выставка / живопись
Для мертвого летнего сезона Национальный художественный музей Украины (НХМУ) приготовил две удивительно живые выставки "из фондов". Об одной из них — экспозиции, посвященной художникам Южной Пальмиры,— Ъ уже рассказывал (см. номер от 2 июня), а вторая — большая выставка работ одного из главных украинских художников прошлого века Николая Глущенко — обязательно станет хитом, считает МАРИЯ ХАЛИЗЕВА.
Стены музея на Грушевского за последнюю пятилетку видели немало громких проектов. Но если до сих пор успехом у зрителя пользовались в основном гастролеры, то масштабная выставка Николая Глущенко просто обязана переломить эту тенденцию. И радует, конечно, что полноценную экспозицию удалось сложить силами одного только НХМУ: его фонды вполне соответствуют амбициям главного музея страны, или национальной художественной галереи, как называют дом со львами авторы популярных англоязычных путеводителей по Киеву.
76 работ экспозиции "Николай Глущенко (1901--1977). Дорогами странствий" разместились в трех выставочных залах НХМУ на втором этаже, и здесь есть все, чем знаменит и за что обожаем коллекционерами Николай Глущенко,— от мягких импрессионистских марин и городских зарисовок до пестрых модернистских пейзажей и красивейших ню. В три зала уместилась вся творческая жизнь художника в формате расширенного ликбеза: из более чем 300 его работ, находящихся в запасниках НХМУ, кураторы выставки отдали предпочтение тем, которые до сих пор не показывались.
Выставка эта представляет собой насыщенный маршрут художественных переживаний и рефлексий для глаза и души. После первого ее просмотра в памяти предсказуемо остаются работы 1970-х — яркие экспрессивные пейзажи, в которых палитра столь любимых художником зеленых и синих тонов огромна и неописуемо хороша. Отдельно примечателен "Дубровник издалека" — не только цветом, но и каким-то непреодолимым стремлением к абстракции и немного лубочной композицией.
Работы Глущенко вообще интересны с композиционной точки зрения: некоторые ракурсы, прямо скажем, спорны, но не лишены обаяния — какой-то наивности и вместе с тем декоративности. Взять хотя бы "Площадь на Монмартре" (1963): художник, а вместе с ним и зритель, смотрит с балкона и видит только кусочек собственно площади, в то время как основное внимание делят между собой стоящая на этом же балконе барышня и пирамидка крыш, увенчанная, как водится, белыми куполами Сакре-Кер.
После второго просмотра выставки запоминаются вещи камерные. Прежде всего квартет обнаженных разных лет: "Обнаженная со спины" (1950) — тонко прописанная и очень трогательная в своей академичности работа, где Глущенко — прежде всего рисовальщик, в то время как в последующих ню — "Обнаженная" (1950-е), "Обнаженная натура" и "Обнаженная. Сон" (обе — 1973 года) — он все больше уходит в модернизм и цвет. Обратное движение можно наблюдать на примере работ "Портрет мальчика" (1932) и "Портрет сына" (1945): если первый в палитре и драматичности своей где-то перекликается с портретными работами Пикассо "голубого периода", то второй уютен и безмятежен в некоторой своей архаичности.
Ну и конечно, с первого раза едва ли заметишь занятные мелочи вроде метаморфоз авторской подписи. До возвращения в СССР в 1936-м Глущенко подписывал свои работы латиницей (на выставке таких работ всего две: "Танцовщица" 1934 года и вышеупомянутый "Портрет мальчика"), а после — уже кириллицей. Зато невозможно не заметить период мимикрии, длившийся до начала 1950-х, когда художник пытался стать как-то скромнее и не привлекать к себе излишнего внимания.
Единственное, по поводу чего хочется поворчать,— отдельные сбои в плавном течении экспозиционного маршрута. Так, например, соседство пестрого до рези в глазах "Апофеоза весны" (1974) и неоклассицистских "Битых петухов" (1954) выглядит совсем уж досадным недоразумением.