Тенденция к ужесточению внутреннего режима в разной степени, но затронула абсолютно все органы российской власти.
Один из последних дней января. На часах — 09.05. Чуть подрастерявшие на морозе свою всегдашнюю показную озабоченность государственными проблемами сотрудники администрации президента спешат к теплым подъездам комплекса зданий на Старой площади. Они еще не знают, что через несколько секунд их встретит не только привычный охранник за деревянной стойкой, но и совершенно незнакомые молодые люди.
Они вежливо, но настойчиво попросят у опоздавших чиновников их пропуска, запишут фамилию в какой-то листок и вернут пропуск. Все. После этого фамилия опоздавшего ("всего пять минут — разве это опоздание!?") обязательно попадет на стол к руководителю управления кадров администрации президента. Ошарашенные внезапным приступом "андроповщины" сотрудники наконец-то понимают, что у них действительно новый начальник. И что при Николае Егорове с филатовской вольницей с ежедневными походами в ГУМ и появлением в кабинете без четверти десять покончено.
Конечно же, умом каждый понимает, что борьба за дисциплину — явление временное и совсем скоро можно будет вновь посещать близлежащие магазины и в разгар рабочего дня. Но когда-то до этого дойдет. А в сердцах сотрудников администрации обида лишь многократно возрастает от сознания того, что аппаратов палат Федерального собрания и работников Белого дома кремлевское ужесточение режима совершенно не коснулось.
Сотрудникам администрации президента не привыкать завидовать чиновникам из аппарата правительства — режим в Кремле и на Старой площади всегда был намного строже, чем в Белом доме. В здание на Краснопресненской набережной, наверное, навсегда вселился дух казачьей вольницы Верховного совета. И выбить его не смог ни предыдущий его хозяин Владимир Квасов, ни нынешний — Владимир Бабичев. Хотя, конечно же, каждый из них по-своему стремился к этому.
"С приходом Бабичева работать стало совсем невозможно. Придирки, контроль каждого твоего шага отбивают всякую охоту работать там", — говорит один из сотрудников аппарата, совсем недавно покинувший Белый дом. Примерно так же отзывался об атмосфере в Белом доме и ушедший в конце прошлого года начальник внешнеэкономического департамента Сергей Цыплаков.
Но как руководители правительственного аппарата ни старались, достичь кремлевских стандартов оказалось практически невозможно. Трудно даже представить, какое количество офицеров службы безопасности нужно иметь для того, чтобы сопровождать, как это делается с прошлой осени в Кремле, каждого посетителя от Спасских ворот до кабинета заказавшего пропуск чиновника. И более того, не только проводить его туда, но и терпеливо дожидаться окончания визита, с тем чтобы проводить "чужака" до тех же Спасских ворот. По сравнению с этим двойные кордоны Белого дома и одинарный на Старой площади кажутся лишь пустой формальностью, в принципе не способной отразить нашествие террористов и журналистов, которых так опасаются в Кремле. В Белом же доме борьба с журналистами почти не видна — выйти из здания в семь часов вечера, в то время как "твое" мероприятие закончилось в одиннадцать, вполне в порядке вещей. Но периодически служба охраны вспоминает, что Дом правительства — это режимный объект, и тогда большинство сотрудников аппарата лишаются права заказывать пропуска: сделать это можно только из приемных высших руководителей. Однако это бывает редко, и такие кампании заканчиваются очень быстро.
Отношения с прессой служат довольно-таки точным мерилом жесткости аппаратного режима. Если в Белом доме за приливом всегда следует отлив — однажды попавшим в круг "допущенных" журналистам при условии строгого следования определенным правилам игры в конечном итоге ничего не грозит, то в остальных властных органах тенденция к ужесточению режима прослеживается весьма отчетливо. Затронула она и некогда служивший оплотом либерализма парламент. Сегодня те времена, когда любой аккредитованный в парламенте журналист мог попасть в зал заседания, можно забыть. Сейчас и прописаться в парламенте дано не всякому — на каждое издание выделяется определенная квота, которая в этом году в очередной раз подвергнута сокращению.
Ну а об общении Кремля с прессой, похоже, можно забыть надолго: указ "Вопросы Администрации Президента Российской Федерации" фактически запретил публичные выступления и интервью сотрудников администрации (за разрешением на каждое такое выступление нужно обращаться лично к Егорову). От этого освобожден только пресс-секретарь Бориса Ельцина — Сергей Медведев, которому и предстоит отныне раз в неделю говорить за 1800 человек, населяющих Кремль и Старую площадь.