В рамках фестиваля "Звезды белых ночей" на третьей сцене Мариинского театра Валерий Гергиев провел концертное исполнение оперы Белы Бартока "Замок герцога Синяя Борода". С подробностями — ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Интерпретация единственной и практически не звучавшей до сих пор в России оперы важнейшего венгерского композитора прошлого века Белы Бартока — центральное достижение Валерия Гергиева в уходящем сезоне. То, что "Замок герцога Синяя Борода" станет очередной дирижерской вершиной мариинского худрука, было очевидно еще в октябре прошлого года, когда оперу сыграли в Петербурге на фестивале современной музыки "Новые горизонты". Под управлением господина Гергиева часовая экспрессионистская дуодрама для меццо-сопрано, баса и оркестра производила неизгладимое впечатление даже в сыром и недостаточно отрепетированном виде. В нынешнем году господин Гергиев успел исполнить "Синюю Бороду" в Лондоне ("живая" запись концерта будет выпущена лейблом LSO live в конце июля) и в рамках Пасхального фестиваля в Москве и Екатеринбурге. К "Звездам белых ночей" опера Бартока вернулась в Петербург в отшлифованной гергиевской интерпретации и в сопровождении едва ли не лучших своих сегодняшних исполнителей — русской меццо-сопрано с международной карьерой Елены Жидковой и венгерского баса Габора Бретца.
Именно эта певческая пара участвовала в самой заметной из недавних европейских постановок "Замка герцога Синяя Борода" на сцене миланского Alla Scala в режиссуре Петера Штайна. Влияние работы дуэта Жидковой--Бретца с господином Штайном благотворно сказалось на петербургском исполнении и было заметно невооруженным глазом — специфика концертного формата ничуть не умалила драматического накала. Довольно редко можно наблюдать за тем, как Валерий Гергиев со своим оркестром отходят на второй план, предоставляя авансцену и полный интерпретаторский карт-бланш солистам-вокалистам. Когда в партнерах оказывается Елена Жидкова, исполняющая партию Юдит с какой-то фрейдистской остервенелостью, органично переходящей в фанатичную жертвенность, у господина Гергиева просто не остается другого выбора. Не было его и у Синей Бороды Габора Бретца — истерическая настойчивость, с которой Юдит--Жидкова стучалась в каждую из семи дверей замка, выдавала в нем истинного страдальца и подлинную жертву оперы Бартока.
Большую часть вечера мариинский оркестр отбрасывал на приглашенных звезд еле заметную, но чрезвычайно важную в драматургическом отношении тень. Трактовку "Замка герцога Синяя Борода" у Валерия Гергиева определяет тонко нащупанный и прочувствованный саспенс, концентрации которого мог бы позавидовать и сам Альфред Хичкок: приглушенно-напряженный оркестровый саунд наводил шороху с первых тактов вступления к опере и заставлял стынуть кровь в жилах до самого ее конца. После десятков оттенков приглушенного черного, припасенных дирижером для "Синей Бороды", единственная за весь вечер вспышка света прозвучала с убийственной мощью. Валерию Гергиеву всегда особенно удавались сочинения про земной ад, и озеро слез "Замка герцога Синяя Борода" пополнило его инфернальный список особенно весомо.