Конкурс проектов Дворца танцев Бориса Эйфмана в Санкт-Петербурге вчера выиграла UN Studio из Амстердама. Белый айсберг голландцев покорил жюри во главе с губернатором Валентиной Матвиенко по контрасту с черным полушарием Жана Нувеля. Комментирует АННА ПУШКАРСКАЯ.
Дворец танцев Борису Эйфману Владимир Путин обещал построить еще в 2003 году — годом позже, чем Валерию Гергиеву — вторую сцену Мариинского театра. В результате западные участники завершившегося вчера конкурса не смогли проигнорировать уже отвергнутый золотой купол Маринки-2 Доминика Перро, так или иначе вступив с ним в диалог.
Для театра бездомной труппы Эйфмана отведено место в глубине помпезного квартала "Набережная Европы" на Петроградской стороне, который проектируют архитекторы Сергей Чобан и Евгений Герасимов. Они наметили в центре скопированной с Дворцовой полуоткрытой площади яйцевидное здание Дворца танцев. Однако приглашенным на международный конкурс архитекторам — лауреату Притцкеровской премии французу Жану Нувелю, Бену ван Беркелю из UN Studio из Нидерландов, норвежскому бюро Snohetta As и петербургскому тандему Юрия Земцова и Михаила Кондиайна — банк ВТБ предоставил относительную свободу увязать собственное архитектурное решение с градостроительным планом территории.
Жан Нувель, уже проигравший в Санкт-Петербурге конкурс с растворяющейся в небе прозрачной башней "Газпром-Сити", вернулся сюда с проектом из серии своих интригующих "черных ящиков". Вслед за метеоритом, который Нувель вместе с Филиппом Старком представил на конкурсе проектов оперного театра в Токио, француз сочинил для Петербурга куполообразное черное полушарие или юрту, связанную с балетной темой принципом кругового вращения.
Норвежские и петербургские архитекторы одновременно придумали танцующие колонны: у Snohetta As (авторов недавно открывшегося в Осло театра-айсберга) они образуют воздушное оперение фасадов из белого бетона, у Земцова с Кондиайном — скорее танцующего слона (диаметр колонн — 3 м). У норвежцев почти прямоугольная коробка накрыта плоской золотой крышей, у петербуржцев к тяжеловесному периптеру приделан непропорционально тонкий козырек. Ключ к петербургскому проекту — разнообразие фасадов, подчеркнуто увязанное с окружающей каждый из них застройкой. Норвежцы же пошли противоположным путем, поделив окружающее здание официозное пространство неожиданно выступающим "мысом" на две уютные площади. Этот эпатаж оказался для них роковым.
Возглавляемое Валентиной Матвиенко и зампредом ВТБ Василием Титовым жюри, в основном представленное чиновниками и сотрудниками банка, единодушно признало, что "идеально вписывается в ситуацию" лишь проект UN Studio — напоминающий белый самолет или отколовшуюся льдину с "вуалью" евростандартных фасадов из перфорированного металла. Члены жюри наперебой объясняли, что господину Эйфману и Санкт-Петербургу нужно "гибкое, прозрачное, дружелюбное пространство", восхваляя "гармоничное сочетание традиций и новаторства". Хотя по сравнению с другими работами голландцев — оранжевым "маяком" театра "Агора" в центре города Лелейстада (Нидерланды) или многостворчатой театральной раковиной в Спейкениссе (предместье Роттердама) — победивший проект вряд ли можно назвать слишком свежим. Проект полностью устраивает и входивших в жюри господ Чобана и Герасимова, который отметил, что связанных с их концепцией "хлопот" голландцы не доставят. Именно конформизм по отношению к окружающему пространству и послужил залогом победы UN Studio. Это подтвердил "Ъ" один из членов жюри, сказав, что черный "Пантеон" Нувеля, которого считали фаворитом конкурса, смотрелся бы в окружении спроектированной Чобаном и Герасимовым "Набережной Европы" как "мавзолей Августа в колумбарии среди урн римских воинов".
Норвежский и французский проекты не получили в итоге ни одного голоса, проект Земцова--Кондиайна поддержали два петербуржских архитектора. Западные архитекторы в жюри — Ханс Холляйн и Пол Андре, чей театр в Пекине напугал Бориса Эйфмана, заявившего, что он "не желает работать в подводной лодке",— спорить с российскими чиновниками не стали. По словам господина Титова, предварительно реализация проекта оценивается в $80-100 млн, однако эксперты уверяют, что, как и в случае с Маринкой-2, эта цифра как минимум удвоится. Построить театр обещают к 2014 году.