Понять постороннему человеку, что именно сегодня происходит в Ингушетии, практически невозможно. По сути, в республике нет никакой реальной власти — ни у чиновников, ни у милиции, ни у армии с ФСБ. Событиями руководит логика кровной мести и скрытой гражданской войны всех против всех. Ежедневно в кого-то стреляют, похищают, поджигают дома, милиционеры убивают боевиков, те в ответ милиционеров, и порой понять, кто из них кем является, совершенно невозможно.
Невозможно понять и логику действий самой милиции, особенно когда выяснилось, что о подготовке теракта милиционеры знали заранее. Были и соответствующие ориентировки на "газель", и на самих террористов, которых никто не старался задержать. Реакция властей на столь вопиющий прокол была предсказуемой — президент Медведев отстранил прежнего министра внутренних дел Ингушетии, а ныне исполняющий обязанности президента Руслан Гайсанов заявил о необходимости увеличения на 50 процентов штата сотрудников милиции.
Впрочем, с такими предложениями регулярно выступает каждый местный милицейский начальник, но еще никакие кадровые перестановки и усиления не помогли остановить волну террора. И тут возникает очень простой вопрос: что такое ингушская милиция, что такое вообще силовые структуры в Ингушетии?
Ответ может кого-то обескуражить: ингушской милиции как таковой не существует. И никогда не было. Чтобы убедиться в этом, достаточно лишь ознакомиться с хроникой перемещения главных милиционеров республики.
Первым главой МВД Республики Ингушетия, только что отпочковавшейся от Чечено-Ингушской, был Башир Аушев — двоюродный брат тогдашнего ингушского президента Руслана Аушева. Собственно, кровное родство всегда было главным определяющим фактором кадровой политики Ингушетии, да и всего Северного Кавказа, где каждый мало-мальски значимый начальник старается окружить себя максимальным числом родственников. Иначе какой же ты начальник, если родным людям из своего тейпа помочь не можешь? Но в этом есть и логика самосохранения — свой не выдаст. Понятно, что такой логикой руководствовался и генерал Аушев, предлагая в 1993 году своему брату пост главного милиционера республики, благо у Башира Магометовича был и определенный опыт работы в силовых структурах: до начала 90-х он командовал в Казани войсковой бригадой. Республиканское МВД господин Аушев возглавлял два года, но потом — после нападения чеченских боевиков на Ингушетию — он был отправлен в отставку. Но, как и следовало ожидать, остался в политической обойме. Некоторое время работал заместителем руководителя временной администрации по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта, потом, уже после ухода Руслана Аушева в отставку, занял должность секретаря совета безопасности, вице-премьера по силовому блоку. В июне 2009 года Башир Аушев был расстрелян неизвестными.
Вторым главой МВД Ингушетии в ранге "и. о." был назначен полковник милиции Даут Коригов, который успешно провел операцию по освобождению 54 захваченных чеченскими боевиками заложников, в том числе и съемочной бригады НТВ, которую возглавляла Елена Масюк. Но в том же 1997 году сотрудники милиции из соседней Кабардино-Балкарии задержали в группе террористов его близкого родственника — некоего Мусу Коригова, который числился в штате МВД РИ как начальник личной охраны министра. Компромат на Коригова ушел на самый верх, и для отставки и.о. министра была разработана целая спецоперация — по личному распоряжению тогдашнего министра МВД Анатолия Куликова полковника Коригова вызвали в Москву якобы для утверждения в должности министра. Прямо в аэропорту Внуково на него надели наручники и предъявили обвинения в превышении полномочий и насилии над чиновниками ингушской прокуратуры. Суд шел до 2002 года, и господин Коригов был полностью оправдан. Он уехал в Татарию, где получил пост замначальника республиканской экологической милиции, а в 2003 году был застрелен представителями "азербайджанской мафии".
