Битва машин

Крупнейший в России производитель комбайнов "Ростсельмаш" только начал выбираться из тяжелой ситуации, как угодил в мировой кризис. Правительство пока не дает пойти ко дну бывшему советскому гиганту. Но надолго ли хватит "Ростсельмашу" господдержки?

Текст: Николай Гришин

Совладелец "Ростсельмаша" Константин Бабкин знает, как выйти из кризиса. В конце прошлого года он написал и опубликовал книгу. Она так и называется — "Разумная промышленная политика, или Как нам выйти из кризиса". К писательскому труду предпринимателя подтолкнуло не только желание поделиться своими взглядами на перспективы развития российской экономики, но и мысли о Вечном. "Наше поколение рано или поздно присоединится к ранее жившим поколениям, и не хочется, чтобы нас спросили предки: "Ребята, почему вы так бездарно просрали Россию?"",— пишет предприниматель.

Бабкин придумал, как избежать неудобных вопросов,— государству нужна Разумная Промышленная Политика (именно так — все слова с прописной). Суть ее проста: государство выделяет приоритетные отрасли и всячески их поддерживает. Константин Бабкин предлагает снизить налоговую нагрузку на предприятия несырьевого сектора в пять раз, уменьшить цены на энергоресурсы на 40%. И еще неплохо бы оградить российских предпринимателей от конкуренции с западными. "И возрадуются все. И не опечалится никто. И наступит счастье",— оптимистично заканчивается книга.

В этом году Бабкину довелось испытать некоторые из своих тезисов на практике. Масштабный эксперимент по превращению советского гиганта — завода "Ростсельмаш" в современное эффективное предприятие сорвался: минувшей зимой продажи завода встали. Роль антикризисного менеджера взял на себя премьер-министр Владимир Путин. За последние полгода он дважды побывал на заводе, и каждый раз это давало "Ростсельмашу" новые преференции.

Завод со скидкой

В Ростове-на-Дону вдоль дороги из аэропорта на "Рост-сельмаш" тянется вереница старых гаражей. Все они покрашены одной и той же зеленой краской. Через пару километров окрас гаражей становится светло-зеленым. "Это на "Ростсельмаше" когда-то поменяли цвет кузова комбайнов",— объясняет таксист. Повальное воровство краски — еще цветочки. Рассказывают, что в "лихие девяностые" с завода угоняли целые комбайны.

В 1999 году предприятие работало лишь в высокий сезон и было должно не только своим рабочим. Так, долги перед налоговыми органами составляли 2,4 млрд руб.

Совладельцы холдинга "Новое содружество" Константин Бабкин, Юрий Рязанов и Дмитрий Удрас в это время как раз разыскивали проблемные активы. Первоначальный капитал они сколотили на оптовой торговле, затем занялись инвестициями в промышленный сектор — Московский мыловаренный завод, компании "Эмпилс", "Авиастар" и др.

"Ростсельмашу", который в конце 1990-х контролировался менеджментом и государством, инвестор был нужен как воздух. Интерес к активу проявляли мировой лидер рынка тракторов и комбайнов Deere & Company и структуры Олега Дерипаски, но "Новое содружество" оказалось шустрее всех.

В 2000 году партнеры довели собственный пакет акций в "Ростсельмаше" до 35% (сейчас 65%, остальное принадлежит государству), что позволило назначить своего генерального директора. По оценкам, на пакет ценных бумаг ушло всего около 140 млн руб. плюс $15 млн на пополнение оборотного капитала и погашение долгов по зарплате.

Особое отношение государства к "Ростсельмашу" новым акционерам удалось оценить сразу. Они сумели договориться с местными властями и налоговиками о реструктуризации долга до 2005 года. В дальнейшем господдержка стала обычной практикой: к примеру, в 2008 году разработку нового комбайна Torum частично оплатило государство — 287 млн из 1 млрд руб., потраченных на создание машины, выделил федеральный бюджет.

После реструктуризации долгов "Новому содружеству" оставалось "всего ничего" — наладить продажи и производство.

