Дело нехитрое
Рене Зеллвегер в фильме "Дело N39"
Немецкий режиссер Кристиан Алверт хранит трогательную верность второсортным ужастикам: в его копилке немецкие "Антитела" (2005) про маньяка-художника, рисующего картины детской кровью, голливудский "Пандорум" (2009) про космонавтов, очнувшихся от анабиоза на звездолете, управление которым захватило Нечто, и "Дело N39", снятое в промежутке между ними. Все его фильмы — нехитрое переложение старых хоррор-сюжетов то об обаятельном маньяке, то о космическом ужасе или вот, как в "Деле N39", о ребенке, в котором живет дьявол.
"Дело N39" — это номер файла проблемной девочки Лили в социальной службе. Социальный работник Эмили (Рене Зеллвегер) забирает девочку к себе домой, буквально вытащив из печи, где ее собирались сжечь собственные родители. Как выясняется, родители были в чем-то правы — с девочкой очевидно не все в порядке. Фильм местами очень страшный, например, когда из Лили начинает лезть какой-то синий мужик, а из ушей беседующего с ней психолога вылетают осы, становится очень не по себе. Но страх быстро проходит.
Потому что на деле ничего страшного в этой почти невинной пляске на костях "Ребенка Розмари" нет. Как и в вышедшем три года назад "Омене 666". Нынешние создатели ужастиков как будто забыли или не очень понимают, что именно страшного в ребенке, в котором живет дьявол. В первых ужастиках про дьявольских младенцев страшны были сами дети, то, что в этих детях прячется, и этот страх вполне вписывался в беби-бум конца 1960-х. Сегодняшний же страх — это как оправдание замученного работой чайлдфри (киношная Эмили, кстати, сознательно избегает не только детей, но и собственного бойфренда), которому никаких детей не надо. Потому что вдруг из этого ребенка полезет что-то громадное и синее. И хотя бороться с этим, таким ощутимым и реальным, демоном очень легко, достаточно просто засунуть его в печь, тут все равно остается некоторая моральная проблема, что засовывать детей в печь вроде как нехорошо. А приходится.
В прокате с 3 сентября