Разные иные

Музей наивного искусства Восточного округа Москвы официально находится в маленькой дачке времени модерна в Новогиреево. Но там его нет, поскольку там проводятся разные выставки, а площадь всего 150 кв. м, и экспозицию держать негде. То есть иногда вы можете застать там этот музей, но сейчас он съехал. Он арендует угол у Музея творчества аутсайдеров на Измайловском бульваре и там и живет.

Естественно, в этой ситуации одна из главных задач музея — это отличать искусство наивное от искусства аутсайдеров: места мало, и они путаются. Честно сказать, отличаются они прежде всего административно, потому что директор наивного — Владимир Грозин, а директор аутсайдеров — Владимир Абакумов, и это разница. Но никогда-никогда люди посвященные не признают такой простой разницы, а принята тут большая наука. Аутсайдеры, как считается, сумасшедшие и создают искусство пограничных состояний психики, а наивные художники создают искусство обычных состояний психики, только по-иному эти состояния видят. Если вам это напоминает различия буйного отделения психбольницы и палаты для спокойных с отклонениями, то или вы ничего не понимаете в искусстве, или я не могу передать вам тонких оттенков мысли посвященных.

Еще этот музей остро переживает проблемы отличий от других собраний наивного искусства, а они — от него. Важно помнить, что этот музей, во-первых, государственный (а аутсайдеры — общественные), во-вторых, некоммерческий, в-третьих, первый. Он образовался в 1998 году, но эта дата не считается, потому что, если ее считать, он менее первый. А еще в 1993 году господина Грозина, бывшего сотрудника экскурсбюро из Третьяковки, назначили руководить новогиреевским центром работы с ветеранами и инвалидами, и он задумал этот музей, и если считать от этой даты, то тогда он более первый, чем если считать от 1998 года. То есть опять же многие задумывали еще и раньше, еще и в 1960-е годы, да что там — еще в 1930-е был организован заочный университет наивного искусства, и там тоже были замыслы, но господин Грозин первым задумал музей наивного искусства, будучи при должности директора, и это образует неколебимую структуру приоритета. В общем, в этом музее другие собрания наивного искусства принято критиковать за то, что они не первые, негосударственные, непредставительные и коммерчески ориентированные; а другие собрания (прежде всего галерея "Дар") критикуют этот музей за то, что он несистематичный, малонаучный, непрофессиональный, что у него нет специалистов и вообще он Музей наивного искусства Восточного округа Москвы, что географически смешно. Культурологически интерес к наивному искусству (равно как и к искусству аутсайдеров, детей и прочих) связан с концептом "иного" в европейском дискурсе, и это такая модная философская тема. Тут много написано, но должен сказать, мало кто из философов обращал внимание на то, что сфера "иного" отличается имманентной бранчливостью, то есть разряды "иного" ругаются между собой. Я думаю, кстати, это универсальный закон "иного" и, скажем, у национальных меньшинств тоже большие претензии к сексуальным.

В музее меня встретила главный хранитель музея Лариса Дмитриевна Ртищева, и, честно сказать, от общения с ней у меня ни в коей мере не возникло ощущения, что музей недостаточно обеспечен профессионалами и специалистами. Я даже позволю себе заметить, что музей наивного искусства продуцирует вокруг себя гораздо больше разной теоретической мысли, чем любое другое искусствоведческое учреждение, скажем древнерусское, где среди сотрудников больше склоняются к исихазму. Признаки наивного искусства она убедительно нашла уже в Древнем Египте и конспективно, но настойчиво протянула эту традицию до наших дней. В целом, я так понял, в учении о наивном искусстве сегодня принята концепция психологического объяснения феномена. Мы проговорили полтора часа, и я много узнал о разных психологических казусах, приведших наивных художников к их творчеству. Особенно важны три темы. Во-первых, наивные художники не потому наивные, что не учились, а потому что и не хотят учиться, а стремятся сохраниться как есть. Во-вторых, что в их жизни случились неприятности (мужчины чаще запивают и бомжуют, а от женщин чаще уходят мужчины), и искусство их лечит. В-третьих, что наивные художники не знают эволюции и всегда тождественны себе, то есть в этом смысле у них такое же творчество, как детское. Все это было страшно интересно, и чувствовалось, что Лариса Дмитриевна — очень хороший, много думающий и увлеченный искусствовед с несколько избыточной для такого собрания квалификацией. Я бы сказал, ей правильнее возглавлять отдел Третьяковки или Эрмитажа.

