Реставрация предметов декоративно-прикладного искусства - бизнес не особо прибыльный, а в кризис и вовсе вымирающий. Так что сегодня многие реставраторы вынуждены придумывать себе ниши, в которых могли бы тяжелое время переждать.
Клиент не нужен
Если вам достался по наследству изумительный, но сильно обветшавший шкафчик эпохи модерн, или, допустим, арфа, или картина старого мастера и вы решили привести все это в пристойный вид, худшее, что можно придумать,— это искать реставратора в интернете. Предложений там масса, но что собой представляют случайно найденные мастера — непредсказуемо. Может, повезет и вы наткнетесь на одного из тех немногих настоящих мастеров, кто сумел побороть природное отвращение к любой организации бизнеса, и все кончится хорошо. Но слишком велика вероятность обратного. А испорченную вещь восстановить будет трудно, если вообще возможно.
Реставраторов нужно искать по знакомым и знакомым знакомых — так уж устроен этот рынок. В крайнем (но не худшем) случае пройдитесь по антикварным салонам, поговорите с владельцами — они-то всех знают и могут посоветовать проверенных людей. "Человеку с улицы к серьезному мастеру попасть сложно,— гордо сообщает руководитель реставрационной мастерской Московского музея мебели Федор Бондарев.— Рекламы мы не даем, и без того работы хватает. Предпочитаем работать с проверенными заказчиками, иначе сложностей выходит больше, чем заработка".
"Большинство серьезных реставраторов не дает рекламы,— вторит ему коллекционер антиквариата Геннадий Калимолин.— Реставрация — дело камерное, интимное, очень долгое и дорогое. К настоящим мастерам стоит очередь, но они не любят клиентских потоков, предпочитают иметь дело с одним заказчиком, будь то очень состоятельный частный клиент или госструктура, и работать на него годами".
Вот, например, реставратор Дмитрий (его незаинтересованность в клиентуре настолько сильна, что он не захотел раскрывать своего имени). Основной заказчик Дмитрия, видный предприниматель из Ханты-Мансийска, три года назад купил по случаю замок на берегу Луары. После этого все, что в нем было,— мебель, паркет, мрамор — привезли в Россию. Приличную часть заказа по реставрации деревянных изделий получил Дмитрий — и с тех пор других клиентов ему не нужно.
Или Артем В. Будучи сотрудником одной из полуразвалившихся реставрационных госструктур, он десять лет реставрирует и делает мебель для одной дамы — начав с реставрации столика, Артем воссоздал или создал с нуля интерьеры уже для четырех домов заказчицы, где каждый предмет мебели стоил несколько тысяч долларов.
Странный рынок
Рынок реставрации — вещь специфическая. Вообще, называть реставрацию рынком можно лишь с некоторой натяжкой.
Прежде всего серьезных мастеров объективно мало. "Работа у нас нудная, сами мы люди специфические, к такой работе склонные. Так жить не каждый сможет",— как бы шутит руководитель компании "Союз профессиональных реставраторов" Руслан Лобачев. "Мастера-реставраторы — штучный товар,— говорит Геннадий Калимолин.— Это ведь люди искусства, но при этом такие скромные, держащиеся в тени. Они работают долго и кропотливо, при этом славы им не положено. На такое не все способны".
Далее, спрос очень нестабилен и при этом имеет нетривиальные особенности. "Любителей старины, как известно, не так много,— сетует антиквар Василий Гараканидзе, владелец магазина на Фрунзенской набережной Zero 40/40.— Вот бюро в стиле модерн. Оно стоит $5 тыс.— недорого, между прочим, и на реставрацию нужно потратить еще $2,5 тыс.— половину. Многие коллекционеры берут так, без реставрации". Парадокс в том, что лишь в очень редких случаях отреставрированную вещь можно продать за те деньги, которые на нее были потрачены. Пожалуй, только в тех случаях, когда сама вещь досталась даром или почти даром. Если говорить не о музейной реставрации, а о коммерческой, то реставрировать несут вещи, по большей части представляющие ностальгическую ценность, а узнав стоимость работы, довольно часто от нее отказываются. "В основном приносят вещи, которые не стоят тех денег, которые на них собираются потратить,— говорит владелец компании "Крафтман" Владислав Чибисов.— Вот недавно реставрировали стол — работа была сложная, нам пришлось искать по барахолкам утерянную ручку, много возни со столешницей было — заказчику все обошлось в 75 тыс. руб. А купить такой стол, если постараться, можно тысяч за 45. Вещи, представляющие историческую ценность, попадаются раз в месяц, не чаще".
