В Брауншвейге, в музее герцога Антона Ульриха открыта выставка "Генрих Лев и его время". Она посвящена герцогу Баварскому и Саксонскому, зятю английского короля Ричарда Львиное Сердце, ближайшему другу, а затем смертельному врагу Фридриха Барбароссы, одному из самых ярких персонажей XII века, ставшему фигурой почти мифической. Специальный конгресс историков, созванный в Германии в 1935 году, провозгласил Генриха Льва предтечей политических идей национал-социализма.
В 40-е годы Томас Манн написал знаменитую статью "Ницше в свете нашего опыта", которая стала памятником германскому чувству вины. Разумеется, ни Ницше, ни Генрих Лев, ни какой-либо иной из персонажей минувших времен не несет прямой ответственности за ужасы Освенцима. Но желание послевоенной Германии эту связь установить, равно как и настойчивость, с которой нынешняя Германия эту связь отрицает, весьма показательны. Комментирует АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ.
В 1940 году знаменитый романский собор города Брауншвейга, Генрихом Львом в XII веке любовно отстроенный и наполненный сокровищами, из христианской церкви был превращен в храм нацизма. Неф был заполнен знаменами со свастикой, а посреди храма, занимая место Христа Спасителя, парил огромный орел Третьего Рейха. Фашизм провозгласил Генриха Льва своим предтечей, предпочитая его всем Штауфенам, Габсбургам и Гогенцолернам. И после войны, хотя Генрих Лев никакого отношения к национал-социализму иметь не мог, на его репутации осталось то же клеймо, как и на репутации Эзры Паунда, Кнута Гамсуна или Габриэле д`Аннунцио.
Пристрастие нацистов к фигуре Генриха Льва объясняется тем, что в отличие от Штауфенов, ориентировавшихся на Карла Великого и его латинизированную политику, Генрих Лев пытался сконструировать чисто немецкое государство, овладев в первую очередь севером, а не югом. Его хотели изобразить подлинным арийцем: в Брауншвейгском соборе вскрыли гробницу Льва, причем на это торжественное мероприятие приехал сам Гитлер. Нацистов, правда, ждало некоторое разочарование: князь князей, как его называли современники, оказался невысокого роста темноволосым человеком.
XII век — последний век великой романской эпохи. Начавшаяся во времена Карла Великого, она была воодушевлена идеей великой Римской империи. Христианизация германских народов привела к тому, что Рим оказался духовным центром Европы. Но в нем продолжали видеть и политический центр, овладеть которым мечтали все германцы. Основание столь причудливого образования, как Священная Римская Империя, было следствием политических амбиций христианства. Карл Великий называл себя преемником Константина и сорок шестым римским императором, не признавая деление Римской империи на Западную и Восточную. Окруженная со всех сторон язычниками, империя была воплощением великой идеи, недаром она была названа Священной. Причем носителями имперской идеи были лишь германцы. Вся политика императоров определялась тяготением к Риму, желанием физически и юридически доказать, что император, а не папа является центром христианского мира.
Одним из последних героических актов борьбы за высокую идею Империи в средние века стала жизнь Фридриха Барбароссы, ради Рима и Иерусалима готового забросить Германию.
Его деятельность как раз приходится на XII век, время последнего цветения романского стиля. Искусство этой эпохи было пропитано религиозно-политическими идеями, а искусство Священной Римской Империи — в первую очередь. Властность и духовность были основой этого стиля, стремящегося к великому христианскому единству, чуждому какого-либо индивидуализма, эстетизма и мистицизма. Это видно в строгих ликах романской живописи, в тяжелых и простых сводах сохранившихся церквей, в символическом языке миниатюры, не допускающем ни малейшего намека на натурализм. В европейской истории это время и искусство подобно гомеровскому в Древней Греции.
Любая выставка, посвященная той эпохе, имеет очень мало общего с современным эстетизмом. Можно бесконечно восхищаться романскими миниатюрами, бронзами и украшениями, неограненными камнями, церковной утварью и фамильными драгоценностями. Но простые и тяжелые кресты и обручи, служившие коронами, миниатюры, полные иератического благолепия, тяжеловесные скульптуры со строгими некрасивыми ликами не оставляют ни малейшего места гедонистическому восприятию, с которым публика привыкла относиться к зрелищу, называемому экспозицией.
На выставке "Генрих Лев и его время" любование шедеврами романского искусства играет совсем уж второстепенную роль. Внимание зрителя сосредоточено на самом главном герое.Сегодняшняя выставка в Брауншвейге стала попыткой реабилитации германского национального героя, вовсе не виноватого в национал-социализме, а вместе с ним и идеи единого немецкого государства, поклонником которой по праву считается Генрих Лев. Одним из украшений экспозиции, кроме собранных вместе из разных музеев сокровищ Вельфов, представляющих массивные золотые и серебряные предметы, стало знаменитое Евангелие Генриха Льва, купленное в 1983 году за рекордную цифру в 8,1 млн фунтов стерлингов Мюнхенской библиотекой на аукционе Sotheby`s. Миниатюры этой книги как нельзя лучше иллюстрируют величественную застылость духа этой столь бурной эпохи и противостоят сумбуру, устроенному историками вокруг фигуры Генриха Льва, которого уже с полным правом можно воспринимать как Ахилла или Одиссея, не связывая с ним ни политику сепаратизма, ни политику шовинизма.
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