Фракция "Яблоко" вошла в стабильный режим конструктивного взаимодействия с коммунистами. Более всего усиление думских коммунистов бьет не по президентской команде, которая и сама по себе совершает странные поступки, а по сохраняющему здравомыслие Черномырдину.
КПРФ + Яблоко
Суть коллизии проста. Не вступая в форменный союз с коммунистами, Явлинский при выборах председателя Думы лишь упорно выступал против попыток провести в спикеры противопоставленного КПРФ некоммунистического кандидата. Вместо того он выдвигал заведомо непроходного кандидата от "Яблока", который гарантированно проигрывал сам, но попутно выводил в аутсайдеры и Рыбкина. "Болото", которое в случае бинарного выбора "коммунист Селезнев — центрист Рыбкин" могло бы качнуться в пользу умеренного кандидата, увидело, что без помощи "Яблока" Рыбкин не проходит, и, не желая затягивания тупиковой ситуации, отдало недостающую толику голосов коммунистическому кандидату. Объясняя свое упорство, лидер "Яблока" указал, что не имел в виду ни помогать коммунистам, ни проваливать умеренного Рыбкина, а желал лишь обозначить свою независимо-гражданственную позицию посредством выдвижения своего соратника по фракции Владимира Лукина.
Возможность спикера влиять на Думу, а через Думу — на политику страны в целом нынешней Конституцией ограничена. Об этом все знают, но не все замечают, что это ограничение неравномерно в разных сферах. В области силовой политики, которую в связи с выборами спикера так обличал Явлинский, это влияние минимально — тут президентская вотчина. Зато в области политики экономической таких возможностей гораздо больше — хозяйственное законодательство, бюджет, доверие кабинету наконец. Оппозиционный спикер, ничем не отличаясь от спикера умеренного в неспособности влиять на силовую политику, может зато эффективно торпедировать взаимоотношения правительства и Думы в части экономической.
Грамотно выполненный Явлинским отстрел Рыбкина был также и отстрелом Черномырдина, которого в один день попинали ногами и "гражданско-демократические силы", и президентское окружение. С Явлинским же произошло то, что всегда происходит с человеком, принципиально отказывающимся соблюдать общепринятые правила игры, — он перестает существовать для общества. Бесстрастно констатировав, что 6.85% голосов, отданных за "Яблоко", отошли в резерв коммунистам, только из этого отныне следует исходить.
Куда более интересна позиция КПРФ — с этих пор уже коммунисты больше всего заинтересованы в поддержании имиджа "Яблока" как самостоятельной политической силы. Доколе "Яблоко" воспринимается в этом качестве, 6-7% электората оказываются нейтрализованными и не могут усилить собой некоммунистический блок, будь даже таковой вдруг создан. В случае укрепления репутации "Яблока" как партии-сателлита, неминуем электоральный раскол: хорошо, если к коммунистам перейдет 1/5 избирателей "Яблока", остальные же 4/5, сегодня так хорошо и надежно нейтрализованные, могут сделать иной, нежелательный для КПРФ выбор. В результате возможна парадоксальная переполюсовка: вместо того чтобы заигрывать с Явлинским, окончательно перетягивая его на свою сторону, Зюганов станет бегать от известного экономиста и подчеркивать определенную дистанцию — не столько ради сохранения собственного твердокаменного имиджа в среде КПРФ, сколько для сохранения демократического имиджа Явлинского.
Неизмеримо большая тактическая грамотность Зюганова порождает второй парадокс: более усердным ниспровергателем правительства оказывается не КПРФ, а "Яблоко". Коммунисты только выжидают, а Явлинский уже собирает подписи о постановке вотума недоверия. Очевидно, Зюганов знаком со словами Наполеона, сказанными при Аустерлице: "Когда неприятель делает ошибку, никоим образом не следует ему мешать". Президент своими руками корежит всю экономическую политику правительства, и, когда его действия произведут должный эффект, коммунисты с полным основанием смогут сказать: "Мы-то здесь совершенно не при чем". У Зюганова есть целенаправленная политика, а у Явлинского — ничего, кроме желания говорить звучные слова и производить эффектные жесты. Это различие является вторым объективным ограничителем на пути полного слияния "Яблока" и КПРФ.
НДР + ЛДПР
Первоначально НДР сделал ряд предложений об альянсе "Яблоку", но все они были под различными предлогами (НДР сперва должен пройти пятипроцентный барьер, НДР вскоре "развеется как дым", "Яблоку" ничего не известно о предложениях НДР) отвергнуты. Альянс НДР с КПРФ обе стороны сразу объявили невозможным, и по закону исключения осталась только ЛДПР. При решении вопроса об альянсе актуальными могли быть два соображения. Против альянса говорила репутация Жириновского и неподъемная цена, которую тот мог бы запросить. За коалицию говорила прежде всего боязнь глухой изоляции.
Если бы позиции ЛДПР были более сильными, доводы contra могли бы стать более актуальными. Однако, понимая свою слабость сравнительно с коммунистами, Жириновский не мог вести торг с позиции силы. Реально он был заинтересован в альянсе не меньше, чем НДР. Во-первых, политическая изоляция пугала и его, ибо затрудняла бы торговлю голосами фракции. Во-вторых, дальнейшее усиление фракции КПРФ резко улучшало бы шансы кандидата в президенты РФ Зюганова, что никак не входило в планы кандидата в президенты РФ Жириновского. В-третьих, сам "феномен Жириновского" жизнеспособен лишь в условиях нынешнего расхлябанного режима, но отнюдь не при победившем коммунизме. В понимании этого просто Жириновский значительно дальновиднее "Жириновского для интеллигенции".
Жириновский, два года отруководивший фракцией в V Думе, имел больший опыт парламентской борьбы, и поэтому именно он, взяв на себя инициативу, предпринял две достаточно грамотные попытки не дать Явлинскому поспособствовать Зюганову или по крайней мере сделать пособничество явным.
Первая заключалась в выдвижении своей кандидатуры с последующим ее снятием — как всем было понятно, в пользу Рыбкина. Явлинского как бы приглашали либо сделать то же с яблочной кандидатурой, либо взять на себя ответственность за последующую тупиковую ситуацию. Вторая попытка была предпринята, когда перед началом второго тура голосования (Селезнев или Рыбкин) Жириновский увел свою фракцию и убедил НДР сделать то же самое. При большом количестве голосующих и тайной баллотировке "Яблоко" могло бы поддержать коммуниста, причем доказать что-либо было бы невозможно. С уходом ЛДПР и НДР тайна голосования разрушалась. Явлинский оказался в положении человека, который на людной базарной площади присел за телегой справить нужду, — но тут телега внезапно отъехала, открыв широкую панораму.
Вероятно, именно этими своими поступками, да еще речью в программе "Время", где лидер ЛДПР пространно разъяснял аудитории суть договора "Яблока" с коммунистами, Жириновский заслужил внезапно вспыхнувшую ненависть Явлинского. До сих пор Явлинский имел дело с интеллигентными людьми, регулярно пасовавшими перед софизмами. В казусе с выборами спикера ему противостоял оппонент, вовсе не страдающий от избытка деликатности. Не мнимое слияние ЛДПР с властью и даже не крайне сомнительные политические воззрения лидера ЛДПР, но жесткая адекватность испытанного Явлинским противодействия заставила "Яблоко" объявить Жириновского злым гением России.