На кону $1,4 млрд. Так оценивают западные аналитики стоимость марки Smirnoff, по популярности уступающей лишь знаменитой марке Bacardi. Спор о правах на товарный знак "смирновская водка" продолжается уже четыре года. Первой в 1992 году это разбирательство затеяла американская компания Heublein. В России. Теперь в тыл врагу заходит Борис Смирнов: с его подачи Heublein обвиняется в ложной рекламе в окружном суде штата Делавэр.
Судебно-рекламная кампания
"Heublein занимается ложной рекламой и вводит американских потребителей в заблуждение", — таково мнение истца. Его зовут Уильям Уокер.
Если процесс в окружном суде штата Делавэр не принесет Уокеру победу, он не расстроится. Он обречен на популярность уже сейчас: Америка до сих пор не знала столь скандальных процессов о товарных марках. Американские патентоведы приводят пример разбирательства, привлекшего наибольшее внимание почтенной публики в США в последние годы: два брата, выпускавшие популярное вино Gallo, судились с третьим, решившим под этой маркой делать... сыр. Братья виносыроделы блекнут на фоне русского бородача Бориса Смирнова, заявляющего грозно: "Heublein нагло лжет! То, что она делает, никогда не было настоящей водкой Smirnoff!"
"Heublein обманула несколько поколений американцев", — вторит Уильям Уокер, адвокат и президент Russian American Spirits Company (RASCO). Во втором качестве он выступает недавно: RASCO зарегистрирована в США по лицензии фирмы Бориса Смирнова в прошлом году как компания, не имеющая активов и не ведущая операций. Проще говоря, для ведения в США судебного дела против Heublein. Именно Уокер и возбудил это дело.
Разбирательство в Делавэре пока не началось — идет подготовка к процессу. Точнее, теперь уже к двум: 19 января Heublein подала встречный иск. Она вновь заявила, что честно приобрела торговую марку в 1939 году и "спасла ее от забвения", а Борис Смирнов оклеветал Heublein, обвинив в "незаконной регистрации" и "рекламе поддельной продукции".
Heublein требует от американского суда вынести "судебный запрет на продолжающуюся клеветническую кампанию, которая может сказаться на ее репутации и продажах". Кто-то теряет, кто-то находит... Долгое судебное разбирательство в США станет для фирмы Бориса Смирнова, пожалуй, наиболее эффективной из всех возможных рекламных кампаний. В России рекламы водки от фирмы Бориса Смирнова не видел никто, зато сам продукт уже неплохо узнаваем потребителем.
Американская, да и мировая практика рассмотрения таких споров если в чем и близка российской, так это в части сроков их рассмотрения. Если дело о "смирновской" в США пройдет через все судебные инстанции вплоть до верховного суда, то точка в нем будет поставлена лет через пять. Таким образом, Борис Смирнов заключил с Уильямом Уокером грандиозно дешевый пятилетний "рекламный контракт".
Не дожидаясь отдачи от рекламы, Уокер уже начал прощупывать спрос. Он обратился в ряд ведущих алкогольных компаний мира (конкурентов Heublein) с предложением инвестировать в совместный выпуск в России "смирновской водки" в партнерстве с фирмой Бориса Смирнова, "истинным владельцем товарного знака".
В Москве партнеры Бориса Смирнова строят планы: скоро мы вытесним Heublein с ее "смирновкой" сначала с рынка США, а потом... В самое ближайшее время Борис намерен судиться против Heublein еще в двух-трех странах Западной Европы.