"К нам как-то пришел мужчина с нардами, которые сделал его покойный отец, и попросил их отреставрировать,— рассказывает Федор Бондарев из Московского музея мебели.— По моей оценке, реставрация должна была обойтись в 60 тыс. руб., но я познакомил его с мастером, который просто из сочувствия к пожилому человеку выполнил работу всего за 6 тыс. Благо материалов расходовалось немного — и он, таким образом, подарил человеку только свое время. Но бизнес ведь держится не на благотворительности, так ведь?"
Несколько лет назад появилась надежда на рост рынка: спрос на услуги реставраторов был заметно подогрет ввозом в Россию предметов старины из-за границы. "Что касается картин, спрос на их реставрацию не упал и в кризис,— утверждает Василий Гараканидзе. Да, немножко упал спрос на современное искусство, а в XIX век, в соц-арт люди по-прежнему деньги вкладывают — покупают и, соответственно, реставрируют". Другие же направления просели — это касается ввоза и реставрации европейский мебели, реставрации книг, музыкальных инструментов, изделий из металла.
"Сегодня невозможно основывать бизнес на частных клиентах: в кризис их всех как ветром сдуло,— жалуется Руслан Лобачев.— Если у реставратора нет сложившейся клиентской базы, желательно с участием государственных заказчиков, ему не выжить". Руслан Лобачев выжил, но пришлось ужиматься: его компания (четыре мастера с подмастерьями) раньше снимала 200 м площади на бывшей заводской территории на Лужнецкой набережной, а осенью уменьшила свое присутствие там в два раза.
Сам рынок реставрации устроен весьма причудливо. Некую долю (никому не известно какую) на нем занимают мастера из государственных структур. Прикладная реставрация была хорошо развита в советское время: помимо того что каждый музей имел реставрационные мастерские, существовали еще Росреставрация, Мосреставрация, Мособлреставрация и ВХНРЦ имени Грабаря — структуры с огромными площадями, финансированием и штатом. Сегодня эта система лишилась значительной части финансирования и штата, некоторой части площадей, но все-таки жизнь в ней еще теплится. Сотрудники госструктур официально и неофициально работают с частными заказчиками — опять же все больше по рекомендациям.
"Музейные мастера имеют большие преимущества перед частниками,— рассказывает мастер фирмы "Смирвальд" Всеволод Полтавцев.— Мы платим аренду за мастерские — они имеют бесплатные. Мы зарабатываем репутацию благодаря только своим работам — у них же есть система присвоения регалий и категорий. За маленькую зарплату они делают три-четыре вещи в год, а остальное — за очень приличные деньги и сколь угодно долго — для своих клиентов". В том, что госструктуры работают долго и дорого, мы убедились, обратившись официальным порядком в центр Грабаря с просьбой отреставрировать картину. Ответ был: "Сейчас мы завалены работой, освободимся через год". Зато приватным образом мастер готов был сделать работу за два месяца, но цену назвал в полтора раза большую, чем мастер из частной компании.
То, что не занято госструктурами, примерно поровну делят мастера-одиночки и частные компании. "Большой разницы между одиночками и компаниями вообще-то нет,— признает Владислав Чибисов из компании "Крафтман".— Реставрацию поставить на поток невозможно из-за специфики работы и особенно из-за кадровой специфики. Под одной крышей можно объединить трех, ну в крайнем случае пятерых мастеров. Люди очень творческие, сложно с ними".
Способы ухода от старины
Владислав Чибисов в отличие от большинства руководителей мастерских — человек в большей степени близкий бизнесу, а не творчеству. Окончив подмосковный колледж по специальности "организация бизнеса", он взялся организовывать бизнес своего отца — профессионального краснодеревщика. Принадлежавшая тому компания "Тайнинка" до сих пор занимается реставрацией. Опытным путем Владислав выяснил, что бизнеса здесь быть не может. "Проблема даже не в клиентуре. Я в отличие от большинства своих конкурентов могу привлечь клиентуры столько, сколько нужно. Ничего сверхъестественного: сделал приличный сайт, поместил туда наши работы, отвечаю на звонки круглосуточно и, получив представление о заказе (клиент может просто сфотографировать предмет на мобильный телефон и прислать мне MMS), быстро организую выезд к нему на дом. Проблема в самом бизнесе. Допустим, я арендую под мастерскую 100 м, покупаю туда материалы и лакокрасочный шкаф — это все стоит дорого, и чтобы оправдать затраты, хотя бы три мастера должны работать. Допустим, все вместе они получат заказов на 300 тыс. руб. Из них хотя бы 80 тыс. нужно заплатить за аренду, по 40 тыс.— каждому зарплату плюс налоги — и практически ничего не остается".
"Классическая реставрация денег не приносит,— делится опытом наследственный мастер-мебельщик и владелец Музея мебели Валентин Смирнов.— Деньги приносит, например, быстрая реставрация. Купили люди новую итальянскую мебель и поцарапали, или она потрескалась. Мебель эта недолговечная, там очень тонкий шпон, а ремонт дешевый и быстрый".
