2 ноября 1993 года. Двое служащих Bankers Trust Corp. обсуждают недавно заключенный с компанией Procter & Gamble контракт по сложному деривативу. "Они никогда не узнают, сколько мы на этом наварили", — говорит один, имея в виду доход, который банк получил от операции. "Никогда, ни за что. В этом вся прелесть Bankers Trust", — соглашается его коллега. Диалог был автоматически зафиксирован звукозаписывающей аппаратурой, установленной в банке.
Деривативы — опасная вещь
Эта магнитофонная запись наряду с 6,5 тыс. других и 300 тыс. страниц письменных документов легла в основу обвинения, выдвинутого Procter & Gamble против банка. На основании этих улик компания утверждает, что Bankers Trust сознательно вводил Procter & Gamble в заблуждение относительно основных аспектов продаваемых ей деривативов.
Положение Bankers Trust, одного из самых могущественных, доходных и агрессивных банков мира, за последние полтора года пошатнулось в связи с серией скандалов в ключевом подразделении, занимающемся деривативами. Неприятности возникли в связи с тем, что многие клиенты банка погорели на деривативных контрактах — одной из основных сфер деятельности банка и его филиала Securities Corp.
Деривативы представляют собой контракты, по которым компании осуществляют взаимные платежи, привязанные к активам. Стоимость платежей, а следовательно, и контрактов, устанавливается исходя из этих активов. Покупатели деривативов уменьшают финансовые затраты, а также могут использовать деривативы для контроля за рисками или спекуляций на процентах и курсах валют.
Дело началось с того, что компания Procter & Gamble, один из крупнейших клиентов Bankers Trust, обвинила банк в том, что потеряла на деривативах $102 млн. Ряд других компаний также подал на банк в суд в связи с понесенными убытками.
Тяжба с Procter & Gamble принимает все более неприятный для банка оборот. Окружной суд штата Огайо утвердил ходатайство P&G о добавлении к ранее выдвинутому списку обвинений против нью-йоркского банка и его филиала Securities Corp. обвинения в рэкете и коррупции. Этот иск предполагает компенсацию в размере $195,5 млн. А по американским законам компания, признанная виновной в рэкете и коррупции, обязана выплатить истцу компенсацию в тройном размере и оплатить судебные издержки. Помимо этого уже одно подозрение может роковым образом сказаться на репутации банка.
Bankers Trust, в свою очередь, направил в суд заявление на 400 страницах, в котором утверждает, что Procter & Gamble решила добавить обвинение в рэкете и коррупции ad terrorem, попросту — для шантажа. "Истинная причина обвинений против нас — желание P&G скрыть недостатки собственной финансовой политики в потоках клеветы на наш банк".
P&G утверждает, что "алчность и двуличность" царили в ряде отделений банка, занимающихся деривативами, и в подтверждение приводит, в частности, видеозапись подготовительного занятия с новыми служащими. Во время занятия служащий банка говорит своим подопечным, что при проведении гипотетической операции, в которой участвуют Sony, IBM и Bankers Trust, банк может "ободрать клиентов", а затем, заметив, что его снимают на видео, просит стереть этот эпизод. Представитель банка назвал этот случай просто неудачной шуткой и сказал, что фраза вырвана из контекста.
Procter & Gamble утверждает, что мошенничество в банке было настолько в порядке вещей, что служащие придумали для названия методики обмана клиентов специальное сокращение, которое по-русски можно передать как ФО (фактор обдираловки) — ROF (rip-off factor).
Procter & Gamble приводит в качестве свидетельства внутренний банковский документ, касающийся деривативного контракта с Federal Paper Board. В нем говорится, что Bankers Trust операция принесет $1,6 млн, включая эффект ФО, который составляет 7 базовых пунктов (базовый пункт — это сотая часть процента). В представленных суду магнитофонных записях есть также следующая фраза, сказанная неким служащим Bankers Trust своему коллеге: "Завлекаем людей в тихую гавань, а потом нае...ываем их — правда, неплохо?" Представитель банка в комментарии по поводу этой фразы сказал, что "грубое и неумное высказывание служащего, попавшее на пленку, послужило основанием для дисциплинарного взыскания". Он сообщил также, что многие сотрудники банка, чьи высказывания были записаны, покинули Bankers Trust или были понижены в должности. Bankers Trust признает в своем заявлении, что некоторые из этих разговоров "безответственны и заслуживают сожаления", однако считает, что они не могут служить доказательством мошенничества против P&G.