Далее ингушская милиция перешла под контроль Хамзата Гуцериева, бывшего преподавателя Санкт-Петербургской Академии МВД и родного брата широко известного олигарха Михаила Гуцериева. В момент назначения брата Михаил Саварбекович был зампредом Государственной думы от ЛДПР. Тут нужно уточнить одну принципиальную деталь. Конечно, возвышение Руслана Аушева возвысило и всех прочих членов его большой семьи, но сам Руслан Султанович, большую часть жизни служивший в советской, а затем в российской армии, не придавал клановым отношениям большого значения, предпочитая оценивать людей по их личным качествам. Может быть, именно поэтому он и сдружился с Михаилом Гуцериевым, который, так же как и сам Аушев, с нуля построил свою карьеру без всякой поддержки родственных кланов. Выходец из сосланной в Казахстан многодетной семьи, Гуцериев начал свой бизнес с фабрики национальных промыслов в Грозном, потом создал чуть ли не первое в стране совместное с Италией предприятие по производству мебели. В эпоху Дудаева братья Михаил, Хамзат и Саит-Салам Гуцериевы уехали из Чечено-Ингушетии и обосновались в Москве, где основали фирму БИН, которая впоследствии выросла в финансовый холдинг гостиниц и ритейловых сетей (позже под контроль Гуцериевых перешли и компании "Русснефть" и "Славнефть"). Утверждают, что прирастить капиталы Гуцериевым помог их совместный с Аушевым проект по созданию в республике офшорной зоны, которую и курировал глава МВД.
Но затем над Кавказом подули другие ветры. Аушев был отправлен в отставку, а вместо него новым президентом республики стал Мурат Зязиков — генерал-лейтенант ФСБ и выходец из влиятельнейшего ингушского тейпа. Разумеется, перемены затронули и милицию, на пост главы МВД был назначен Ахмет Саражудинович Погоров — полковник милиции и выходец из "своего" клана, который добился увольнения из органов практически всех родственников поверженного Аушева. Руководил милицией он всего полтора года, и именно в это время Ингушетия приобрела славу главной базы чеченских террористов — в частности, именно на территории республики было подготовлено несколько крупных терактов, включая и взрывы на Тушинском аэродроме в Москве. Тушинские теракты вообще стали своеобразным шоком на Кавказе, ведь раньше регион не знал терактов с участием смертников.
Погоров был отправлен в почетную отставку (его перевели на должность главного инспектора Главного инспекторского управления МВД РФ), а обязанности главного милиционера Ингушетии три месяца исполнял бывший первый заместитель министра Абукар Костоев — пожалуй, единственный милиционер, обладавший реальным авторитетом в республике. В органах Костоев служил с 1985 года, прошел путь от простого участкового Назранского РОВД до начальника криминальной милиции республики. Многие ожидали, что именно он и станет главой МВД, но в Москве пошли на нестандартный ход: пригласили варяга.
В декабре 2003 года министром МВД Ингушетии был назначен Василий Кукушкин — бывший начальник криминальной милиции УВД Рязанской области. Но, как и следовало ожидать, ,ставка на опытных руководителей правоохранительных структур из российских регионов, не связанных с влиятельными тейпами, себя не оправдала. Полковник Кукушкин, хоть и был опытным опером, но никак не смог повлиять на ситуацию и, по отзывам своих сослуживцев, предпочитал вообще не выходить из служебного кабинета. В итоге, проработав в Ингушетии всего полгода, он настойчиво попросился обратно на родину. В июне 2004 года он был переведен начальником УВД в спокойную Кострому, а ингушскую милицию возглавил Абукар Костоев.
Но и карьера Абукара Султановича оказалась недолгой. В ночь на 22 июня 2004 года в ходе памятного многим рейда боевиков Шамиля Басаева в Назрань он был расстрелян террористами, штурмовавшими здание МВД. Вместе с ним погибли и два его ближайших родственника: оперуполномоченный УБОП Алихан Костоев и оперуполномоченный угрозыска Назранского РОВД Ахмед-Башир Костоев.
