Социальная активность требует бескорыстия, а еще, конечно, денег. Поэтому большинство общественных деятелей в России отрабатывают чьи-то гранты. Раньше средства были преимущественно зарубежные, но после обличения Владимиром Путиным тех, кто "шакалит у зарубежных посольств", с неполезных западных грантов стали взимать непомерный налог, а инициативу снизу — финансировать сверху.
От души — не значит бесплатно
Вряд ли всех борцов за чьи-то права следует подозревать в неискренности, но и праведные дела, превращаясь в общественные проекты, не делаются без денег. Скажем, Дмитрий Янин наверняка самый известный в России защитник прав потребителей. Кому, как не ему, бороться за то, чтобы люди не потребляли табачный дым? Тем более что возглавляемой Яниным Конфедерации обществ защиты прав потребителей (КонфОП) в 2009 году выделено свыше $590 тыс. на оценку существующего российского законодательства в области рекламы и торговли табачной продукцией, работу над принятием законодательства, регулирующего предупредительные надписи на упаковке сигарет. Столь щедрым оказался фонд по борьбе с курением, который в 2006-м основал нынешний мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг при поддержке Билла Гейтса. Согласно программам фонда, до 2013 года выделено более $500 млн на борьбу против табака в России, Индии, Китае и ряде других развивающихся стран.
"Мы сделали первый номер бюллетеня по табачной катастрофе. Устроили несколько круглых столов на форумах,— отчитывается Янин.— Планируем обучать врачей технологиям, которые помогли бы людям понять, что курение — опасное явление для их детей. Будем делать выставку о том, как должны выглядеть пачки сигарет, билборды с социальной рекламой. Составление заявки на этот грант заняло у нас полгода".
Даже в финансировании антитабачной пропаганды некоторые видят политические интересы Блумберга. Что уж тут говорить о более острых вещах вроде финансового стимулирования извне российских гражданских организаций. Толчком для формирования нынешней ситуации с обеспечением грантами социальной активности в России стало памятное выступление Владимира Путина на форуме его сторонников в ноябре 2007 года: "К сожалению, находятся те, кто шакалит у иностранных посольств, рассчитывает на поддержку зарубежных фондов и правительств, а не на поддержку собственного народа. Им нужна слабая власть и слабое государство с тем, чтобы они могли за спиной обделывать свои делишки и получать коврижки за наш с вами счет". И уже в декабре 2007 года МИД РФ объявил о закрытии в России региональных отделений Британского совета, известного, в частности, своими грантовыми программами.
Другим западным организациям обделывать делишки прямо не запретили, обязав, однако, с 1 января 2009-го делиться коврижками. "Существует такое понятие, как "благотворительное пожертвование на целевое финансирование",— рассказывает Мария Гордеева, финансовый директор Молодежного правозащитного движения.— Такие пожертвования не облагаются налогом на прибыль в 20-24%. Однако целевым финансированием могут быть признаны только те деньги, которые выдаются грантодателями, утвержденными в государственном списке. Раньше в этом списке было около полусотни организацией, сейчас — вдвое меньше. Они поддерживают культуру, здоровье, но нет ни одного грантодателя, поддерживающего правозащитные организации". Фактически западные фонды, не включенные в список, не могут без уплаты налога давать деньги правозащитникам.
Наконец, поставив экономический барьер вливаниям в гражданское общество из-за рубежа, власть начала платить сама. Сейчас крупнейший грантодатель в России — государство. На так называемые президентские гранты в этом году выделено было 1,2 млрд руб. (в 2006 году эта сумма составляла 250 млн руб.) — эти деньги распределяют пять НКО-операторов, среди которых такие структуры, как, например, Национальный благотворительный фонд, Институт проблем гражданского общества. Вопреки распространенному мнению, Общественная палата здесь ни при чем, разве что некоторые ее члены имеют отношение к распределению средств — скажем, Мария Слободская, руководитель Института проблем гражданского общества.
