В Русском музее открылась выставка Андрея Рябушкина — певца боярской Руси. Иллюстрации к национальной идее рассматривала АННА МАТВЕЕВА.
Андрей Рябушкин (1861-1904) — не самый крупный xудожник своего времени, однако большинство зрителей, даже не интересующихся искусством, именно Рябушкина знают и помнят с детства. В самом конце советских учебников истории и литературы для пятого класса были цветные вкладки с репродукциями, а там — обязательно князья и боярыни Рябушкина: иллюстративный материал к истории России XVI-XVII веков. Шали, поневы, парчовые шубы с бобровой опушкой, смазные сапоги, чепцы, венцы и бубенцы — в общем, русская экзотика допетровской эпохи, которой всю жизнь был очарован Рябушкин, изобилует на его xолстаx. Тему "былой Руси" он любил беззаветно, и любовь эта была на удивление безоблачной, а творческий путь — прямым и уверенным, без всяких творческиx метаний и отклонений от "генеральной линии".
Родившись в семье деревенских иконописцев, Рябушкин и сам с юности приобщался к иконописи, а потом, отучившись в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, поступил в Академию художеств, где вокруг него вскоре сложился кружок студентов, объединенных интересом к старорусской теме. Историческая "идея фикс" Рябушкина была страстной и деятельной. Он изучал древнерусские архитектуру и литературу, декоративно-прикладное искусство и старинные летописи и сказания, много путешествовал по русской глубинке и в конце концов увенчал свою любовь к русской старине "законным браком", основав Общество художников исторической живописи. Рябушкину можно по-хорошему позавидовать: мало кому из художников посчастливилось выбрать свою музу еще в юности и соxранить ей верность до гроба, прожить с ней долго и счастливо и умереть в один день.
Русский музей за выставку Рябушкина заслуживает твердой пятерки. Экспозиция сделана тщательно и последовательно, что выгодно отличает ее от многих крупных выставок музея, грешащих расплывчатостью и поверхностностью. Кураторы подняли весь рябушкинский материал: не только его знаковые картины "про Русь", но и эскизы церковных росписей, и библейскую тему, занимавшую художника в раннем периоде его творчества, и неоконченные холсты, и этюды, и наброски, и книжные и журнальные иллюстрации, и даже письма художника, в которых он для наглядности рисовал то, что его занимало в тот или иной момент. Выставка двухслойная — сами холсты окружены "иллюстрациями": помимо очень толкового видео, это старинные русские народные костюмы из собрания музея — сарафаны и кафтаны, одежды рябушкинских героев и героинь.
Здесь представлены и те самые хрестоматийные "картинки из учебника", которые сделали Рябушкина Рябушкиным: "Семья купца XVII века", "Московская улица XVII века", "Едут", — но есть и менее известные работы, демонстрирующие родство художника с современным ему русским искусством, которое, пусть и занимаясь другими сюжетами, преследовало те же пластические задачи. Тут и маленькая неяркая "Церковь", совершенно левитановская, и вполне перовский "Кабак", и почти кустодиевский "Свадебный поезд в Москве". Более того, в рябушкинских работаx неожиданно обнаруживаются корни гораздо более поздних художественныx мод: холст "Чаепитие" аскетичностью рисунка и суровостью форм напоминает послевоенный соцреализм, а цветистый неоконченный этюд "Воскресенье в деревне" с нарядными мужиками и бабами — ни дать ни взять прообраз сталинских фантасмагорий о колхозной жизни, что "стала лучше, стала веселее". Именно логика экспозиции раскрывает эти стилистические связи — качество, в отечественных выставках встречающееся до обидного редко. Тем более когда речь идет о выставке, построенной на столь традиционном, в буквальном смысле слова школьном материале.