Следующим министром стал 44-летний полковник Беслан Хамхоев — бывший командир ингушского ОМОНа и представитель одного из влиятельных тейпов Хамхоевых, заключивших союз с тейпом Зязиковых. Руководящий опыт у Беслана Тугановича был весьма своеобразный — долгое время он служил в спецназе внутренних войск МВД СССР, потом перевелся заместителем командира ОМОН в Республику Коми, а в Ингушетии руководил отделом по обеспечению безопасности на административной границе, потом опять-таки ОМОНом. Бравый имидж "силовика" не помог полковнику Хамхоеву обуздать волну террора в республике, именно при нем боевики стали раз за разом нападать среди бела дня на высокопоставленных чиновников, сотрудников правоохранительных органов и других известных людей, включая священнослужителей и русских учителей. Но, пожалуй, самыми скандальными стали похищения родственников главы республики Мурата Зязикова. Сначала жертвой похитителей стал тесть президента Магомед Чахкиев (по некоторым данным, его пришлось выкупить у бандитов), за ним был похищен дядя президента Урусхан Зязиков — отец влиятельнейшего Русланбека Зязикова, начальника охраны президента республики. Свою роль сыграло и уголовное дело о злоупотреблениях в министерстве при распределении так называемой "чрезвычайки" — денежного пособия милиционерам за работу в условиях чрезвычайного положения.
В итоге Беслан Туганович был отправлен в отставку, а обязанности главы МВД перешли к его заместителю Мусе Медову, которого называют самым преданным клану Зязиковых человеком.
Сегодня в Ингушетии говорят, что это было худшее назначение из всех возможных. Во-первых, Медов провел самую масштабную "чистку" органов от родственников своих предшественников, назначая на их посты своих родственников. Во-вторых, именно тогда появилась практика "откатов" начальству за каждую тонну поставляемых для нужд райотделов милиции горюче-смазочных материалов. В республике ходят слухи, что именно на эти деньги родственники Медова построили гостиницу "Барс" в Назрани, которую сейчас арендует само МВД.
Наконец, именно Муса Медов стал единственным подозреваемым в организации убийства известного оппозиционера Магомеда Евлоева, владельца и редактора сайта "Ингушетия. Ру", выходца из влиятельного тейпа Евлоевых, который всегда был противником клана Зязиковых. В этой истории как в зеркале отразились все беды республики. 31 августа 2008 года Евлоев летел в Ингушетию из Москвы, чтобы навестить своих родителей, но по роковому стечению обстоятельств он оказался в одном самолете с тогдашним президентом Зязиковым. Как только самолет приземлился, охрана главы МВД Ингушетии Мусы Медова настойчиво "пригласила" Евлоева сесть в милицейский "уазик" Медова для "разговора". В милицейском "уазике" оппозиционер и был застрелен. Министр объяснял случившееся неосторожностью при обращении с оружием — дескать, в руках его охранника (который является родным племянником министра) случайно выстрелил пистолет. Понятно, что такое объяснение ингуши восприняли как издевательство и над людьми, и над законом. Заговорили о том, что тейп Евлоевых объявил кровную месть убийцам. В прессе был даже опубликован "Список 13 кровников", где первые три строчки занимали сам президент Мурат Зязиков, начальник его охраны Русланбек Зязиков и министр Муса Медов. Четвертым был племянник Медова, которому также приписали "похищение журналистов РЕН-ТВ и обстрел домовладений лидеров оппозиции".
В итоге Муса Медов был вынужден искать убежища на территории российской базы в Ханкале (там он, по слухам, и находится по сей день), а пост министра внутренних дел в ноябре 2008 года перешел к никому прежде в республике не известному полковнику Руслану Мейриеву. До своего назначения Руслан Абдулагапович всю жизнь работал в милиции города Нижневартовск Ханты-Мансийского автономного округа. Начинал еще в 1984 году простым постовым, потом руководил уголовным розыском, занимал различные должности в горотделе милиции. Понятно, когда полковник Мейриев только прибыл в Ингушетию, его тут же посчитали креатурой нового президента республики Юнус-Бека Евкурова — дескать, новый лидер привлекает в республику новые кадры, не замазанные в межплеменной вендетте.
