Порок на импорт

приглашает Татьяна Кузнецова

Одно имя Боурна стопроцентно обеспечивает кассу: уж если наш зритель и знает кого-то из западных хореографов помимо Мориса Бежара и Форсайта, так это его, автора знаменитого "гейского "Лебединого озера"". Впрочем, и в других странах недоучка Боурн кладет на лопатки любого знаменитого хореографа с академическим образованием — хоть авангардного, хоть классического толка: он один из самых коммерчески успешных авторов мира. На спектаклях Боурна — самого попсового из крупных хореографов — заходятся в восторге и изнуренные культурой эстеты, и недоросли, впервые попавшие в театр, ведь мало кто умеет играть с сюжетами балетной классики или мировой литературы столь нагло, остроумно и одновременно бесхитростно, как этот кавалер ордена Британской империи и лауреат премии Лоуренса Оливье.

Лукавая неискушенность — качество, приобретенное Боурном вместе с профессиональной биографией. Киноман и театрал, он додумался заняться танцем, когда балетные профессионалы нередко ставят на себе крест: в 22 года. Взрослый ученик, обремененный изрядным культурным опытом, смог взглянуть на искусственный балетный мир со стороны, подметив и его силу, и слабости, а заодно придумав, как можно воспользоваться тем и другим. Танцовщик из Боурна, по всей вероятности, получился неважный, зато творческой фантазии и продюсерской энергии оказалось с избытком: через пять лет после того, как он сделал свое первое учебное па в лондонском Laban Centre, неофит уже организовал свою компанию, в имени которой — Adventures in Motion Pictures — слышался отголосок его романа с кино. После 15 лет славных хореографических приключений и побед, которые сделали основателя и единственного автора труппы всемирно известным хореографом, Боурн сколотил новую компанию, назвав ее New Adventures. И именно с ней уже семь лет колесит по миру, показывая старые хиты и новые спектакли.

Живого Боурна для широкой отечественной публики открыл именно Чеховский фестиваль: четыре года назад привез его детективную "Пьесу без слов", сделанную по мотивам фильма "Слуга" режиссера Джозефа Лоуси (Боурн любит ставить сюжеты, уже разыгранные до него). В отличие от фильма в танцевальной версии главными оказались не садомазохистские подробности отношений господина и слуги, а фигура безымянного мужлана — воплощение всесокрушающей сексуальности, несущей свободу пленникам цивилизации и разрушающей их размеренный тюремный мир.

На ту же тему, собственно, сделано и знаменитое "Лебединое", показанное в Москве два года назад. В нем замученный государственными обязанностями Принц страстно влюбляется в дикого прекрасного Лебедя, встреченного на пруду в Гайд-парке, где узник этикета как раз собирался утопиться. Надо ли говорить, что, безукоризненно следуя партитуре Чайковского, Мэтью Боурн уготовил обоим героям трагический финал. Но перед этим развернул роскошный бал-маскарад во дворце, на котором обтянутый черной кожей, неотразимо притягательный двойник Лебедя сводил с ума весь королевский двор во главе с королевой (эротические сцены, заканчивающиеся кровавым побоищем, Мэтью Боурн умеет ставить как никто).

На сей раз Чеховский фестиваль привозит самый свежий спектакль культового автора: "Портрет Дориана Грея" был впервые показан в прошлом году на Эдинбургском фестивале. Говорят, идею постановки подсказал мировой знаменитости русский хореограф Сергей Бобров на какой-то лондонской тусовке: худрук Красноярского театра оперы и балета сам собирался ставить роман Оскара Уайльда и слишком горячо расписывал именитому коллеге преимущества знаменитого сюжета. Доля правды в этом наверняка есть: фрагмент красноярского спектакля, в котором роль Портрета отводилась женщине (иначе русский автор не мог представить, как сам Грей и художник Бэзил будут взаимодействовать с обожаемым и ненавидимым отражением), балетоманы Москвы уже видели.

Но, уж конечно, в руках Мэтью Боурна роман преобразился куда радикальнее. Большой мастер трансформировать предлагаемые обстоятельства, приближая их к современному зрителю, англичанин перенес место действия из викторианского Лондона в мегаполис ХХI века, из аристократических гостиных в лофты, из трущобных наркопритонов Истсайда в ночные клубы.

Мистическим портретом в отличие от русского хореографа Мэтью Боурн морочить себе голову не стал. Его функции взяла на себя роскошная квартира Дориана, интерьер которой становился все более мрачным и зловещим по мере того, как изменялась душа ее обитателя. Помимо головы Фавна (со времен Дягилева — балетный символ вуайеризма) художественную коллекцию Грея пополнили живописные полотна с расчлененкой, трупики в формальдегиде и прочие предметы искусства, со всей наглядностью свидетельствующие о разложении и умирании.

Сам же Дориан Грей у Мэтью Боурна превратился в юного официанта, обратившего на себя внимание светских персон на VIP-тусовке. Лорда Генри, духовного растлителя Грея, Мэтью Боурн сделал женщиной — всемогущей редакторшей глянцевого журнала. Юная актриса Сибила Вэйн, первая любовь еще неискушенного Дориана, преобразилась в танцовщика Сирила: парнишка загнется от передоза прямо на глазах у любовника, а тот даже не дрогнет. Пол не сменил лишь автор рокового портрета: Бэзил Холлуорд остался в спектакле мужчиной, только сменил профессию, превратившись из живописца в знаменитого фэшн-фотографа.

Впрочем, интенсивность взаимоотношений персонажей от этого только возросла. Даже бывалые рецензенты захлебываются пикантными подробностями, описывая, например, первую встречу героев: "Они кружили, как дикие коты, готовящиеся к раунду нарциссистского, подогретого водкой "Столичная" секса".

Что же касается собственно хореографии, то она грубее и прямолинейнее, чем в любом боурновском спектакле. Автор сознательно имитирует примитивные танцы стрип-клубов, угарные пляски дискотек, искусственную аффектированность фэшн-съемки. Любовные сцены в "Дориане Грее" предельно откровенны, конкретны и недвусмысленны. Отсутствие нюансов и полутонов в хореографии и характерах подчеркнуто оформлением спектакля: черно-белая геометрическая сценография, бело-черные костюмы, мертвенная синева искусственного освещения.

Очевидным образом, мы имеем дело с разоблачением современной преисподней — адреналиновой, неодолимо манящей и неизбежно губительной. В интервью перед премьерой Мэтью Боурн рассуждал о том, что мир глянца производит звезд и сам же их калечит и убивает, приводил конкретные примеры: Хит Леджер, Эми Уайнхаус, Бритни Спирс. "Знаменитость очень легко превращается в монстра. Трудно другое — остаться самим собой, когда ты каждую минуту должен соответствовать придуманному имиджу и требованиям толпы",— пускался в объяснения хореограф.

Но нарисованные Боурном картины гламурного упадка оказались слишком притягательными — возможно потому, что гламур обладает свойством делать модным все, к чему имеет отношение, даже иронию по его поводу. Вплоть до курьеза: белые трусы-боксерки, в которых юный Грей вылезает по утрам из-под одеяла, разбуженный звуками "Спящей красавицы", несущимися из будильника, мигом исчезли из магазинов белья, сметенные потенциальными дорианами.

Театр имени Моссовета, 28-31 июля, 19.00