Полевой тест-драйв

Летом 2003 года ростовчане, отправившиеся в выход-ные на дачу, могли лицезреть необычную картину: по шоссе ехала вереница новеньких комбайнов. Для рек-ламы техники директор по маркетингу "Ростсельмаша" Олег Ландин решил использовать тест-драйв комбайнов. "Можно много красивых картинок в СМИ разместить, и все без толку,— объясняет Олег.— Пока крестьяне сами в кабину не залезут и в поле не поработают, они ни за что этот комбайн не купят".

Реформы на заводе начались со сбытовой сети. "Продаж как таковых на "Ростсельмаше" не было — было распределение машин, отгрузка, распределение квот, как хочешь назови",— рассказывает Олег Ландин.

Первым делом предприятие собрало своих дилеров и представило им новую коммерческую программу. "Мы разработали четкий регламент продаж, зафиксировали стоимость сервисных работ, розничные цены и скидки. Вещи банальные, но в отрасли их тогда еще никто не использовал",— говорит Ландин.

Впрочем, комбайновая отрасль в 2001 году — это всего два крупных производителя: "Ростсельмаш" и Красноярский завод комбайнов. Плюс с десяток небольших предприятий, многие из которых сейчас уже обанкротились.

"Ростсельмаш" создал, по утверждению Ландина, самую масштабную и оперативную сеть по продаже и сервису комбайнов в России — запчасти доставляют за 24 часа, тогда как детали для "иномарок" иногда приходится ждать по два-три месяца. C начала 2000х завод увеличил число своих дилеров с 15 до 60 (для сравнения: у крупнейшего иностранного игрока в России Claas их всего 12). "Оперативный сервис порой становится решающим фактором при продаже комбайнов. Это основное конкурентное преимущество "Ростсельмаша"",— считает ведущий специалист службы сельхозтехники компании "Бизон" Алексей Чернов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Дао комбайнов

"Ростсельмаш" — территория контрастов. В старом цеху стоят 18 современных лазерных станков по 1 млн евро каждый. Полуразвалившаяся офисная пятиэтажка с разбитыми окнами, где уже давно никто не работает, соседствует с современным автоматизированным логистическим центром. Даже новый цех, открытый два года назад, прячется за неприглядным старым фасадом.

"Новому содружеству" досталась гигантская (880 тыс. кв. м) производственная площадка. В советские годы "Ростсельмаш" строился на перспективу и был рассчитан на производство 80 тыс. комбайнов в год, хотя потребности в таком количестве техники никогда не было. Сейчас весь мировой рынок комбайнов — 30-35 тыс. в год, "Ростсельмаш" в прошлом году выпустил 7 тыс. комбайнов.

Управляет всем этим хозяйством директор "Рост-сельмаша" по производству Алексей Швейцов, фанат создателя Toyota Production System Таичи Оно. Алексей чуть ли не бежит вдоль длинного конвейера, попутно рассказывая об инновациях, которые начал внедрять три года назад. Сквозь шум долетают только отдельные слова: "ворота качества" (система контроля брака), 5S (порядок на рабочем месте), lean production (бережливое производство).

Рабочие ошарашенно провожают взглядом сыплющего иностранными словечками директора. По словам Швейцова, за прошлый год он получил от сотрудников около тысячи рацпредложений. Внедряется из них лишь 0,5%, но результаты уже есть. К примеру, две кузовные детали удалось заменить одной — завод экономит на этом около 1 млн руб. в год, а рабочий получил премию 100 тыс. руб. Запасы запчастей в цехах снизились в четыре раза, частота отказов некоторых узлов — в пять раз. Если, к примеру, раньше комбайн "Дон" работал 20 часов и неминуемо ломался, то новая модель Acros работает до 100 часов без поломок. "Пока делаем достаточно простые вещи — поставки запчастей "точно в срок", рационализируем рабочие места, чтобы не искать инструменты по всему цеху",— рассказывает Швейцов.

Он предлагает мне забраться в кабину комбайна Torum.

— Здесь у нас кондиционер, здесь "автопилот" — можно ориентироваться по GPS. 400 лошадиных сил, представляешь? — не скрывает своей гордости Швейцов.