Легкомыслие клиентов или умысел банка?
Procter & Gamble описывает три основные схемы, по которым банк обманывал своих клиентов. Служащие Bankers в мошеннических целях уговаривали клиентов покупать сложные деривативы и при этом сознательно неверно определяли стоимость контрактов. Затем они уговаривали клиентов покупать дополнительные сложные деривативы либо для получения прибыли в дальнейшем, либо для уменьшения потерь.
Разрешение конфликта между Bankers и пострадавшими клиентами будет зависеть во многом от того, признает ли суд, что клиенты по собственному легкомыслию не удосужились осведомиться, в какое дело они ввязываются, или же сочтет, что банк обманул их умышленно. Procter & Gamble настаивает на последнем.
Когда 20 января 1992 года компания Procter & Gamble заключила с Bankers крупный контракт по деривативам, она даже и предположить не могла, что ее отношения с банком так сильно испортятся. Контракт преследовал, в частности, цель понизить процентные ставки по ссуде.
Procter & Gamble известна как активный и опытный игрок на финансовом рынке. Ее долгосрочный циркулирующий долг составляет $5 млрд, и компания внимательно управляет связанными с ним финансовыми расходами. В документе, представленном банком в суд, Bankers характеризует Procter & Gamble как компанию, опытную и сведущую в использовании процентных деривативных контрактов и утверждает, что она была прекрасно осведомлена о рискованности операций этого рода. "Хотя Procter & Gamble попытается выдать себя в суде за неопытного новичка в операциях с деривативами, в действительности... финансовый отдел компании c согласия высшего руководства управляет большим и сложным портфелем операций с деривативами".
В меморандуме, направленном против действий Procter & Gamble, Bankers представил документы, в том числе собственноручные заметки Эдвина Артцта, занимавшего в то время пост исполнительного директора Procter & Gamble, которые дают основания предполагать, что компания, когда затевала ныне оспариваемые операции с Bankers, вполне отдавала себе отчет в рискованности своих финансовых действий. Procter & Gamble в свою очередь утверждает, что эти заметки не имеют никакого отношения к управлению долгом и операциям, ставшим предметом тяжбы.
Отношения Procter & Gamble и Bankers Trust развивались следующим образом. 2 ноября 1993 года компания приняла предложение банка приобрести особо сложный тип деривативов (так называемые своп-деривативы), стоимость которых может колебаться в большей степени, чем стоимость обычных деривативов. По условиям контракта Procter & Gamble должна была производить выплаты Bankers Trust по разным ставкам, причем эти ставки должны были устанавливаться в течение последующих нескольких месяцев.
До сих пор не ясно, знали ли в Procter & Gamble, во сколько может обойтись компании прекращение контракта. По крайней мере компания признала, что при заключении контракта она отступила от принятого в ней же распорядка, за что были понижены в должности двое служащих, занимавшихся деривативными контрактами, и глава финансового отдела Рэймонд Мэйнс, который предпочел уйти в отставку. Однако в 1992 году Procter & Gamble считала, что контракты позволят ей сократить расходы по обслуживанию долга.
Вначале дериватив себя вполне оправдывал, и компания решила заключить второй деривативный контракт, что и произошло 14 февраля 1994 года. Проблемы начались сразу после этого. 4 февраля процентные ставки, падавшие более трех лет подряд, начали расти. В результате размеры выплат банку в соответствии с условиями контракта по сложным деривативам резко выросли.
Кто виноват в 40-миллионных расходах P&G?