Приказчик Смирнов
Самая знаменитая русская водочная фирма, основанная в 1818 году, выросла из промысла, затеянного в Москве двумя сыновьями Алексея Смирнова, прародителя фамилии (от него ведут родословную Смирновы-водочники и их потомки). Человек, сделавший "смирновку" официальным напитком императорского двора, Петр Арсеньевич Смирнов, начал в 1842 году, десяти лет от роду, со службы приказчиком в семейном предприятии "Смирнов с Варварки" у Ивана Смирнова. Спустя двадцать лет он был уже купцом III гильдии и владельцем виноторговли на Пятницкой, "У чугуннаго моста". Вскоре Петр Смирнов стал первой "водочной величиной" Москвы. Ему было даровано право изображения государственного герба на этикетках и вывесках, а в 1886 году он получил звание поставщика Российского Императорского двора. Появились сотни видов смирновских напитков — водки, настойки, бальзамы, даже "скотч виски". Волей судьбы у Петра Арсеньевича Смирнова почти до самой смерти не было оснований усомниться в будущем своего дела. Его сыновьям повезло меньше.
История с монополией
В 1894 году 62-летний Петр Арсеньевич преобразовал свою фирму в паевое Товарищество П. А. Смирнова, которым с тех пор управляли уже три директора — сам легендарный промышленник, один из его братьев и один из трех его старших сыновей, Петр. Вскоре директором стал еще один его сын, Владимир. В 1897 году семейное дело получило первый удар: в России ввели "винную монополию", запрещавшую производство 40-градусной водки и торговлю ею частным лицам. У Смирновых были десятки других, менее крепких напитков — дело никак не могло умереть сразу. Но умер через год сам Петр Арсеньевич.
На сцену вышло новое поколение. Через четыре года после смерти отца старшие сыновья ликвидировали Товарищество П. А. Смирнова и учредили Торговый дом "Петр, Николай и Владимир Петровичи Смирновы, торгующие под фирмой П. А. Смирнова в Москве". Младшим отпрыскам знаменитого промышленника, 13-летнему Алексею и 17-летнему Сергею, была выделена компенсация, и в новом торговом доме они уже не участвовали. Торговля шла на убыль; в 1905 году Николай и Владимир Петровичи вышли из торгового дома, оставив семейное предприятие в руках брата Петра. В 1910-м Петр умер, а единственной владелицей фирмы стала его вдова Евгения Ильинична. До легендарного выстрела "Авроры" оставалось семь лет...
Водка смирновская, контрреволюционная
Оставим ненадолго судьбу потомков и вернемся к самому знаку "смирновская водка". Этот знак, как и многие другие, советская власть не национализировала, а попросту запретила. Такие черты товарного знака, как узнаваемость, возраст, рыночная стоимость (то, что и в XIX веке определяло, а в XXI веке будет определять его судьбу) в расчет, понятно, не принимались. Правда, в начале 20-х, в короткий период реального НЭПа, "смирновская водка" нет-нет да и показывалась на прилавках — благодаря фальсификаторам, ничего общего с семьей Смирновых не имевшим. А с 1 марта 1924 года Совнарком вообще запретил использование всех товарных знаков, "кои принадлежали владельцам национализированных предприятий до их национализации". При этом сами знаки так в постановлении и названы — "контрреволюционные".
России пришлось забыть о фамильных марках, выпестованных поколениями купцов и промышленников (читай: контрреволюционеров) Смирновых, Филипповых, Кузнецовых. У товарного знака, как и у потомка дворянского или купеческого рода, был один шанс выжить — эмиграция. "Смирновка" эмигрировала.
За океаном
Лишь один человек из знаменитой семьи покинул Россию после революции. Это Владимир Смирнов, третий сын Петра Арсеньевича, тот самый, что в 1905 году вышел с братом Николаем из семейного дела. В 1924 году он оказался в польском тогда городе Львове. Решив вернуться к семейному делу (едва ли что-нибудь другое могло помочь ему выжить), он открыл "Товарищество бывшего поставщика императорского двора П. А. Смирнова-сына". Судя по всему, дело не слишком ладилось: через четыре года Владимир переехал во Францию и уже там вновь создал собственную фирму. Владимир прожил во Франции около шести лет. В 1933 году, за год до смерти, он продал ее со всеми атрибутами, включая фирменные знаки "смирновской водки", уже зарегистрированные во Франции, эмигранту из России Рудольфу Кунету. С ним Владимира Петровича семейные дела свели впервые еще в дореволюционной Москве. В 1939 году на сцене появилась американская компания Heublein: она выкупила дело у Кунета предположительно за $14 тысяч.