"Грузчики бьют мебель — мы реставрируем, вот и весь бизнес,— грустит Руслан Лобачев из "Союза профессиональных реставраторов".
Реставраторы в один голос называют свое основное занятие хобби, а чтобы зарабатывать, ищут более рентабельные ниши. Помимо быстрой реставрации такой нишей является новодел.
"Это обычный путь. Люди начинают с реставрации, но потом по большей части уходят в новодел: деньги там совершенно другие, да и амбиции мастера всегда перерастают реставрацию. Возвращая исконный вид произведениям искусства, рано или поздно поддаешься искушению потягаться силами с великими старыми мастерами",— рассказывает Всеволод Полтавцев. Сам он некоторое время назад открыл для себя моддинг: его мастерская одевает в дерево компьютеры, компьютерные мыши, флэшки и другие дивайсы. Правда, с осени прошлого года, как признается Всеволод, поток заказов на моддинг сошел на нет.
В новодел идут зачастую и мастера, делающие музыкальные инструменты. Например, известные российские скрипичные мастера Николай Стасов и Игорь Улицкий, работая в Госколлекции уникальных музыкальных инструментов РФ, начинали с хранения и реставрации скрипок.
Впрочем, уйти в новодел — не единственный путь для реставратора. Например, компания "Крафтман" Владислава Чибисова позиционируется как реставрационная, однако на самом деле больше занимается перетяжкой мебели.
На грани
Не сумев стать полноценным бизнесом, реставрация умирает. Во всяком случае, об этом дружно говорят сами реставраторы. Нужно, впрочем, заметить, что эти разговоры профессии как нельзя к лицу и позволяют серьезным мастерам держать высокую ценовую планку.
Но вот компетентный взгляд со стороны, из смежной области. "Практически не осталось таких видов реставрации, как реставрация книг и багетов, нет антикваров-жестянщиков, очень мало кто работает с бронзой,— говорит антиквар Василий Гараканидзе.— Для меня сегодня большая проблема, где отреставрировать раритетную книгу, "родную рубашку" старой картины, гравюру. В этих сферах есть много качественного новодела, а те немногие мастера, кто еще занимается этими направлениями, загружены на годы".
На фоне такого дефицита, конечно же, появляется множество предложений услуг, которые на поверку оказываются низкокачественными. "Профессионалов, которые стремятся полностью следовать старым технологиям, очень мало,— говорит коллекционер Геннадий Калимолин.— Люди называют себя реставраторами, не имея представления о тонкостях работы либо игнорируя их, чего настоящий мастер себе не позволит. Например, для реставрации мебели из красного дерева старые мастера использовали только шеллак — натуральную смолу, особым образом приготовленную. Это самое твердое покрытие, наилучшим образом выявляющее красоту дерева, особенно когда в изделии есть "пламя" — особый шпон красного дерева с замысловатой игрой текстуры. Чтобы нанести нужное количество слоев шеллака, требуется не один месяц. Сегодня же многие пользуются современными быстросохнущими лаками, а шеллаком наносят последний слой".
Есть проблема с образованием. В 90-е годы этой профессии не учили нигде, сейчас пытаются дело поправить, но системы нет, все держится на нескольких энтузиастах. Такие люди работают в некоторых колледжах (так, в колледже N 30 готовят реставраторов декоративных штукатурок и лепных изделий, в колледже N 38 — реставраторов памятников деревянного зодчества, в колледже N 26 — и тех и других), а также в Московском государственном академическом училище памяти 1905 года. Высшее образование реставраторы получают в МГХПУ им. С. Г. Строганова, Суриковском институте и Российской академии живописи, ваяния и зодчества. С 1991 года появился также коммерческий вуз, полностью посвященный реставрации,— Институт искусства реставрации. Старые мастера, однако, молодежь поругивают, говорят, что выходят они из институтов неучами, из десяти выпускников в реставраторы идет один. "Мы исповедуем масонскую систему: мастер, подмастерье, ученик,— рассказывает Федор Бондарев.— Только так можно научиться мастерству. Вот собираемся еще семинары проводить при Московском музее мебели для детей — пусть смотрят, может, зацепит кого".
Василий Гараканидзе мечтает о большем. В его представлении, серьезный импульс делу реставрации даст лишь большой проект. "Вот бы устроить огромный молл, собрать туда антикварные магазины всех видов — от букинистических до мебельных, реставрационные мастерские тоже по любому профилю, там же школу реставраторов создать, музеи. Чтобы все, что связано со стариной, было бы в одном месте — и в месте достойном, а не ютилось по подвалам". Впрочем, маловероятно, что такой размах этому делу приличествует: действительно, пусть уж реставрация исходя из всех ее особенностей остается делом камерным и интимным. Лишь бы оставалась, а не вымирала.