Но несмотря на покровительство президента Евкурова, полковник Мейриев так и остался чужаком для большинства ингушских милиционеров. Как говорят в Назрани, он практически не покидал рабочий кабинет и не приобрел авторитета среди сотрудников МВД. К другим его прегрешениям ингуши относят то, что у Мейриева не хватило жесткости избавиться от всех назначенцев Медова и показать характер на чеченской границе, где с начала весны ведется совместная с чеченским ОМОНом "контртеррористическая операция". Впрочем, кто его знает — может быть, освоившись в незнакомой обстановке, Руслан Абдулагапович и смог бы себя проявить, но тут сначала произошло покушения на президента Евкурова, а за ним — теракт у здания ГОВД в Назрани.
И вот, предсказуемая реакция власти — президент РФ Медведев отстранил Мейриева и назначил и. о. министра его заместителя полковника Виктора Жирнова, который, как и его бывший шеф, воспринимается ингушскими милиционерами как еще один "чужак" и "временщик". Что изменит это назначение, ясно здесь всем: ровным счетом ничего. Уже сейчас понятно, что все те мерки и стандарты, которые мы применяем, даже критикуя, к российской милиции, в Ингушетии просто не работают. Во-первых, по той причине, что для самих милиционеров внутрисемейные и межклановые отношения выше любых законов и служебных обязанностей. Во-вторых, из-за этих же отношений в республике просто невозможно создать никакой оперативной сети из агентов, благодаря которой милиция могла бы работать на опережение терактов. Жесткие ответные действия, которые якобы следуют за каждым таким терактом, не достигают тех, кто это сделал. Под такие "ответы" подпадают посторонние люди, что тоже является одним из факторов нестабильности и появления новых противников.
Наконец, многочисленные "кадровые перестановки" по родственному принципу практически уничтожили систему подготовки профессиональных кадров для ингушской милиции и сделали единственным критерием эффективности работы любого милиционера — от простого постового до министра — его лояльность тейповым отношениям.
— Сейчас стать милиционером очень просто,— разъясняет особенности местной кадровой политики милиционер Насруддин Д. из Назрани.— Собираются родственники, пускают "шапку по кругу" и собирают нужные деньги для покупки определенной должности и погон. А потом ты эту должность вынужден всем родственникам отрабатывать. Понимаете, у ингушей своя ментальность, отличающаяся от соседей. Что бы ни говорилось многими вслух, перед начальством или на митинге, но никогда родственники не пойдут друг против друга. Поэтому на похоронах и поминках милиционера нередко можно встретить "лесного брата", а в мечети рядом молятся омоновцы и ближайшие родственники тех, кого теперь именуют подпольем.
И с этими запутанными феодальными отношениями российские власти волей-неволей вынуждены считаться. Можно прислать сотню назначенцев из Москвы, но никто из них просто не впишется в местную систему. Другой вопрос: как сделать так, чтобы клановые отношения не вели к войне, чтобы остановить бессмысленную кровавую вендетту, весь смысл которой состоит только лишь в продолжении череды бессмысленных убийств?
Это куда более сложные вопросы, чем поиск кандидатуры нового министра милиции.
Впрочем, гораздо более республику обеспокоил не новый "варяг" в ранге и. о. министра МВД, а слухи о другом вероятном назначении: ожидается, что полпредом президента в Южном федеральном округе станет Аркадий Еделев — замминистра МВД РФ и начальник штаба по проведению контртеррористической операции в Чечне, который считается многими экспертами главным покровителем Мусы Медова. А это уже не просто назначение, это символ. Эдакое послание упрямому ингушскому феодализму от не менее упрямого российского федерализма.