Я и сам искусствовед, так что во мне многое отзывалось на ее теоретические построения, и мне хотелось думать с ней в унисон. Но меня, честно сказать, смущал угол, снимаемый от общественных аутсайдеров. Я все пытался понять, какая же логика стоит за тем, чтобы собирать эти произведения сохранивших детскую непосредственность мужчин и женщин трудной судьбы, держать их в этом углу на Измайловском бульваре и еще чтобы все это было государственным музеем.

Тут, дорогой читатель, надо вам сказать вот что. Наивное искусство — это, конечно, психологический феномен, но вообще-то это порождение искусства профессионального, так сказать, побочный продукт его деятельности. То есть многие наивно рисуют еще с древнеегипетских времен, действительно сохраняя детскую непосредственность, но на это никто, кроме их родственников и знакомых, не обращает внимания. А вот в тот момент, когда профессиональное искусство решило отказаться от самого себя,— в момент рождения авангарда — художники заинтересовались наивом, чтобы доказать, что людям академическое художественное образование чуждо. И так возник во Франции феномен Анри Руссо, а в России — Пиросманишвили. И того и другого открыли и стали активно продвигать профессиональные художники именно для доказательства легитимности авангарда. Поэтому главной фигурой в наивном искусстве является не автор, а куратор — художник или искусствовед, который открыл тот или иной наивный материал и правильно его подал.

Спецификой же нашей страны является то, что мы с известной наивностью переживали освобождение от академических пут дважды и с одинаковым энтузиазмом: один раз во время авангарда 1910-х годов, а второй — в 1960-е. И тогда опять же вполне профессиональные художники снова вовсю продвигали наивную живопись для доказательства, что Академия художеств не права. Это было сравнительно действенное в их глазах оружие, потому что наивное искусство объявлялось народным, а советская власть должна была быть чувствительной к такого рода аргументам, хотя и не была. Так или иначе, наивное искусство, то бишь профессиональный интерес к непрофессиональным художественным занятиям, пережило у нас ренессанс. Он очень давно закончился — вместе с нонконформистами Малой Грузинской, "деревенской прозой", интересом к лубку, вышивке и домашнему вязанию. Но остались люди.

Они теперь экзотично выглядят. Никакого обновления профессиональное искусство сейчас не переживает, потому что оно умерло. Ну как можно сегодня объявить наивным искусством написанный маслом портрет Пушкина на фоне перформанса или инсталляции? Что тут наив, а что профессия? Это удивительный музей усилий интеллигенции обновить художественный язык живописи в 1960-1970-е годы, найти легитимную опору этого обновления. При этом искусство до того дообновлялось, что уж и никакого языка не осталось. Но остался музей.

Музей в принципе институция, утверждающая общественную важность тех или иных занятий и той или иной группы, связанной с этими занятиями. В России это отчасти замена клуба, профессионального или земского. Музей воды утверждает значимость канализаторов, охоты — охотников, а Восточного округа — жителей этого округа. Когда-то, бросая преподавать на отделении истории искусства МГУ, я считал, что искусствоведы вследствие переоценки России рынком больше обществу не нужны. Как выяснилось, я ошибся. Они с их ушедшими идеалами и мечтами обновить художественный язык и выйти к чему-то психологически цельному и чистому по-прежнему востребованы и сохраняемы. Государство их высоко ценит и оплачивает им аренду угла у аутсайдеров.

Музей наивного искусства Восточного округа Москвы. Союзный проспект, 15а, (495) 303-1514

Музей творчества аутсайдеров. Измайловский бульвар, 30, 465-6304, 164-3738