Два концерта Пааво Ярви закрыли симфоническую программу фестиваля "Звезды белых ночей". ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ убедился в том, что время для визита господина Ярви в расписании мариинского форума было выбрано стратегически — слушать что-либо после выступлений эстонского дирижера было бы решительно невозможно.
Приглашение Валерия Гергиева поучаствовать в бетховенском фестивальном цикле удачно вписалось в июльский рабочий график главной приглашенной звезды "Белых ночей-2009": накануне визита в Петербург 46-летний Пааво Ярви закончил запись всех симфоний композитора со своим оркестром Deutsches Kammerphilharmonie Bremen и готовится в конце месяца исполнить их на Зальцбургском фестивале. Встреча с лидером европейского исполнительского мейнстрима оказалась, впрочем, едва не сорвана мариинскими логистами, предоставившими в распоряжение господина Ярви вспомогательный состав оркестра. В руки одного из самых тонких и глубоких дирижеров мира попали инструменталисты, которым не то что венскую классику, дай бог Пуни с Минкусом отоварить без потерь. Итог подобного альянса оказался неожиданно выгодным как для самого дирижера, так и для публики. В записях Deutsches Kammerphilharmonie работа господина Ярви неотделима от перфекционизма бременских музыкантов. Встреча с оркестром класса "Б" спровоцировала остранение, подчеркнувшее наиболее характерные свойства искусства дирижера.
Оно оказалось невероятно эффективным: за считаные репетиции дирижер провел сеанс ботокс-терапии, введя острейшей иглой в мышцы музыкантов хорошие европейские манеры, лоск и свежесть. Конечно, на итоги этой операции не могла не повлиять инерция — все-таки мариинский оркестр привык большую часть сезона нестись рекой, сметая все на своем пути. Эстонский маэстро предложил принципиально иной тип музицирования: преимущественно камерный, театральный, с необходимостью молниеносно меняться функциями и амплуа. Выступающие с приглашенными дирижерами лишь по большим фестивальным праздникам, мариинцы не могли не подчиниться новым правилам игры и выкладывались с такой отдачей и жаром, на фоне которых многие огрехи были едва заметны. Темпы финальных частей были заметно более компромиссными, чем на записях с оркестром Бремена, порой оставляла желать лучшего шлифовка деталей и рельефность баланса, но недочеты внешней отделки интерпретации господин Ярви компенсировал внутренней глубиной.
Исполнение четырех бетховенских симфоний (Четвертая плюс Седьмая и Восьмая плюс Вторая) трудно не признать самым гармоничным и цельным из слышанных в Петербурге дирижерских выступлений последних лет. Величественной неповоротливой бронзой канонического филармонического Бетховена и не пахло: ссутулившегося классика, страдающего от водянки и подагры, огрели хлыстом по позвоночнику, и тот, выпрямившись и помолодев на несколько сотен лет, выпрыгнул на третью мариинскую сцену. Они очень похожи, Пааво Ярви и его Бетховен: оба подтянутые, поджарые, мускулистые, благородно элегантные и предельно внятные. Мануальная техника Пааво Ярви аскетически совершенна, его дирижерская палочка транслирует мощнейшую художественную волю, не парализующую, но заряжающую исполнение динамической энергией. Бетховенские трактовки господина Ярви слушаются идеальной иллюстрацией тезиса Шопенгауэра о музыке как "непосредственном образе Воли". Непреклонности свободно разворачивающейся структуры и абсолютному дирижерскому контролю за этим процессом хочется предстоять.
Критикуя одно из исполнений бетховенской Седьмой, Святослав Рихтер отмечал в своих дневниках: "Не почувствовал гордо выхваченную из ножен шпагу в первом такте". Жаль, что Рихтер не слышал Бетховена Пааво Ярви, — он умеет сгущать музыкальные образы, делая их не просто зримо-постижимыми, но чувственно осязаемыми. Временные структуры натянуты столь сильно, что способны принять на себя функцию организации пространства. Звучащее целое и его части взаимосвязано соразмерны, музыка становится звучащей архитектурой. В записи вторая часть Седьмой симфонии следует за первой без всякого люфта — до минувшего четверга оставалось не до конца понятным, концептуален или случаен подобный монтаж. Концертный формат, конечно, лишь подтвердил предсказуемую мысль о том, что господина Ярви не терпит случайностей. Но пережить это моментальное погружение из ослепительных горних сфер в ледяной омут живьем, не переводя дыхание, дорогого стоило.