Мальчику три года. У него тетрада Фалло — сочетание четырех тяжелых пороков сердца. Операция в России может быть сделана Ване, только если он подрастет, так чтобы легочные артерии не были в три раза тоньше хирургических инструментов. Но Ваня не растет из-за этой своей тетрады Фалло. Не ест почти ничего, задыхается и болеет каждые два месяца гриппом. Если однажды, прежде чем будет сделана операция, грипп обернется воспалением легких, Ваня умрет.
А еще он молчит. Как-то так сказывается порок сердца на Ванином развитии, что он понимает все, но молчит. Предпочитает пользоваться жестами. Если Ваня прикладывает ладошку к уху, это значит, что пора спать. Если тычет пальцем в стоящее на столе блюдо с бутербродами, это значит, что Ваня хочет не бутербродов вовсе, а конфет. Просто Ваня маленький. Он не дотягивается до вазочки с конфетами, а дотягивается только до блюда с бутербродами. Но можно быть уверенным, что Ваня хочет конфет, потому что из еды он никогда ничего, кроме конфет, не хочет. Но конфеты ему нельзя.
И он молчит. Говорит его мама, молодая женщина, пышущая кустодиевским здоровьем, рассказывающая про Ванину болезнь бодро и по-деловому до тех пор, пока не спросишь ее:
— Катя, а что вы чувствовали, когда?..
Когда ребенка унесли из роддомовской палаты в реанимацию... Когда кардиолог сказала, что такие дети живут обычно дней 40... Когда волгоградский (они живут под Волгоградом) кардиохирург сказал, что ничего не может сделать... Когда плыл вниз по Волге пароход с кардиохирургами из московского Бакулевского центра и газеты писали про эту гастроль бакулевских хирургов, но ни один знакомый Кате врач не знал, как записаться к бакулевским хирургам на прием... Когда записаться все же удалось, и в Москву удалось поехать, и оперировал Ваню великий Алексей Иванович Ким, человек веселого нрава, но потупивший глаза, будучи спрошенным, как прошла операция... Потому что операция прошла неудачно. Что вы почувствовали, Катя, когда после долгой реанимации вам, наконец, показали ребенка — худого, как скелет?
В ответ Катя только плачет. В руках у нее пакетик бумажных платков, и платки эти все вымокнут, пока Катя дорасскажет свою историю, сбиваясь временами на плач.
А Ваня не плачет никогда. Этот четверной порок сердца как-то так сказывается на Ванином развитии, что у него закупорены слезные железы. И он не плачет никогда. А если чувствует испуг, обиду или страх, то хватается за сердце, как взрослый человек. Я увижу этот его жест на улице. Мы пойдем гулять, в соседнем дворе взвоет бензопила, и Ваня схватится за сердце, притом что лицо его будет оставаться бесстрастным, без всякого намека на гримасу плача.
У Вани бесстрастное лицо еще и потому, что в связи с четверным пороком сердца у него парез лицевого нерва, половина лица не двигается и один из уголков рта вечно опущен. Особенно это заметно, когда Ваня, сделав несколько шагов по комнате, устает и ложится на диван пережидать одышку и грустить.
Лежит и молчит. А говорит Катя. Говорит, не сразу поняла, что врачи бессильны. Не знают, что делать с ребенком, который не растет, пока его не прооперируют, и которого прооперировать нельзя, пока он не подрастет. Катя рассказывает, как московский кардиолог показывала ей в компьютере Ванино сердце и объясняла: "Вот видите, мамочка, легочные артерии. Они очень тонкие, 0,7 миллиметра. А мы умеем работать с артериями толщиной не меньше 3 миллиметров".
Катя рассказывает, что не сразу догадалась спросить, только ли наши врачи не умеют работать с такими тонкими артериями, или никто на свете не умеет. А когда спросила, наконец, то получила ответ — умеют. Умеют в Германии и в Израиле.
В Германии и в Израиле Ваня может быть прооперирован прежде, чем один из его гриппов обернется пневмонией и доконает мальчика. Ваня может быть прооперирован так, что перестанет задыхаться, начнет есть, расти, научится разговаривать. Катя рассказывает, что нашла уже клинику в Германии, где Ваню готовы вылечить и готовы лечить — чем быстрей, тем лучше. Но счет, выставленный это немецкой клиникой — Катя говорит, что за всю жизнь ей не заработать достаточно денег, чтобы оплатить этот счет.
А Ваня молчит. Молчит, но все понимает. Я точно знаю, что понимает. Он понимает даже шутки. Когда мы соберемся гулять и Ваня станет обуваться, я спрошу у мальчика, указывая на его сандалии, не валенки ли это. И он улыбнется. Удивительным образом четверной порок сердца лишает Ваню слез, но не лишает смеха.
Правда в Ваниной улыбке будет недоставать верхних зубов. Четверной порок сердца как-то так влияет на Ванин обмен веществ, что зубы вырастают уже гнилые.