Яйцеголовые

встречает Ольга Лузина

В 1958 году в Германию в трехстах вагонах вернулись сотни тысяч произведений искусства, вывезенные в СССР во время войны. Грандиозный Пергамский алтарь, роскошные находки из клада Шлимана, множество картин Дрезденской галереи, рисунки Дюрера, ювелирные изделия немецких князей — среди этих фантастических сокровищ были четыре небольших каменных бюста древнеегипетских правителей. В Эрмитаже они выигрышно смотрелись на фоне хорошей, но небогатой шедеврами египетской коллекции, однако в колоссальном собрании несколько терялись. Зато теперь вместе со знаменитым бюстом Нефертити в синем парике, найденным немецкими археологами в 1912 году и тогда же вывезенным контрабандой из Египта, они составляют ядро одной из важнейших коллекций Берлина — Египетского музея. В этом году он закрыт в связи с переездом с окраины в самый центр — на Музейный остров, и скульптуры удалось временно заполучить обратно.

Два из четырех бюстов изображают предположительно царицу Нефертити, супругу фараона Аменхотепа IV — Эхнатона, который первым взялся искоренять многобожие и заменил пантеон птице- и звероголовых чудищ единым божеством — солнечным диском Атоном с лучами-руками. Перед нами царица, на это указывают малоэстетичные выступы в верхней части обеих скульптур, предназначенные для короны. Впрочем, это может быть не сама Нефертити, а одна из ее дочерей — Меритатон, впоследствии занявшая место матери на троне рядом с Эхнатоном (для египтян в этом не было ничего зазорного), или Анхесенпаатон, вышедшая замуж за Тутанхамона, который отменил реформу Эхнатона, и сменившая имя на Анхесенамон.

Идеальный овал лица, ровные дуги бровей, миндалевидные глаза, полные мягкие губы, в бюсте из песчаника чуть подкрашенные красным цветом,— всему этому надо верить, поскольку во время реформы Эхнатона преобладал так называемый амарнский стиль, утрированно реалистичный — на современный взгляд до карикатурности. Его прекрасно иллюстрирует представленный на выставке портрет царевны — возможно, какой-то еще дочери Нефертити (всего их было шесть): впадины на месте глаз и бровей означают, что там должны были находиться вставки из других материалов, максимально передающие черты лица, а огромный череп, расширенный сверху и вытянутый сзади, типичен для всей царской семьи, так что следует мысленно приставить подобную конструкцию и к бюстам матери (или сестры). Возможно, насчет головы мастер допустил художественное преувеличение, чтобы уравновесить тонкую шею, но эпилептика Эхнатона нередко изображали еще большим уродцем: череп такой же длинной картофелиной плюс висящий подбородок, выпяченные губы и полуприкрытые глаза. Если исходить из формы головы, то почти безобразный Эхнатон и первая красавица Древнего мира Нефертити — родственники, причем скорее близкие, чем дальние. Так что имя Нефертити, которое принято расшифровывать как "прекрасная пришла" и откуда название выставки, вовсе не указывает на чужеземную принцессу. Рядом с этими тремя портретами, созданными 33 века назад и найденными в мастерской скульптора Тутмоса, бюст фараона Амасиса, правившего восемью столетиями позднее, кажется официозным и искусственным. Слишком он правильный.

Санкт-Петербург, Эрмитаж, с 16 июня до 20 сентября