— Что, и магнитола есть? — удивляюсь я. Интерьер нового комбайна не хуже, чем у бюджетной иномарки.

— Как опция есть — вот разъем для колонок.

Стоит такой комбайн около 8 млн руб. (без магнитолы). По словам Олега Ландина, иностранный аналог обойдется в 12-13 млн руб. "Это настоящая бомба, которая взорвет рынок",— надеется маркетолог. Бомба, впрочем, замедленного действия: выпускать Torum завод начал в разгар кризиса, весной 2009 года, и пока его продукция не пользуется особым спросом.

В начале 2000-х предприятие производило всего три модели комбайнов, разработанных еще в советские годы. Сейчас моделей пять: Acros, Vector, Torum, Don и "Нива". "Мы "закрываем" все сегменты рынка — от небольших хозяйств до сельскохозяйственных холдингов",— хвастается Олег Ландин.

На создание Acros ушло около 500 млн руб., Torum обошелся в 1 млрд руб. Только за последние три года завод вложил 3 млрд руб. в разработку новых моделей и модернизацию производства.

Генеральный директор "Ростсельмаша" Валерий Мальцев убежден, что новой команде удается создавать современные комбайны, не уступающие по соотношению цена--качество иностранным аналогам. С этим согласны далеко не все. "Все-таки иностранная и отечественная техника — это небо и земля. Обслуживание иномарок, конечно, дороже, но и ломаются они куда реже",— считает руководитель хозяйства "Никольское" Смоленской области Евгений Тарасевич. Замдиректора завода Claas Татьяна Батуркина уверяет, что по уровню износостойкости и надежности немецкие комбайны, хотя они на 20-30% дороже, заметно превосходят российские.

Впрочем, "Ростсельмаш" и сам начал выпускать "иномарки". В 2007 году "Новое содружество" за $181 млн купило канадско-американского производителя больших тракторов Buhler Versatile. Первое время холдинг импортировал трактора, а в этом году начал их собирать на ростовском заводе из американских комплектующих.

По планам в 2009 году "Ростсельмаш" должен был собрать и продать 1 тыс. тракторов Buhler Versatile в России, но сбыть удалось лишь несколько десятков. "В кризис мощные трактора перестали пользоваться спросом",— признает Ландин.

Стоп, машина

Инвестиции в новые модели на первый взгляд себя оправдали. C 2002-го по 2008 год завод нарастил свою долю на ключевых рынках: с 50% до 60% в России, с 34% до 40% на Украине, с 15% до 45% в Казахстане. Однако рост выручки завода сопровождается падением прибыли. По данным "СПАРК-Интерфакс", в 2006 году у ОАО "Ростсельмаш" было 11,2 млрд руб. выручки при 993 млн руб. прибыли (рентабельность 8,8%), а в 2007м — 12,8 млрд руб. при 107 млн руб. прибыли. Рентабельность получается смешная — 0,78%.

В компании снижение прибыли объясняют ростом затрат на разработку и внедрение новинок — с устаревшими моделями "Ростсельмаш" давно бы уже вытеснили иностранные конкуренты. Только за 2005 год импорт комбайнов в Россию, по данным Dun & Bradstreet, вырос на 52%, до 1,5 тыс. штук. Экспансии иностранцев способствовал и запуск в России собственных производств: Claas открыл завод в Краснодаре в 2005 году, а белорусский "Гомсельмаш" организовал сборочное СП под Брянском в 2006-м. Белорусы наращивают продажи: если в 2007 году они выпустили и продали в России 172 комбайна, то в 2008-м уже 777.

Пока спрос на комбайны рос на 10-15% в год, "Рост-сельмаш" боролся с западными производителями рыночными методами. Но прошлой осенью случился настоящий коллапс: по оценке Алексея Чернова, рынок комбайнов упал в два раза. Сельхозпроизводители сделали ставку на ремонт старой техники и свернули планы закупки новой. Сильнее всего просел импорт из-за девальвации российской валюты, но и "Ростсельмаш" кризис застал врасплох — завод продолжал выпускать комбайны, внезапно переставшие пользоваться спросом. В результате огромная территория предприятия превратилась в склад готовой продукции. Зимой "Новое содружество" уволило 1,3 тыс. сотрудников "Ростсельмаша" из 7 тыс., и завод перешел с шестидневной на трехдневную рабочую неделю.

