Можно по-разному относиться к стремлению государства прибрать к рукам ряд крупных коммерческих банков. Однако симптоматично, что призывы к национализации не встречают у них сколько-нибудь ожесточенного сопротивления.
Что государству банки?
Банковский сектор в России развился очень быстро и заметно оторвался от всех остальных и по эффективности, и по менеджменту, и по конкурентоспособности. А вот промышленные предприятия, клиенты банков, в массе своей отстали по всем этим показателям. Многие из них до сих пор не могут жить без государственной поддержки, а некоторые и вовсе остались в собственности государства. Контроль за денежными потоками и эффективное управление своей собственностью стали для государства жизненной необходимостью.
Помимо этого, государству сейчас деньги нужны как никогда. Социальные программы сократить по-настоящему так и не удалось, и если раньше положение спасала возможность несколько задерживать их финансирование, то в обозримом будущем, как бы ни повернулась политическая ситуация, этой возможности не будет. Государство, кроме того, может искренне полагать, что сам факт его участия в банковской собственности облегчит России получение займов на мировом кредитном рынке. Инвестиционный кризис налицо, и, наверное, национализация банков остается единственным вариантом его быстрого преодоления, который до сих пор не был испробован.
Что банкам государство?
Российские коммерческие банки с самого начала не имели репутации надежных (строго говоря, в том не совсем их вина — они не имеют длительной истории и работать им действительно приходится в на редкость нестабильной обстановке). А после недавнего банковского кризиса всеобщая ненадежность стала особенно очевидной и начала пугать уже самих банкиров. Частичная национализация может осознанно или неосознанно быть ими избрана в качестве наиболее очевидного и радикального способа немедленно восстановить доверие клиентов к банкам и банков друг к другу.
Более того, вхождение государства в капитал банков, с одной стороны, возродит их надежды на массированные вливания госресурсов. А с другой — даст дополнительные гарантии их кредитным операциям, поскольку снижение доходности чисто финансовых операций так или иначе вынуждает банки искать варианты кредитования производства. И вот тут-то дополнительные государственные гарантии никак не помешают: одно дело просто выдать кредит предприятию и совсем другое — выдать его тому же предприятию под госзаказ. Тем более если этот кредит, как часто бывает, выдается за счет государственных же денег. Или, что также встречается, под более высокую ставку, чем ставка доходности гособлигаций.
Да и граждане, вероятно, с большей охотой отдадут деньги банку, контрольный пакет акций которого принадлежит государству (ведь отдают же они деньги Сбербанку — и не только по привычке).
Наконец, банки тоже могут вполне искренне полагать, что частичная национализация поможет им более активно пользоваться ресурсами мирового рынка капитала — там борьба с неоправданными рисками приобрела сейчас характер настоящей эпидемии, и при неимении других гарантий заемщику можно сослаться и на госучастие. При росте стоимости денег в России вопрос о западных кредитах для любого банка делается отнюдь не праздным.
Есть и другие выгоды, которые могут извлечь банки из более тесного взаимодействия с государством. Делая его владельцем крупного пакета своих акций (путем продажи, передачи в управление или как-либо иначе), банки перекладывают на государство множество своих проблем. Это может быть возврат ссуд их заемщиками или же их собственные долги (кстати, зампред ЦБ Александр Хандруев в интервью "Интерфаксу" недвусмысленно дал понять, что о национализации можно говорить только в случае банкротства какого-либо банка). Идеальным для банка вариантом будет, если государство согласится в той или иной форме заплатить за акции — тогда банк избавится от необходимости искать источники наращивания собственного капитала.
Cui prodest?
Идея национализации — во всяком случае, в отношении бывших спецбанков — уже воплощается. Вспомним хотя бы нашумевшие отставки руководителей Сбербанка и Внешэкономбанка. Вряд ли случайно, что и предложение Анатолия Куликова затрагивает большей частью именно бывшие спецбанки — банки, в той или иной степени сохранившие свой профиль со времен Советского Союза.
Настолько ли дикой кажется сегодня эта идея банкам? Судя по всему, нет. Не факт, что с эффективностью работы банка в этих условиях все будет в порядке. Скорее наоборот.
Но выходит, что в идеале, передав крупный пакет акций государству, банк может стать крупнее, снизить рискованность высокодоходных активных операций и стоимость своих пассивов. Так что еще не известно, почему банкиры ведут себя тихо — то ли они находятся в шоке, то ли молча потирают руки, оценивая конкурентные преимущества, которые могут получить.
--------------------------------------------------------
Государство уже предпринимало попытки приобрести пакеты акций коммерческих банков. В частности, в начале прошлого года Минфин направил в банки "Менатеп" и "Национальный кредит" письма, в которых сообщалось о намерении государства войти в число акционеров этих банков. Предполагалось (хотя пока это не осуществилось), что в "Менатепе" государству будут принадлежать 9% акций, а в "Национальном кредите" — 16%. Но несмотря на то что пакеты не являлись контрольными, были специально оговорено, что при решении вопросов деятельности банков, напрямую относящихся к компетенции государства, оно будет иметь решающее влияние. В частности, представителям государства в правлении банков предполагалось предоставить право вето по вопросам, так или иначе связанным с использованием средств федерального бюджета.