Погасить волну

Перспективы развития банковского сектора не оставляют равнодушными никого: практически каждый россиянин или член его семьи завязан на потребление банковских услуг. Осенью 2008 года российский финансовый сектор в полной мере ощутил на себе влияние мирового кризиса, нынешней осенью большинство экспертов ожидают вторую волну потрясений, которая может захватить и банковский сектор. Насколько устойчива российская банковская система в данный момент? Может ли сбыться прогноз о массовых банкротствах российских банков и чем это грозит клиентам? Эти вопросы на очередном «Консилиуме» «Ъ-Finance» обсуждали представители банковской системы.

На консилиум, состоявшийся 6 августа, собрались директор ФКБ в Самаре Москоммерцбанка Юрий Кофанов, заместитель председателя правления Первобанка Денис Хадеев, руководитель ККО в Самаре Городского ипотечного банка Елена Битяй, заместитель директора Самарского регионального филиала Россельхозбанка Алексей Козловец, и.о. председателя правления НТБ Михаил Романов, заместитель управляющего самарским филиалом Номос-Банка Андрей Марковских, старший вице-президент Волго-Камского банка Олег Маркелов, начальник отдела организации продаж розничных продуктов банка Уралсиб Антон Игнатенко. Вел встречу генеральный директор ЗАО «”Коммерсантъ” в Самаре» Андрей Федоров.

Андрей Федоров. Многие эксперты говорят о том, что осенью нас накроет вторая волна кризиса. Есть мнение, что стоит ждать массовые банкротства в банковском секторе, что треть учреждений будут вынуждены уйти с рынка. Кто-то, напротив, считает, что в банковском секторе проблем не будет. Хотелось бы услышать ваше мнение, как реально обстоят дела сейчас, какова ситуация, и как вы видите ее развитие на осень.

Юрий Кофанов. Я не считаю, что в какой-то день, неделю или месяц осени или зимы наступит резкое изменение ситуации — как в позитивную сторону, так и в негативную. Те составляющие, о которых говорят, предрекая вторую волну банковского кризиса: нарастание проблемной задолженности банков, недостаток кредитования и отсутствие улучшения финансового состояния бизнеса, — они есть, но едва ли в какой-то день резко обострятся. Есть ощущение, что следующий этап кризиса, о котором говорится, — это определенная стадия, которая имеет место, но ее наступление и окончание весьма сложно обозначить какой-то датой. Скорее всего, речь идет о том, что процесс, который мы имеем, усугубляется, усложняется: увеличиваются задолженности, претензии к заемщикам, просрочившим свои платежи. Действительно, какие-то кредиты выдавались накануне острой фазы кризиса, зачастую на год, и сейчас их сроки подошли. Придет время по кредитам, которые выдавались уже в рамках программ господдержки — возможно, у многих заемщиков не будет возможности дисциплинированно рассчитаться по ним. Но в этом нет ничего принципиально нового. И, наверное, ситуация в этой стадии — усугубления — будет находиться до серьезной активизации кредитования, замещения проблемных кредитов новыми, более качественными, когда у предприятий появится возможность за счет вновь выданных средств рассчитываться со старыми долгами, развивать бизнес и увеличивать его доходность. Возможно, этот перелом будет очень медленным, не сразу отмечен. Я не ожидаю резких потрясений.

Андрей Федоров. А чем текущая ситуация на рынке отличается от той, которая была весной? Тогда назывались две основные проблемы: отсутствие денег на рынке, взаимное недоверие, которое не позволяло привлечь средства на межбанке, и второе — сворачивание банками практически всех своих программ кредитования, особенно связанных с розницей. Сейчас ситуация в регионе изменилась или все по-прежнему «сидят на своих деньгах»?

Юрий Кофанов. Элементы оживления можно увидеть во всем, но они настолько несущественны, что по ним нельзя говорить о тенденции. Больше банков стали выдавать розничные кредиты, но кардинальных изменений не произошло, за исключением того, что люди значительно больше привыкли жить в условиях кризиса, обходиться меньшими затратами, своими силами. В большей степени демонстрируется не просто понимание того, что жить нужно бережнее и экономнее, затянуть пояса, но и умение это делать.

