Надвигающиеся парламентские выборы — лишь предтеча президентских. Это понимают все. Вчера свой взгляд на них изложил информированный сенатор Николай Гончар. Все в конечном итоге вертится вокруг вопроса: кто будет вторым президентом России? Вопрос этот порождает все большее число слухов. Конечно, ответить на него за девять месяцев до президентских выборов крайне сложно, если вообще возможно. Но вот на вопрос, выдвинет ли Борис Ельцин свою кандидатуру на второй срок, от чего серьезно зависит расстановка сил в июне 1996 года, уже можно ответить. Да, выдвинет. Комментарий ВЕРОНИКИ Ъ-КУЦЫЛЛО.
Кто, если не я?
Лица, обычно называемые первыми, как правило, рвутся к власти не ради земных благ: как у уже сложившейся элиты, благ у них довольно. Как ни странно, большинство политиков первой величины и впрямь озабочено — или, по крайней мере, твердо убеждено, что озабочено — судьбами России. Любого человека, имеющего самостоятельный вес (за исключением криминальных элементов), в выборах привлекает не возможность получить еще одну виллу и пополнить коллекцию иномарок, а возможность предстать в величественном образе спасителя разоренного Отечества. За виллы борются другие — так называемое окружение, то есть те, кто ставит на лидера.
В ряду озабоченных политиков Борис Ельцин — первый. Как по долгу службы, так и по психологической конституции. Сам механизм президентской власти в России таков, что человек, находящийся на самом верху, отвечает за все, следовательно, он не может представить кого-либо равным себе по ответственности. Для Ельцина президентство уже не просто работа. Это миссия. И для него решение вопроса "быть или не быть в июне 1996-го?" неизбежно оборачивается мучительными размышлениями философского плана: выполнил он свою миссию по созданию новой России или еще надо немного поработать?
Без всякой иронии можно сказать, что проблема эта для Ельцина вполне серьезна. Бремя ответственности за всю страну тяжко, хотя мысли о пенсионном покое, несомненно, посещали президента. Но столь же несомненно, что к ношению властных вериг быстро привыкают, и резкий отказ от них грозит абстиненцией. Конечно, ни один политик не признается, что осознанно или интуитивно боится "остаться без страны" — комплекс "политбезработицы" неизбежно трансформируется в риторический вопрос "как же страна будет без меня?" Сейчас есть основания утверждать, что Ельцин принял решение — и, несомненно, руководствуясь самыми благородными соображениями.
Кто, если не ты?
Знаменитая пресс-конференция президента 8 сентября, указ о "разведении" местных выборов, на редкость подробное информирование общественности о ходе отпуска президента, участившиеся слухи о "кремлевских разработках", заявление Черномырдина, что он не планирует баллотироваться в июне 1996 года — все это события одного ряда. Кремль готовится к выборам. И уже не к парламентским — Ельцин фактически признал, что "партия власти" их не выиграет (как еще иначе расценивать "8-12" процентов, которые Ельцин отвел "Нашему дому"?).
Короля делает свита. Если в представлении Ельцина переизбрание — жертва на алтарь Отечества, то для многих из его окружения это гарантия пролонгации их власти. По сведениям Ъ, при всем многообразии аналитических записок, появляющихся на столе у президента, нет ни одной, где бы предлагалось "в целях стабильности" отказаться от участия в выборах 1996 года. Наоборот, "безъельцинские" сценарии рисуют апокалиптическую картину раздираемой на части России.
Авторов можно понять — где будут они сами без Ельцина? Где будет Грачев, если представить, что президентом станет, например, Лебедь или Явлинский? А Коржаков и Филатов (при всем их антагонизме)? Конечно, Ельцин и сам может избавиться от кого-то из соратников, но это еще вилами по воде писано. При новых же властителях их судьба куда более незавидна. А вся плеяда старых и новых, но уже однозначно проельцинских чиновников высшего и среднего звена? Приход к власти, например, Черномырдина или Рыбкина гарантировал бы относительное сохранение курса и спокойную старость экс-президента, но отнюдь не сохранение власти всем его клевретам.
Кто не с нами...
Бездна аналитических сценариев порождает слухи, расшатывающие уже сложившуюся политическую систему координат (иногда ради этого такие сценарии и пишутся). Слишком активный поиск путей "укрепления стабильности" подчас превращается в поиск врага. В этот разряд зачисляются все потенциальные претенденты на пост президента России.
Их не так уж много. Те, кто открыто заявляют о своих претензиях — Явлинский, Федоров, Жириновский, Руцкой, — по мнению власти, не могут составить серьезную конкуренцию Ельцину. Опасаться воцарения на российском троне Зюганова тоже вроде нечего — лидер КПРФ, как считают многие политологи, не обладает достаточной харизмой.