Западный ветер
К грантам россиян приучили именно западные организации. "Первые гранты в России начал выдавать Джордж Сорос через свой институт "Открытое общество" в 1990 году,— рассказывает Мария Черток, директор "CAF Россия" (российское представительство британского фонда Charities Aid Foundation).— Чуть позже появился американский фонд "Евразия", который затем вошел в состав российского фонда "Новая Евразия". В начале 1990-х единичные гранты в России стал выдавать Фонд Форда, не открывая здесь филиал. В конце 1990-х, в свои лучшие годы, фонд Сороса выделял до $45 млн в год на гранты. Сейчас фонд Сороса практически перестал функционировать в России. Для Сороса работа здесь стала разочарованием. Он предполагал, что государство будет активно брать на вооружение его программы и опыт". Сейчас один из крупнейших западных грантодателей в стране — "CAF Россия". Фонд выдает около 500 грантов каждый год, общая сумма финансирования с мая 2008-го по май 2009-го превысила £2,2 млн.
Крупный грантодатель — Агентство по международному развитию США (USAID). Оно оказывает финансовую поддержку таким организациям, как Агентство социальной информации, фонд "Созидание" и петербургский Центр развития некоммерческих организаций. "USAID — американский государственный орган, при этом у него есть специальная программа в России — "Укрепление общественной поддержки НКО". Она идет уже больше года и будет длиться до 2010-го,— рассказывает Татьяна Тульчинская, член совета благотворительного собрания "Все вместе".— Зачем это нужно американцам — вечный вопрос".
У Павла Данилина, политолога, шеф-редактора портала Kreml.org, на этот вопрос готов ответ: "USAID была создана еще во время холодной войны для идеологического противостояния и оказания помощи якобы угнетаемым нациям. Нынешняя активность USAID неудивительна. Влияние может быть опосредованным, как это было на Украине в 2000-2004 годах. Там тоже были многочисленные фонды по поддержке молодежных субкультур, благотворительных и молодежных инициатив. Активные люди из этих организаций проходили определенную идеологическую накачку. Надо относиться осторожно к подаркам, даже если они кажутся бескорыстными. Чтобы не было как с троянским конем".
Сейчас, радуется Павел Данилин, иностранные агенты у нас имеют гораздо меньше возможностей для работы. "Но то, что они сюда все-таки приходят, свидетельствует о том, что они по-прежнему ищут здесь агентов влияния",— предупреждает политолог.
"Иногда кремлевские политологи забывают о том, что реформа образования еще до недавнего времени велась частично на средства Сороса. Забывают и о том, что гранты из-за границы зачастую предоставляют официальные партнеры России, такие, как, например, Еврокомиссия",— парирует Виктория Громова, руководитель Молодежного правозащитного движения (МПД).
Деятельность МПД, признается Громова, на 99% обеспечивается грантами, большая часть этих денег приходит из-за рубежа. Основные грантодатели МПД — американский фонд "Национальный вклад в демократию", Фонд Макартуров, Европейский молодежный фонд при Совете Европы. "Мы правозащитники,— объясняет Громова.— А правозащитникам странно брать деньги у государства, ведь наша функция — следить за соблюдением законов, которые нарушает государство".
По словам Громовой, МПД ведет вполне конкретную деятельность. "У нас есть прием населения, мы работаем с жалобами граждан, даем юридические консультации,— рассказывает она.— Но вообще МПД создавалось прежде всего как университет, в котором молодые люди могли бы получить представления о том, как можно изменять окружающий мир. За все время нашего существования через наши образовательные программы прошло более 10 тыс. человек. В течение года мы проводим несколько десятков семинаров, в которых участвуют по 20-30 человек. Мы в первую очередь работаем как ресурсный центр, проводим обучающие семинары по правам человека, по менеджменту НКО. Иногда проводим кампании, например "Отменим отмену!" — против отмены отсрочек от армии. Мы собрали примерно 25 тыс. подписей, провели множество круглых столов и уличных акций. Сейчас отсрочки для студентов все еще существуют. Мы видим в этом и свою заслугу".
Государство, судя по всему, эту деятельность не очень-то жалует. "С полученных денег от Совета Европы нам тоже приходится уплачивать налог, и это странная ситуация, ведь Россия сама же уплачивает взносы в Совет Европы",— удивляется Мария Гордеева. Сложность для получателя налогооблагаемого гранта состоит в том, что всю полученную в его рамках сумму необходимо потратить на заявленную деятельность. А на уплату налога необходимо изыскивать дополнительные средства.
Кухня "грантоеда"
Выпускник Высшей школы экономики Иван Ниненко сам себя называет грантоедом. Он — профессиональный общественный деятель, еще в студенческие годы занялся организацией различных круглых столов и семинаров для однокурсников. Ниненко все время работал в организациях, существующих на деньги грантодателей (например, в Московской школе политических исследований). Сейчас координирует проект "Антикоррупционный сетевой кабинет" в международной правозащитной организации Transparency International. Это веб-сайт, на котором рассказывается о том, как простому человеку общаться с чиновниками и решать проблемы, не давая взяток.
