The Wall Street Journal
Нью-Йорк, США
Россия очень хочет, чтобы ее признали великой державой. Она ощущает себя таковой с XVII века, после завоевания Сибири, но особенно это чувство обострилось после ее победы над Германией во Второй мировой войне и первого полета человека в космос. Ничего не стоит с пониманием относиться к ее претензиям на такой высокий статус, проявлять уважение к ней, прислушиваться к ее просьбам. И тогда приходится признать, что недавние заявления вице-президента Джо Байдена ничем не обоснованы и вредны. Его замечания не были неверными, но, сказанные публично, лишь унизили Россию.
Влияние России на мировые дела обусловлено не экономической мощью или культурным авторитетом этой страны, а ее уникальным геополитическим положением. Это не только крупнейшее государство на земле с самой протяженной границей — оно доминирует над евразийским континентальным массивом. Такое расположение позволяет России извлекать выгоду из кризисов, случающихся в самых многонаселенных и стратегически важных местах планеты. Вот почему эта страна всегда будет одним из крупнейших игроков в мировой политике.
Одержимые статусом великой державы, русские не обращают внимания на обстановку внутри своей страны. Иностранцу, воспитанному на западных ценностях, трудно понять подобную политическую ситуацию. Но ключ к разгадке в том, что за 1000-летнюю историю своей государственности русские практически никогда не имели возможности избирать правительство или влиять на его действия. В результате они совершенно деполитизированы. Они не видят, как государство может позитивно повлиять на их жизнь, и считают, что должны заботиться о себе сами. Да, россияне с удовольствием принимают социальные блага, которые им предлагают, как это было при советском режиме, но не ждут их. Они едва ли чувствуют себя гражданами великого государства и всю свою верность ограничивают семьей, друзьями и местностью, в которой живут. Политические свободы, например демократию, они идентифицируют с анархией и преступностью.
Одним из проявлений синдрома великой державы является империализм. В 1991 году колонии России, ранее замаскированные под союзные республики, отделились и создали независимые государства. Крах империи стал весьма болезненным опытом, и большинство русских до сих пор не могут приспособиться к изменившимся условиям. Причина — в истории. Англия, Франция, Испания формировали империи за морями и сделали это уже после создания своих национальных государств. Соответственно, они и не путали имперские владения с отечеством. Россия — иной случай. Здесь создание империи шло одновременно с формированием национального государства. Не было океанов, которые отделяли бы колонии от метрополии. Результат — потеря империи вызвала сумятицу. Русским трудно признать, что Украина, колыбель их государства, теперь суверенная республика, и они все еще представляют тот день, когда она воссоединится с матушкой Россией. И почти так же трудно русским признать суверенный статус Грузии, небольшого государства, которое 200 лет было российским. Имперский комплекс определяет внешнюю политику России.
Как быть с таким трудным соседом, который способен создавать бесконечные проблемы? Представляется, что западные страны, взаимодействуя с Россией, должны принимать во внимание ее чувства и при этом отражать ее агрессивность. Мы правы, когда протестуем против того, чтобы Россия обращалась со своими прежними колониями не как с суверенными государствами, а как с зависимыми территориями, находящимися в "зоне привилегированных интересов". Но при этом мы должны учитывать ее чувства. Правительство и большинство граждан России рассматривают НАТО как враждебный альянс. Поэтому надо быть особенно осторожным и избегать мер, которые оставили бы впечатление, что мы пытаемся военным путем окружить Российскую Федерацию. В конце концов, мы, американцы, с нашей доктриной Монро и болезненной реакцией на военное присутствие России на Кубе или в любом другом регионе Америки вполне можем понять реакцию Москвы на инициативы НАТО.
Сегодня русские дезориентированы. Они не совсем понимают, кто они. Они не европейцы: это подтверждают сами граждане России, 56% которых на вопрос "Чувствуете ли вы себя европейцем?" ответили: "Практически никогда". Но они, очевидно, и не азиаты, поэтому оказались в подвешенном состоянии, изолированные от остального мира и неуверенные в том, какую модель развития выбрать. Они пытаются компенсировать это жесткими словами и жесткими делами. Для Запада совершенно необходимо терпеливо убеждать русских в том, что они часть Запада, что они должны принять западные институты и ценности. Этот процесс будет болезненным, особенно если российское правительство откажется сотрудничать. Но в долгосрочной перспективе это единственный способ обуздать агрессивность России и интегрировать страну в мировое сообщество.