Заслон для "иномарок"

Однако "Новому содружеству" удалось найти антикризисное ноу-хау — 4 декабря 2008 года Константин Бабкин собрал пресс-конференцию. Он заявил, что без господдержки предприятие прекратит свое существование. "С точки зрения чистого бизнеса, вместо того чтобы пытаться вывести "Ростсельмаш" из состояния кризиса, легче было бы вывести деньги отсюда и вложить их в производство в Канаде",— заявил Бабкин.

На Риторику Бабкина власти отреагировали оперативно — уже 11 декабря на "Ростсельмаш" приехал Владимир Путин. Он пообещал повысить пош-лины на импорт техники с 5% до 15% и увеличить фонд "Росагролизинга" на 25 млрд руб., из них 5 млрд руб. предназначались персонально "Ростсельмашу". "Практически все решения, которые необходимо было принять в про-шлом-позапрошлом годах, были приняты в один день,— до сих пор удивляется Валерий Мальцев.— Ведь сегодня, к примеру, сельское хозяйство Евросоюза дотируется в размере 300 евро на гектар, а в России вся поддержка — $12-15 на гектар". В Евросоюзе действует программа Sappard: крестьянам выплачивают 50% стоимости новой покупаемой техники, произведенной на территории ЕС.

Повышение пошлин сработало — уже 1 марта этого года завод перешел на полную рабочую неделю. "На март-апрель пришелся пик продаж с начала кризиса: мы реализовали более 3,5 тыс. комбайнов на сумму более 13 млрд руб.",— говорит Мальцев.

Ради спасения "Ростсельмаша" государство, по сути, закрыло рынок от импорта. "Клиентов фактически лишили выбора — западная техника стала слишком дорогой, продажи упали очень сильно",— говорит Татьяна Батуркина.

Например, комбайновый парк производителя зерна- "Пава" состоит преимущественно из импортной техники — Claas, John Deere, New Holland, но в ближайшее время компания планирует приобрести четыре комбайна Acros "Ростсельмаша". "Мы участвуем в государственных программах по компенсации процентной ставки по кредитам",— объясняет генеральный директор компании Андрей Ананьин.

"Закрытие рынка для "иномарок" — это путь в никуда,— убежден гендиректор "Финэкспертизы" Агван Микаелян.— О какой модернизации производства можно говорить в стране, где нет конкуренции? Для "Ростсельмаша" сейчас важнее выбивать новые льготы, чем заботиться о собственной эффективности".

Инъекции господдержки требуются теперь "Рост-сельмашу" постоянно: эффект от введения новых пошлин оказался краткосрочным. В июне-июле продажи опять упали — до конца года завод рассчитывает реализовать еще 1 тыс. комбайнов (в общей сложности 4,5 тыс. за 2009 год вместо запланированных 7,5 тыс.). 6 июля на завод вновь приехал Владимир Путин — он пообещал сохранить высокие пошлины- на импорт и попросил ростсельмашевцев разработать и описать более удобный механизм предоставления госгарантий по кредитам на российскую технику. На днях еще и банк "Глобэкс" (на 98,94% принадлежит Внешэкономбанку) выделил заводу кредитную линию на 3 млрд руб. для инвестиционных проектов.

Однако в долгосрочной перспективе высокие пошлины, как, впрочем, и любые преференции властей, могут выйти "Ростсельмашу" боком. Они стимулируют западных производителей открывать в России свои заводы — как это случилось в автопроме, где АвтоВАЗ теряет рыночную долю несмотря на все меры поддержки. Президент крупнейшего в мире игрока на рынке сельхозтехники Deere & Company Сэмюэль Аллен рассказал СФ, что компания готовится потратить $500 млн на запуск в России собственного производства. Похоже, "светлое будущее", которое Константин Бабкин описывает в своей книге, окажется куда короче, чем он рассчитывает. И "Ростсельмашу" рано или поздно придется конкурировать с обрусевшими "иномарками" лоб в лоб.