Общественная деятельность развивается по разным направлениям, и важно владеть искусством составления заявок на деньги. "В какие-то фонды мы отправляем заявки по электронной почте, в другие — в бумажном виде",— рассказывает Виктория Громова.
В каждой заявке необходимо прописать цели, задачи, план-график выполнения работы, доскональный бюджет с обоснованием расходов. Если заявка выигрывает в конкурсе, начинается согласование формальных вещей: проверка самой организации, ее устава и регистрационных документов. Организация обязана отчитываться перед грантодателем по мере выполнения проекта. Где-то при этом нужно регулярно представлять платежки, где-то — только по запросу. "Обычно мы высылаем сканированные чеки, потому что оригиналы должны оставаться в нашей бухгалтерии",— объясняет Мария Гордеева.
Заявки на гранты могут быть короткими, а вот отчеты — большими: грантодателю нужно выслать не только копию платежных документов, но и все материалы, которые использовались в ходе проекта (брошюрки, раздаточные материалы), выдержки из СМИ, если о проекте что-то писали.
"Гранты — это human rights business, причем зачастую крупный,— иронизирует общественный деятель Алексей Навальный.— В России существует несколько крупных грантовых "монополистов", например такие уважаемые правозащитные организации, как "Мемориал", Московская Хельсинкская группа. Они умеют делать правильные заявки на гранты и писать правильные отчеты. Им удается получать миллионные гранты, например, от Европейской комиссии. С государственными грантами такая же история. Есть ряд организаций, которые на хорошем счету в Кремле и всегда получают крупные суммы. А вот маленьким организациям, занимающимся не менее серьезной работой, получить крупный грант довольно сложно. Единственное, на что может рассчитывать какой-нибудь некрупный благотворительный фонд,— это грант из посольств европейских государств на $7-8 тыс.".
Впрочем, оговаривается Алексей Навальный, два года назад ему удалось получить грант для своего Фонда поддержки молодежных инициатив (этот фонд фактически является юридическим лицом молодежного демократического движения "Да!", известного своими митингами и политическими дебатами). Причем произошло это вопреки всяким ожиданиям: грант был президентским.
"Мы хотели просто узнать, как это работает, и написали достаточно наглую заявку, предполагая, что нам откажут,— вспоминает Навальный.— Потребовали примерно $10 тыс. на покупку оргтехники для нашей организации, указав в заявке реальные рыночные цены на компьютеры. Неожиданно нам выдали грант, и мы купили все, что было нужно". Государство, не исключено, перехитрило общественника, не дав ему с единомышленниками повода обвинять власть в предвзятости. Тем более что движение "Наши" в ту пору получало миллионы рублей на проведение своих встреч на Селигере, другие прокремлевские организации тоже не чувствовали себя обиженными.
С момента появления выраженного курса на господдержку НКО деньги и правда получали весьма неожиданные организации — от Союза православных граждан (хоругвеносцы прославились акциями против "содомии" и приезда в Москву певицы Мадонны) до Фонда содействия народам Грузии, от некоммерческого партнерства "Агентство инвестиций и развития Волгоградской области", запускавшего проект по содействию грудному вскармливанию, до совета старейшин шорского народа, создававшего сайт, посвященный народу Горной Шории в Кемеровской области.
В этом году, невзирая на кризис, выставленная на конкурс сумма снова более 1 млрд руб., а пожелание — увидеть антикризисные общественные проекты. 12 мая Дмитрий Медведев создал рабочую группу по корректировке законодательства о некоммерческих организациях (НКО). Поправки, объясняют эксперты, нужны, в частности, для того, чтобы стали более понятны мотивы отказа НКО в регистрации и правила ведения отчетности.
Пока же, замечает Алексей Навальный, чтобы выйти на грантовый рынок, новичку нужно потратить деньги на оформление юридического лица, аренду помещения и оплату бухгалтера. Затем — накапливать "грантовую историю", на это могут уйти месяцы. В этом смысле общественная деятельность все больше напоминает предпринимательскую и бюрократическую, все меньше — волонтерство. Что, вероятно, не так уж противоречит интересам власти.