Последний урок

рассказывает Татьяна Кузнецова

Пина Бауш умерла за 15 дней до московских гастролей ее вуппертальского Театра танца. Еще пятью днями раньше она почувствовала себя плохо, попала в больницу, врачи поставили онкологический диагноз, разглядели метастазы, и, пока выбирали метод лечения, Пины Бауш не стало.

Ее с легкостью называли великой и причисляли к классикам еще при жизни — 40 лет лидерства в современном танцевальном театре давали на это полное право. Ставить она начала к концу 1960-х, и первые же работы 28-летнего хореографа засвидетельствовали: ученица отца немецкого экспрессионизма Курта Йосса не просто достойна своего учителя — она готова его превзойти. Уж во всяком случае, в том, что касается человеческого подсознания. Курт Йосс был не слишком озабочен отдельными личностями — его политизированное искусство сравнивали с беспощадным диагнозом. Спектакли Пины Бауш — с психоаналитическим сеансом, мучительным и сладострастным процессом выслеживания первопричины болезни духа.

Эти работы, свой золотой фонд — "Гвоздики", "Кафе Мюллер", "Весну священную" — Пина Бауш и ее Театр танца привозили в Москву в 1990-е. А в новом веке москвичи узнали другую, "позитивную" Пину. С 1986 года она сочиняла "дневник городов, пропущенных через сердце" — серию танцев-путешествий по местам, в которые ее заносило гастрольными маршрутами. До Москвы доехали гонконгский "Мойщик окон", лиссабонская "Мазурка Фаго" — спектакли эффектные, слегка язвительные, местами забавные, отчасти сентиментальные, благодушно-расслабленные. И явно проигрывающие работам, принесшим хореографу мировую славу,— истошным и расчетливым, как женская истерика.

На сей раз — словно для того, чтобы напомнить о настоящей Пине Бауш, нам привозят как раз такой спектакль. "Семь смертных грехов" хореограф поставила в 1976 году, через три года после того, как возглавила Театр танца в Вуппертале. Провокационный спектакль стал хореографическим манифестом феминизма: все смертные грехи Пина Бауш свела к одному — торговле женским телом.

Стоит отметить, что авторы "Грехов" имели в виду совсем другое. Курт Вайль и Бертольт Брехт, сочиняя в Париже в 1933 году свой "балет с пением" для русского эмигранта Джорджа Баланчина и его труппы "Балет 1933", с упоением обличали империализм.

Героиня балета — молодая женщина Анна — раздвоена в буквальном смысле. В спектакле действуют две Анны: практичная Анна 1-я, мечтающая сколотить деньжат на постройку дома для своей семьи и с этой целью эмигрирующая в богатую Америку; и импульсивная Анна 2-я — отчаянная ветреница, идущая на поводу у собственных страстей. В каждом городе распутница безоглядно предается одному из смертных грехов, а здравомыслящая Анна 1-я неизменно извлекает выгоду из очередного падения своего alter ego. Милая парочка сколачивает состояние, соблазняя, шантажируя, доводя до самоубийства греховодников мужского пола: в лице двух Анн политэмигранты Брехт и Вайль бичевали капиталистическое стяжательство как величайший из смертных грехов.

Трудно представить себе более неподходящих соавторов, чем социально ангажированные немцы-экспрессионисты и подчеркнуто аполитичный, тяготеющий к неоклассике, петербуржец Баланчин. Во всяком случае, их совместный проект, получивший название "Семь смертных грехов мелкого буржуа" и представленный в парижском Театре Елисейских Полей, успеха не имел. Как, собственно, и сама баланчинская труппа: "Балет 1933" просуществовал ровно год — в полном соответствии со своим названием.

Но спустя четыре с лишним десятилетия полузабытые парижские "Грехи" возродились в пролетарском Вуппертале. "Балет с пением" Брехта и Вайля Пина Бауш дополнила второй частью под названием "Не бойтесь", использовав зонги из "Трехгрошовой оперы", "Взлета и падения города Махагони" и фрагменты кантаты "Берлинский реквием". А смысл памфлета вывернула наизнанку, сделав обеих Анн жертвами подлого мужского мира.

Очевидцы были раздавлены. "Пина Бауш и ее Театр танца показывают самое разрушительное зрелище, какое когда-либо можно было увидеть на немецкой сцене",— писали после премьеры критики. Аскетичный спектакль, сделанный в стилистике "бедного театра", сражал наповал огромной энергетической силой. Хореографа обвиняли в том, что, подчеркивая моральную деградацию женщин, она не ратует за эмансипацию, но "с мазохистской самоотдачей наслаждается подлостью мира и отношений в нем". Но Пина Бауш никогда не хотела быть учителем жизни: уроки из ее спектаклей нам всегда нужно было извлекать самим.

Театр имени Моссовета, 15-18 июля, 19.00