Как утверждает Procter & Gamble, 22 февраля Bankers Trust сообщил компании, что она должна платить по процентной ставке, превышающей ставку коммерческих бумаг по деривативу от 2 ноября на 4,5 процентных пункта, что означало дополнительные финансовые затраты по обслуживанию долга в размере $40 млн. Величина суммы вызвала беспокойство у руководства P&G. Когда компания потребовала у банка разъяснений, ей было сказано, что Bankers Trust определяет расходы по собственной модели. Компания утверждает, что с этой моделью она ознакомлена не была.
Среди документов, которые Bankers Trust представил в суд, есть запись телефонного разговора между сторонами, состоявшегося в октябре 1993 года. Из нее следует, что Bankers Trust показал компании, как рассчитываются ставки по деривативу от 2 ноября. Банк также процитировал свидетельства трех служащих компании, на основании которых можно заключить, что Procter & Gamble была в курсе февральского роста ставок по деривативу от 2 ноября. Что касается дериватива от 14 февраля, то Bankers Trust представил в качестве свидетельства записи финансового главы Procter & Gamble Эрика Нельсона, из которых, как утверждает банк, следует, что последний не считал, что его компанию вводят в заблуждение относительно условий этого контракта.
Procter & Gamble утверждает, однако, что эти записи были сделаны до того, как компания получила ту информацию о деривативах, которой располагает сейчас. Она также настаивает на том, что служащие банка пытались ее обманывать начиная с момента заключения контракта. В качестве доказательства компания приводит запись разговора между двумя банковскими служащими, в котором они обсуждают контракт от 2 ноября. "Они (Procter & Gamble. — Ъ) понимают, что сделали?" — говорит один. Второй ему отвечает: "Да, они понимают это, но не знают, как работает механизм". Далее второй служащий говорит, что Procter & Gamble в соответствии с контрактом по деривативу продала опцион, а банк оплатил ей только половину его стоимости.
В апреле Bankers Trust представил компании схему, из которой следует, что в случае прекращения контракта от 2 ноября компания должна была бы выплатить неустойку практически начиная со дня его заключения. Procter & Gamble утверждает также, что были периоды, когда по расчетам Bankers Trust потенциальная неустойка за прекращение контракта росла, при том что процентные ставки падали.
Документы, представленные компанией, свидетельствуют о том, что некоторые служащие Bankers Trust были обеспокоены деятельностью банка. На одной из пленок записан разговор, в котором некий служащий, в частности, говорит: "Дела пойдут хорошо, только когда мы перестанем торговать динамитом".
Procter & Gamble в феврале 1994 года заморозила ставки процента по обоим спорным контрактам, но, как утверждает компания, к этому времени финансовые расходы оказались на 195,5 миллионов больше, чем они должны были быть.
Банк представил суду свидетельства того, что руководство компании обвиняло собственный персонал в ведении неправильной инвестиционной политики. В заявлении банка говорится: "Вместо того чтобы навести порядок в собственном доме и признать убытки, Procter & Gamble предпочла подать иск".
Даже если этот контрвыпад будет признан смягчающим обстоятельством, положение банка все равно останется тяжелым: список его жертв слишком велик. Материалы обвинения содержат увесистую пачку документов, свидетельствующих о мошеннических действиях банка по отношению к еще восьми компаниям, помимо P&G, которые имели неосторожность заключить с банком контракты по деривативам. Некоторые из них уже сами публично заявили о своих неприятностях с деривативами. Equity Group Holdings и Gibson Greetings возбудили против Bankers Trust судебные дела. Компания Adimitra Rayapratama обвинила банк в рэкете и коррупции. В новом иске Procter & Gamble содержится также новая подробная информация о трех других клиентах Bankers Trust: Sandoz Corp., Sequa Corp. и Jefferson Smurfit.
Все это и позволило выдвинуть против банка обвинение в рэкете, для подтверждения которого нужно доказать, что мошенничество совершалось систематически и в крупных размерах.
Независимо от результатов расследования, которое проводит Комиссия по ценным бумагам и биржам, положение Bankers незавидное, поскольку доверие к нему подорвано, и он скорее всего не пойдет на многочасовое прослушивание магнитофонных записей в суде и предпочтет самостоятельно уладить конфликт с Procter & Gamble.
МАРИЯ Ъ-МУШИНСКАЯ, ФЕДОР Ъ-ПОГОДИН