Первая неделя работы VI Государственной думы продемонстрировала, что господство партий стало новой политической реальностью в парламенте.
"Пять лет назад все было иначе", — сказал мне в думском буфете знакомый, с которым впервые я встретилась еще в дни ельцинского Верховного совета России. А ведь действительно, все было иначе. Тогда заседания парламента были прямым продолжением митингов. Все мало-мальски важные вопросы решались в длительных дискуссиях между "демократами" и "коммунистами". Рациональные доводы никакой роли не играли: "демократы" считали своим долгом обличать злокозненность любых предложений "агентов компартии", "агенты" отвечали тем же. Утомительные прения и бесконечные голосования и переголосования, равно как и четкость работы всех технических служб Верховного совета, остались характерными чертами той парламентской эпохи.
Все это осталось в прошлом. Публичная политика становится лишь следствием кулуарных сделок между думскими фракциями, а былое деление на непримиримых врагов — уже анахронизм. Не исключено, что именно VI Дума явит собой иллюстрацию новомодной в западной политологии теории "центра" и "периферии", приходящей на смену традиционному делению на "левых" и "правых". Уже на первом заседании лидер ЛДПР Владимир Жириновский, признав, что все депутаты в Думе имеют равные права, дал понять, что члены фракций все же равнее и что политическую роль в Госдуме должны играть именно они. Объяснение было весьма простым: фракции избраны в масштабе всей страны, а независимые депутаты — в масштабе лишь округа. Даже если они и объединяются в депутатские группы. Любопытно, что ни коммунисты, ни НДРовцы, ни последователи Явлинского против этого не возразили. Жириновский еще раз подтвердил свое амплуа политика, вслух произносящего то, что другие думают про себя. В данном случае все думали одно и то же: пришло время взять управление Думой в свои восемь рук и переделить посты тихо, путем кулуарных сделок.
Тихо не получилось, и не в последнюю очередь, как поговаривают в парламентских кругах, из-за нерасторопности лидера фракции НДР Сергея Беляева. Похоже, политика — ни публичная, ни кулуарная — не его призвание. Сможет ли перехватить инициативу во фракции избранный первым заместителем председателя Думы Александр Шохин, остается вопросом. А пока призванный символизировать умеренность и спокойствие партии власти Беляев явно проигрывает не только Зюганову, но и Жириновскому.
Кстати, сам Жириновский заметно изменил свой парламентский имидж. "Мы — респектабельная партия", — сказал мне знакомый депутат от ЛДПР, забыв, видимо, что еще в 1993 году он говорил: "Мы — партия народного гнева".
Конечно, быть "групповым" депутатом в нынешней Думе гораздо удобнее, чем "независимым". С невероятными затратами добившаяся места в Думе по одномандатному округу Ирина Хакамада с ужасом заявила, что независимого депутатства с нее хватит. По думскому регламенту, менять который ни одна из фракций не собирается, фракции и депутатские группы (в отличие от независимых депутатов) имеют преимущественное право на получение слова для выступлений, право представления кандидатур на посты председателей комитетов и их заместителей, место в Совете думы и, что очень важно, оплачиваемый из бюджета аппарат. То есть у организованного депутата гораздо больше возможностей влиять на принятие решений, чем у гордых "независимых". Впрочем, вид у оставшихся неразобранными 16 независимых, скорее, жалостный. Их глаза так и не утратили ищущего выражения. А вот коммунистов накануне начала работы Думы можно было безошибочно опознать по торжествующему взгляду.
Чтобы не забыть, скажу сейчас. Есть определенная категория лиц, которая в основном и формирует то, что называется околопарламентскими кругами. Так вот, ничто в Думе так не бросается в глаза после выборов, как перемены именно среди этих людей. Появилось много новых, относящихся к принципиально иному типу, чем те, кто бродил по зданию на Манежной еще с месяц назад. Депутат — он всегда депутат, в костюме и галстуке. А "околопарламентские" — это что-то вроде подсознания по Фрейду, ключ к пониманию мыслей и поступков. Если пять лет назад среди них преобладали заросшие бородами и принципиально не носившие галстуков научные сотрудники с либеральными взглядами, позже — шустрые малые в красных пиджаках с обкусанными ногтями, то сейчас парламентские кулуары заполняются пожилыми мужчинами с какой-то труднообъяснимой печатью социального неблагополучия в облике. Появились и агрессивные помощники депутатов, испытывающие к прессе прямо-таки ненависть.
С одним из них у меня была стычка в оккупируемом журналистами Малом зале. Сидевший впереди средних лет полный человек при каждом появлении на экране монитора лица депутата из того, что можно с натяжкой назвать демократической частью Думы, громко ругался, поворачиваясь вокруг, явно рассчитывая на поддержку. Поняв из моей реплики, что от меня этой поддержки ждать бессмысленно, он круто развернулся и, глядя куда-то поверх моей головы, презрительно бросил: "А ты кто такая?" "А ты?" — неожиданно для себя самой выпалила я. "Я — вот!" — он стремительно выхватил из кармана новенькое удостоверение (с жирным пятном) и сунул мне в лицо. Я только успела разобрать "помощник депутата П...", как он его столь же стремительно убрал. "Настоящая пресса, — процедил он, — сидит там" (жест вниз в депутатский зал).
— А я не настоящая?
— Ты — говно.
На фоне коммунистов-триумфаторов аграрии, когда-то вершившие судьбы российских бюджетов, выглядят бледно. Потерпев фиаско на выборах, Аграрная партия оказалась в Думе без партийного руководства. Михаил Лапшин, уверенный в победе партии, по одномандатному округу не выставлялся, и прошедшим по округам его 20 соратникам пришлось заняться фракционным строительством. Незадачливые партийцы оказались в собственной же ловушке, когда обнаружилось, что аграриями могут быть только аграрии и никто другой. Попытки добрать до минимума, необходимого для формирования депутатской группы (35 человек), выглядели довольно забавно. Кое-кто даже предлагал аграриям переименоваться.
Вопреки бытующему заблуждению о нерушимом блоке коммунистов и аграриев, последние рассматривали вхождение зюгановцев в свой состав как крайний и нежелательный вариант. Однако среди "независимых" только 7 человек имеют хоть какое-то отношение к сельскому хозяйству, и аграриям пришлось-таки пойти на поклон к компартии. Худшие опасения оправдались сразу же — прийдя в группу, радикально настроенные "делегаты" сразу объяснили коллегам их социальный статус, равно как и значение партийной дисциплины. "Ну, как поживаете?" — спросила я, столкнувшись в столовой цокольного этажа с Геннадием Куликом, более десяти лет ведавшим сельским хозяйством РСФСР, а ныне депутатом от АПР. "Колеблемся вместе с линией партии", — ответил он, грустно посмотрев влево...