В МДТ — Театре Европы показали новую версию легендарного спектакля "Повелитель мух". Нового "Повелителя" со старыми "Мухами" сравнивал АНДРЕЙ ПРОНИН.
Вышедший в 1986-м, спектакль Льва Додина по роману Уильяма Голдинга был громом среди ясного неба. Оторопь вызывала уже декорация Давида Боровского — покореженные обломки самолета, на которых и вокруг которых разворачивалось действие. К зрителям выходили 13 молодых актеров и в унисон пропевали монотонный гортанный вопль. Он тянулся долго, набирал силу, превращался то ли в шум турбины самолета, то ли в волчий вой. И то и другое было к месту. Артисты исполняли роли маленьких мальчиков, заброшенных авиакатастрофой на необитаемый остров в разгар Второй мировой. Оставшись без присмотра взрослых, отроки в короткие сроки дичали и начинали охотиться друг на друга. Романист Голдинг едко полемизировал с мифом эпохи Просвещения о "прекрасном дикаре и ставил вопрос ребром: а столь ли добр человек по своей природе? Эта рискованная антропология не на шутку увлекла господина Додина: так родились два шедевра философского театра — сначала "Повелитель мух" (в переводе с древнееврейского это одно из имен сатаны — Вельзевул), потом тесно связанные с ним по проблематике "Бесы". "Повелитель" запомнился безжалостным саспенсом, глубокой метафорикой и выдающимися актерскими работами. Петр Семак замечательно играл Ральфа, Григорий Дитятковский — Хрюшу, безвременно ушедшие из жизни Владимир Осипчук и Сергей Бехтерев соответственно Джека и Саймона, а Игорь Скляр в разное время обе эти роли. Спектакль выпал из репертуара в середине 90-х, когда добычливые продавцы цветных металлов украли со склада декорацию Боровского.
Смелая идея реновации "Повелителя" продиктована разными причинами. С одной стороны, педагогическим аспектом: из 13 участников спектакля 11 — артисты Молодой студии при МДТ, для которых эта работа стала своеобразным уроком мастерства. Но дело не только в педагогике. По признанию господина Додина, он с новой силой ощутил актуальность этого литературного материала и стремился не реконструировать старые мысли и искания, а высказать то, что мучает его сегодня. Несмотря на узнаваемую декорацию и точное совпадение многих мизансцен, нынешний "Повелитель мух" разительно отличается от прежнего. Он оказался резче, в чем-то проще, жестче и беспощадней. А вместо философских материй на первый план вышли социальные.
Буквально с первой сцены в глаза бросается неблагожелательный очерк характеров героев. Симпатизировать тут, в общем, некому. Начитанный умник Хрюша в гротесковом исполнении Александра Быковского стал существом злобным и высокомерным, претенциозным и навязчивым. Перерождение старосты церковного хора Джека (Владимир Селезнев) в вождя охотников (сначала на зверей, потом на людей) ни для кого не стало сюрпризом. Артист с самого начала не скрывает властолюбия Джека и наделяет его хитростью и вероломством отпетого уголовника. Более других шокирует добропорядочный и рассудительный Ральф (Данила Козловский), превратившийся в пустоватого позера, слишком озабоченного тем, как он выглядит в глазах товарищей. Эти метаморфозы, по-видимому, продиктованы не столько усилившейся мизантропией господина Додина, сколько изменившимся взглядом на природу вещей. Время от времени герои заводят речь об искомом "сигнале от взрослых", каком-то ориентирующем, наставляющем знаке из внешнего мира. Эти эпизоды маркируются яркими вспышками прожектора, бьющего зрителю в глаза, и служат предвестниками новых витков моральной деградации героев. Дети из нового "Повелителя мух" плохи не сами по себе — они лишь копируют своих родителей, повторяют в миниатюре ту взрослую войну, что бушует на материке и долетает до острова всполохами ядерных взрывов. Мальчики идут за Джеком в охотники-дикари не по зову сердца, а из утробного страха, диктующего сомкнуться в "агрессивно-послушное большинство". Социальная матрица самовоспроизводится в следующем поколении: и улыбчивый Роджер (Алексей Морозов) легко становится палачом-садистом, а блаженный Саймон (Станислав Никольский явно решил совершить омаж Сергею Бехтереву, копируя некоторые его интонации и даже прическу) — беспомощной жертвой.
В финале нам, впрочем, суждено увидеть и настоящего Ральфа, его "внутреннего человека". Когда вокруг сомкнется враждебное кольцо охотников, Ральф обратится в того, кем и должен быть, — взъерошенного, растерянного, хныкающего мальчишку. По природе не доброго и не злого, а просто слабого.