Малое предприятие "П. А. Смирнов и потомки в Москве"
Первое время после того, как Heublein купила товарный знак "смирновская водка", в США продавалось 5 тысяч ящиков водки ежегодно. К 1996 году эта цифра выросла в тысячу раз. А во всем мире в прошлом году продано 15 млн ящиков водки Smirnoff. Доказывая свое право на товарный знак "смирновская водка" в России, Heublein апеллирует и к этому факту. "Мы вложили сотни миллионов долларов в реанимацию и создание мировой популярности 'смирновки', которая в России после революции никого не интересовала", — утверждают они. Необходимость доказывать свои права возникла в связи с появлением у Heublein конкурента в России. В 1991 году москвич Борис Смирнов впервые публично заявил, что, будучи правнуком Петра Арсеньевича Смирнова, он намерен отстаивать свои права на товарный знак "смирновская водка".
Созданное Борисом Смирновым малое предприятие "П. А. Смирнов и потомки в Москве" с уставным фондом в 55 млн рублей выпустило в начале 1992 года первую партию "Столового вина #40" — так в дореволюционной России назывался один из видов "смирновской водки". К этому моменту товарный знак "смирновская водка" был зарегистрирован Heublein уже более чем в ста тридцати странах мира. В России, куда водка Smirnoff поставляется с конца 80-х годов, Борису Смирнову удалось опередить американцев с регистрацией. На прилавках можно было встретить по соседству уже две "смирновки" — американского и российского производства. Так начинался один из самых громких процессов о правах на товарный знак.
Впрочем, сначала, если Борис Смирнов не лукавит, вопрос мог быть решен полюбовно. Еще в 1992 году он объявил, что Heublein предлагала ему организовать совместное производство водки. Смирнов должен был получить пост президента СП, единовременное пособие в $2,5 млн, ежегодный оклад в $100 тыс. и право определить список участвующих в фирме родственников — в обмен на отказ от притязаний на товарный знак "смирновская". СП, как бы то ни было, не состоялось.
Промежуточный финиш
Тот, кто следит за спором о "смирновке" с 1992 года, может возненавидеть юриспруденцию. За это время помимо Роспатента дело рассматривали суды в Москве, в Крымске (на местном заводе фирма Смирнова выпускает свою "смирновку"), в Краснодаре. Обе стороны предъявляли иски друг другу, патентному ведомству; потомки Петра Арсеньевича Смирнова судились между собой (с Борисом Смирновым судился даже его отец). Главные герои этой истории сегодня едва ли ответят навскидку, сколько же судебных дел, прямо или косвенно связанных с этим спором, было возбуждено. По крайней мере, больше десятка, и некоторые продолжаются до сих пор.
А все это время фирма Бориса Смирнова выпускала свою "смирновку", а американцы поставляли в Россию свою. Никто, конечно, не ждал быстрого решения. Хотя бы потому, что законов, устанавливающих порядок рассмотрения претензий граждан России на дореволюционную семейную собственность, просто нет. Хотя бы потому, что обе стороны апеллируют как минимум к событиям 60-летней давности. Они призывают суды определить: законно или незаконно Владимир Смирнов использовал семейный торговый знак "смирновская водка" во время эмиграции. И имел ли он право продавать его.
На первом промежуточном финише стороны оказались в конце 1995 года. Сначала в сентябре суд Крымска признал недействительной регистрацию ряда товарных знаков "смирновской водки" компанией Heublein. Американцам было предписано прекратить ввоз в Россию водки под названием Smirnoff. Решение не могло вступить в силу сразу. Необходимо было дождаться рассмотрения в вышестоящем суде апелляции, которую подала Heublein. В декабре стало известно, что Краснодарский краевой суд оставил решение в силе.