Других потенциальных претендентов (то есть не заявивших громогласно о своем намерении баллотироваться в президенты) можно разделить на три группы, руководствуясь тем, как к ним относятся в Кремле. В зависимости от степени их "опасности" для правящего клана ведется соответствующей интенсивности работа по "проверке на амбиции" и, как следствие, дискредитации. Третья группа представляется властям самой безобидной: в нее входят Владимир Шумейко (который почти не скрывает желания стать президентом, неизменно, впрочем, добавляя: "Сейчас Борису Николаевичу нет конкурентов") и Олег Сосковец (которого, по очень неофициальной информации, Ельцин как-то похлопывал по плечу, проча предельно большое будущее). То, что спикер и первый вице-премьер не воспринимаются окружением президента как враги, можно объяснить их душевной близостью к президенту и дружескими отношениями с главой его службы безопасности — известно, что Сосковец и генерал Коржаков частенько парятся в одной бане, а фраза Шумейко, сказанная в интервью Ъ: "Я понимаю Коржакова, потому что я сам такой", — говорит сама за себя.
Во вторую группу входят Александр Лебедь и Юрий Скоков. К ним отношение более настороженное. Однако Лебедя пока не трогают, хотя, в отличие от многих других потенциальных кандидатов, у него харизмы хоть отбавляй. Возможно, это связано с тем, что считается, будто сам Лебедь не видит себя в кресле выше министерского. Со Скоковым, который желает быть более чем премьером, сложнее. Во-первых, известно, что у него с Ельциным "пакт о ненападении". Во-вторых, распускаемые слухи о возможной замене Черномырдина на Скокова по отношению к последнему можно расценить двояко. С одной стороны, он как бы поднимается в глазах либерального избирателя, с другой — его авторитет лидера Конгресса русских общин в среде оппозиции падает. По мнению отдельных аналитиков, возможно, что все же кое-кто в Кремле (или поблизости) распускает слухи об усилении Скокова только для того, чтобы Сосковец не возомнил о себе слишком много.
Но, скорее всего, слухи о замене премьера служат другой цели — лишить уверенности Виктора Черномырдина, который вместе с Иваном Рыбкиным и входит в первую группу. Ее опасаются более всего, хотя, возможно, и безосновательно. По одной из версий (ее придерживается не только Николай Гончар, но и другие, более близкие к Ельцину политики), сама идея двублоковой системы была использована для того, чтобы "завалить" Черномырдина и Рыбкина, слишком уж быстро набиравших собственный вес. Под прицелом, возможно, был и Шахрай — с его розовой мечтой создать после парламентских выборов из двух центристских блоков один, который и обеспечит Ельцину победу на президентских выборах. По сведениям Ъ, именно о провале этого сценария сожалел лидер ПРЕС в письме Ельцину, в котором объяснял причины своего выхода из НДР.
Такую же цель преследуют и слухи о возможной отставке всего правительства перед выборами, отпуске премьера (см. стр. 1 и 3), о предложении Рыбкину министерского портфеля (хотя в случае его провала на выборах это вполне возможно).
Завтра лучше, чем вчера
Практически все близкие Ельцину политики уже заявили, что не будут баллотироваться в президенты. Заставить их сделать это могло лишь одно — окончательное решение Ельцина вступить в предвыборную борьбу. Спрашивается, почему бы президенту уже сейчас, не мучая общество неизвестностью, не заявить об этом открыто? А потому, считают президентские аналитики, что незачем заранее "будоражить" и провоцировать "ненужный ажиотаж".
Можно выдвинуть еще как минимум две причины. Во-первых, привычка Ельцина и его окружения к "дворцовым тайнам". Кто знает, может быть, выявятся еще потенциальные соперники, с которыми надо будет бороться. И тогда президент скажет: смотрите, кто баллотируется! это же просто, понимаешь, ужас! я, понимаешь, не могу Россию на произвол судьбы бросить... Во-вторых, есть надежда, что к 1996 году экономическая ситуация станет более благоприятной для эпохальных заявлений.
Вообще говоря, президент обязан избираться на второй срок. Один политик из ближайшего окружения президента так сказал Ъ: "Представьте, что Борис Николаевич скажет, что не будет баллотироваться. Россия останется без администрации — она тут же разбежится искать работу!" Вот и получается, что Ельцину ну никак нельзя отказываться от участия в выборах: не может же он, в самом деле, бросить страну на произвол судьбы, лишив ее президентской администрации?!