", которых он по поручению командира взвода убил двадцать лет назад — чтобы они своим лаем не могли предупредить врага о приближающихся израильских солдатах.

С этих собак, собственно, и начинается фильм. Двадцать шесть черных озверевших псин с фосфорицирующими глазами — эдакая свора собак Баскервилей — несутся по тель-авивскому бульвару Ротшильда, сшибая столики уличных кафе и пугая прохожих. Потом, сбившись в кучу под окном какого-до дома, они начинают рычать и выть.

Но, несмотря на то, что уже в первых кадрах фильма память предстает в обличье этих отталкивающих животных, Фольман решает вернуть ее. Для этого он встречается с бывшими однополчанами, со знаменитым военным журналистом, с психоаналитиком. Прошлое выстраивается из цепочки флешбэков, высвечивающих куски забытой реальности, и странных видений.

Анимационная техника "Вальса с Баширом" — превращающая снятых на видео реальных людей и документальные кадры в "рисунки" и, наоборот, приближающая то, что очевидно "нарисовано", к документальным кадрам — эстетически точно оформляет эту историю, смешивающую сон и явь. В итоге каждая сцена оказывается на их грани. Гигантская женщина, вышедшая из моря за минуту до взрыва военного катера для того, чтобы спасти призывника, кажется почти реальной, и почти нереальным, похожим на сон кажется спокойный разговор с эмигрировавшим в Голландию товарищем, несмотря на жизнеутверждающе передаваемый друг другу косяк.

Апофеоз этого соединения документальных воспоминаний и болезненных видений — сцена, давшая название фильму. На одной из улиц Бейрута взвод Фольмана попадает под снайперский огонь. Солдаты бросаются на землю, их патроны уже на исходе. И тогда один из них хватает тяжелый пулемет, подымает его в воздух, выбегает на середину мостовой и начинает стрелять. Он не отстреливается, а именно просто стреляет во все стороны, выстрелы складываются в музыкальный ритм, сквозь который прорываются ноты шопеновского вальса. На стене одного из домов висит огромный плакат с изображением Башира Жмайеля.

Охота Ари Фольмана за собственной памятью приводит его к вполне предсказуемым выводам: "На этой войне не было героев — одни убийцы",— говорит его обретший память герой в конце фильма. И даже больше: там не было свидетелей — одни участники.

Многим критикам фольмановского фильма эти соображения кажутся слишком общеантимилитаристскими. Фольман не занимает никакой позиции, кроме той, что война — это плохо. В итоге им оказались недовольны многие — и те, кто считает, что Фольман винит во всем израильтян, и те, кто считает, что он судит соотечественников незаслуженно мягко.

Когда в прошлом году "Вальс с Баширом" номинировали на "Оскара", в газете Haaretz выступил знаменитый израильский левый журналист Гидеон Леви. Он назвал "Вальс с Баширом" израильской государственной пропагандой. "Зачем нам нужны спецпропагандисты, комментаторы и пресс-секретари, работающие с информацией? У нас ведь есть этот вальс: "Мы стреляли со слезами на глазах"! И, о, как мы страдаем, хотя наши руки и не обагряны кровью. О, просветленный, прекрасный, но строгий к себе Израиль, танцующий вальс с Баширом и без него. Какой контраст с жестокими солдатами на чекпойнтах, с самолетами, бомбящими спальные районы, с артиллерией, стреляющей в женщин и детей".

Главная претензия к Фольману состоит в том, что его фильм не дает контекста событий. Вот, например, сцены, где Ари вспоминает о вечеринке в занятой солдатами квартире в Бейруте или о том, как его командир смотрит порнуху на какой-то бейрутской вилле. "Но никто не спрашивает,— пишет Гидеон Леви,— кому принадлежат эти дома, и где их жильцы, и с какой вообще стати наши солдаты туда водворились".

Так же сильны и аргументированы, но абсолютно противоположны претензии автора выходящего в Америке журнала Commentary израильского писателя Гиллеля Халкина. "Из фильма невозможно узнать, почему Израиль вообще вторгся в Ливан. Там не сообщается, кто, собственно, убил Башира Жмайеля, не говорится о том, что силы Организации освобождения Палестины были вытеснены в Ливан из Сирии и это вызвало новый виток гражданской войны и массовых убийств, среди которых резня, устроенная палестинцами в христианском городе Дамуре".

Столь же одинаково-разную реакцию вызывают у этих критиков упоминания в "Вальсе с Баширом" холокоста. Жители лагерей беженцев, вышедшие навстречу одному из героев на следующий день после резни, напоминают ему известную фотографию из Варшавского гетто — там, где впереди группы испуганных людей стоит маленький мальчик с поднятыми вверх руками. А самому Ари Фольману психоаналитик объясняет, что его мучительный интерес к событиям в Сабре и Шатиле подсознательно связан с другими лагерями — теми, в которых были его родители. "Бинго! — восклицает Гидеон Леви.— Чуть было не забыли! Это же все не мы — это нацисты. Это они сделали нас теми, какие мы есть".

Гиллель Халкин не ерничает, но судит автора фильма еще строже. "Конечно, для израильтян естественно в определенных обстоятельствах вспоминать о холокосте, потому что, в отличие от других, они до сих пор живут в его тени. Но сравнивать то, как вел себя тогда Израиль, с действиями нацистов — подлый антисемитизм".

Солидарны оба критика в одном — жаль, что такие неверные мысли высказываются в фильме столь очевидно талантливом.

Вот и мы в самом начале статьи говорили: талантливый и красивый. И именно потому, что красивый — да, волне усреднено антивоенный. Это не реплика в конкретном разговоре, а действительно вальс. Это не про именно ту конкретно войну, а про войну вообще. Так что если вы хотите узнать о первой Ливанской кампании, о событиях в Сабре и Шатиле что-нибудь конкретное, то смотреть "Вальс с Баширом" незачем. Во всех остальных случаях — стоит посмотреть.

В прокате с 18 июня