Борис Смирнов не считает этот финиш промежуточным. "Мы одержали победу", — говорит он. Действительно, по российским законам ввоз в страну "смирновки" американского производства уже сейчас должен быть прекращен. Если вышестоящий (Краснодарский) суд оставляет решение местного (Крымского) суда в силе, то органы власти должны его исполнять. "Мы получим исполнительный лист, — говорит Борис Смирнов, — и тут же разошлем его: направим в Таможенный комитет, в Комитет по торговле Министерства торговли России, в региональные комитеты, чтобы прекратить допуск данного напитка (американской 'смирновской'. — Ъ) на рынок России".
Heublein имеет право подавать апелляции (и уже делает это) в более высокие судебные инстанции, а конечную точку в споре поставит только Верховный суд РФ. Пока этого не произошло, победа Бориса Смирнова может в любой момент обернуться поражением. Кроме того, продолжаются еще два аналогичных разбирательства в Москве.
Скандал в благородном семействе
Неделю назад произошло событие, которое заставляет взглянуть на всю эту историю несколько по-иному. 34 человека — потомки Петра Арсеньевича Смирнова — на пресс-конференции в Москве заявили: действия их родственника Бориса Смирнова угрожают доброму имени семьи. До сих пор в связи с конфликтом вокруг смирновской в газетах появлялись в основном имена Бориса Смирнова и Алексея Борисовича Смирнова, его отца. Многие журналисты просто не ожидали увидеть сразу стольких потомков Смирнова одновременно.
Большинство этих людей познакомились друг с другом в середине 80-х. Во многом благодаря Олегу Сергеевичу Смирнову, одному из внуков Петра Арсеньевича. Мария Гоголашвили, его вдова, рассказывает: "Мой муж знал, что он потомок Петра Смирнова. С 1968 года и до самой смерти — Олег Сергеевич умер десять лет назад — он собирал в архивах материалы о Петре Арсеньевиче и его деле. Он собрал три тома подлинных документов. После смерти мужа мне с их помощью удалось отыскать многих родственников. Но еще при жизни Олега Сергеевича мы познакомились с Алексеем Борисовичем Смирновым (отец Бориса Смирнова. — Ъ). В 1990 году мы позвали Алексея Борисовича на съемку телепрограммы о потомках Смирнова. Он приехал вместе с сыном. Так мы познакомились с этим человеком. Борис Смирнов впервые в моем доме увидел эту монографию и рецепты напитков и был буквально поражен тем, что они сохранились. Вскоре отец Бориса попросил снять копии с этих документов и рецептов. Поскольку они тоже члены нашей семьи, они вправе были их иметь. Вернули они мне только документы, а рецепты нет. И заявили в печати, что именно они собрали документы, а Олег Сергеевич им только помогал. Сначала мы не обращали внимания, но сейчас это вышло за пределы приличия и здравого смысла: Борис утверждает, что мы не потомки Петра Арсеньевича; говорит, что американцы бегают по Москве, собирая просто однофамильцев".
Дальние родственники не так много знают о Борисе Смирнове. Он работал, как сам утверждает, в 9-м управлении КГБ — охранял Косыгина и Горбачева. "До того как в 1990 году мы с Борисом познакомились на съемках телепрограммы о потомках Смирнова, — считает правнучка Петра Арсеньевича, Кира Владимировна Смирнова, — он не имел представления, что является потомком Петра Арсеньевича Смирнова. Он узнал об этом от нас".
Прошу! Вы у нас уже восьмой Наполеон будете
Наверное, даже и не важно высчитывать, сколько потомков в этом споре на одной стороне, сколько — на другой. Одни признают право на "смирновку" за американцами: мол, так сложилось исторически. Другие работают вместе с Борисом.
Все вроде при деле. А жаль. Вот если бы кто-нибудь из них счел возможным сказать себе: "Чем я не винозаводчик? И почему именно Бориса — на царство?" А затем начать борьбу за "смирновскую водку" — и против фирмы Бориса Смирнова, и против Heublein. Потом другой — уже против троих, третий — против четверых. Благо Петр Арсеньевич Смирнов был весьма плодовит и народил 13 детей. А ныне здравствующих его потомков — более пятидесяти.
СЕРГЕЙ МУРАВЬЕВ
ФЕДОР ПОГОДИН