презентация / музей
В Афинах состоялось торжественное открытие нового музея Акрополя. В здании, выстроенном по проекту знаменитого швейцарско-американского архитектора Бернара Чуми, теперь будут экспонироваться скульптуры, украшавшие когда-то храмы афинского Акрополя. На открытие музея приехали сотни высокопоставленных гостей со всего света, среди которых СЕРГЕЙ ХОДНЕВ не увидел представителей Великобритании.
И афинянам, и туристам сложно усомниться, что речь идет о главном музейном событии десятилетия: плакаты, оповещающие об открытии нового музея, забивают всю остальную наружную рекламу в городе, а билеты на посещение музея еще до открытия были распроданы на неделю вперед. В речах президента Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу (изящно процитировавшего Маргерит Юрсенар в подлиннике) и генерального директора ЮНЕСКО Коитиро Мацууры было больше общих слов о непреходящем значении эллинского наследия, а вот греческие официальные лица были более определенны. Получалось, что радость по поводу открытия музея изначально подпорчена, поскольку скульптуры, вывезенные 200 лет назад лордом Элджином, по-прежнему находятся в Британском музее и что разрозненность мраморов Парфенона — культурная потеря для всего человечества. Детали самой церемонии выражали упование на то, что когда-нибудь мраморы воссоединятся: министр культуры Греции Антонис Самарас приложил сохранившийся в Афинах фрагмент с головой вестницы богов Ириды к телу богини на гипсовом слепке с увезенного в Лондон рельефа. "Жест символический и полный надежды",— со смешанным выражением восторга и печали прокомментировал директор музея Димитрис Пандермалис.
Если разобраться, то и само возведение нового музея можно назвать символическим жестом, полным надежды, невзирая ни на затраты, далеко не символические (около $180 млн), ни на сложную историю проектирования. Начиная с 1970-х прошло четыре конкурса на проект музея, три из которых кончились ничем; четвертый, где победил Бернар Чуми, оказался результативнее, но к Олимпиаде 2004 года все равно не успели. В принципе, музей Акрополя существует еще с XIX века, но его прежние помещения, на две трети вырубленные в самой скале Акрополя, совсем крохотные, и даже сохранившиеся в Афинах скульптурные подлинники ютились там в тесноте.
Новый музей, выстроенный в пяти минутах ходьбы от самого Акрополя, больше прежнего в десять раз, и это, безусловно, прекрасный образец современного музея, выстроенного под уникальную коллекцию в уникальном месте. Строгое четырехэтажное здание из стекла и бетона в форме неправильной трапеции аккуратно вписано в участок, на котором обнаружились остатки домов позднеантичных и ранневизантийских времен, поэтому часть здания стоит на опорах, между которыми сквозь стеклянные перекрытия можно разглядеть законсервированные раскопы. Экспозиционные помещения менее всего похожи на стандартную вереницу музейных залов, это светлые пространства, где тщательно очищенные лазером статуи и рельефы выставлены без всяких витрин, с точным расчетом на помощь естественного освещения. Поднявшись через зону частных кумирен и вотивных скульптур, посетитель видит сначала загадочно улыбающихся "Кор" архаической эпохи, потом остатки хрестоматийных шедевров времен классических Афин, потом детали скульптурного декора храмов Акрополя — включая красиво стоящих над главной лестницей пятерых кариатид Эрехтейона (шестая, опять же, находится в Лондоне), которые для этого музея являются чем-то вроде коллективной "Моны Лизы".
Но самое главное, почти сакральное пространство нового музея — его верхний уровень, представляющий собой стеклянный параллелепипед, развернутый по отношению к основному зданию градусов на тридцать. Смотрится как волевой художественный жест архитектора, но нет: и размерами, и ориентацией эта часть здания точно повторяет Парфенон, рельефы с которого здесь выставлены — во-первых, часть скульптурных метоп с наружного фриза, во-вторых, остатки скульптурных групп с двух фронтонов, в-третьих и в главных — знаменитый внутренний фриз с изображением процессии Великих Панафиней. Желтоватый мрамор собранных буквально по кусочкам подлинников контрастирует с белизной гипсовых отливок, которых, увы, обескураживающе много — граф Элджин в свое время увез около двух третей фриза. В этой фрагментарности в конце концов начинаешь ощущать нечто по-человечески обидное, что, видимо, и входило в планы создателей музея — хотя виды на возвращение утраченных скульптур не становятся от этого более реальными: Британский музей согласился одолжить афинянам "мраморы Элджина" только на условиях признания его собственности на них, из-за чего многолетний спор о сокровищах Акрополя снова оказался в тупике.