Денис Хадеев. Я бы сказал так: те основные причины, которые были названы весной, никуда не исчезли — денег как не было, так и нет. Есть краткосрочные средства от ЦБ, но длинные деньги у банков не появились. Отчетность за первый, второй квартал показывает ухудшение финансового положения у всех заемщиков. Допустим, в хороших заемщиков еще можно поверить, но дать им нечего. И такое положение может оставаться до тех пор, пока наше правительство не обратит внимание на опыт других стран, более успешных в борьбе с кризисом, например, Китая, у которого сейчас очень большой объем выдач. По поводу второй волны кризиса — везде об этом говорят. Однако если точка первой волны четко обозначена — 17 сентября, когда остановились торги на ММВБ и многие банки не получили возможность рефинансироваться, — сейчас такой точки, видимо, не будет. Во-первых, ЦБ учел эти моменты, запустил множественные инструменты краткосрочной ликвидности. Во-вторых, все ждут, что «что-то будет». Как правило, когда все чего-то ожидают, этого не происходит. Исчезнет ли треть российских банков? Я думаю, должна исчезнуть. Если вы откроете любой банковский рейтинг, то увидите, что первые 300 позиций вам о чем-то говорят, еще 200 позиций — маленькие банки, но тоже очень нужные, а вот те, кто стоит после 500 позиции, назвать банками очень трудно. Если эти банки исчезнут, никто этого даже не заметит. Да, вице-президент АСВ сказал, что до конца года 30-50 банков могут лишиться лицензии, и это было оценено: какой кошмар. Замечу, ЦБ каждую неделю отзывает лицензии. Расчистка нижних строк идет постоянно, поэтому 30-50 банков, естественно, лишатся лицензии, ничего трагического в этом нет.

Елена Битяй. Поддержу коллег. Можно сказать одно: рынок с весны как сжался, так в таком состоянии и существует. Банкиры заняли консервативную позицию, основная задача сегодня стоит — преодолеть кризисный период осторожно и с минимальными потерями, а еще лучше и вовсе без потерь.

Андрей Федоров. Как же тогда вообще функционирует банковский бизнес?

Денис Хадеев. В рамках узких возможностей мы и функционируем. Последние полгода положение стабильное: потери по кредитному портфелю компенсируются победами на фондовом рынке. Поэтому в целом банковская система работает и выполняет свои основные функции: осуществление расчетов, кредитование реального сектора экономики. Часто говорят, что мы не кредитуем. Но, например, у нашего банка кредитный портфель — 25 млрд руб. Это что — не кредиты? Кроме того, сегодня многие предприятия выпускают облигации, объем облигационного рынка превосходит докризисный момент. Все работает, хотя, может быть, не так, как хотелось бы.

Алексей Козловец. Наверное, наши позиции несколько отличаются от большинства других банков. Мы не испытываем сложностей с наличием ресурсной базы: деньги есть как короткие, так и длинные. Но мы обнаруживаем другую тенденцию: сами заемщики, особенно те, кто при первой волне кризиса столкнулся с проблемой по возврату, сейчас более обдуманно подходят к кредитованию и стараются лишние деньги не брать. Кроме того, требования к заемщикам стали более жесткие, более консервативные. Поэтому зачастую мы сталкиваемся с проблемой, что деньги есть, но их некому давать, нет реальных заявок.

Андрей Федоров. И все же заявок нет потому, что нет обеспечения, или клиентов не устраивают высокие процентные ставки?

Алексей Козловец. Процентные ставки, конечно, выросли по сравнению с докризисным временем, но это рост буквально в 3-4 процентных пункта, он не критичный и с учетом существующей инфляции адекватный. Это больше связано с тем, что произошла переоценка обеспечения. К примеру, то, что раньше стоило миллион рублей, сейчас на рынке реально продать за 500 тысяч. Соответственно, чтобы взять кредит, нужно обеспечение в 2-3 раза больше, чем год назад.

Юрий Кофанов. Сегодня требуется отчасти и другое качественное обеспечение.

Алексей Козловец. Да, например, мы стараемся вообще исключить из залоговой базы товары в обороте, потому что столкнулись с тем, что этот товар за ночь может куда-то исчезнуть.

Михаил Романов. В последнее время часто приходится отвечать на вопрос, почему банки не кредитуют, почему ставки большие — по сути дела, находиться в позиции оправдывающихся. Хотя на самом деле мы кредитуем, но ответ прост: почему не кредитуем бизнес, — потому что бизнес не возвращает ранее выданные кредиты, потому что у него самого сложное положение. По-моему, надо говорить о доверии — основе банковского бизнеса. На мой взгляд, можно выделить три зоны доверия, давайте посмотрим, каковы были тенденции в этой области с момента начала кризиса. Первая зона — доверие вкладчиков к банку. Оно восстановлено — благодаря действиям правительства, ЦБ, законодательным инициативам. Мы за июнь получили прирост вкладов, который соответствует ежемесячному росту объемов депозитов до кризиса. Да, конечно, меняется структура вкладов, меняется срочность, они стали дороже — но это детали. Вторая зона — доверие банков друг другу. Все мы помним, что одновременно с остановкой биржи 17 сентября банки дружно закрыли друг на друга лимиты, вернее, стали их игнорировать. Сегодня рынок межбанковских кредитов работает. И, наконец, доверие третьего типа — доверие банка потенциальному заемщику. Вот оно еще не восстановлено. Все мы пару лет до кризиса активно раздавали длинные инвестиционные кредиты, они сейчас составляют большую часть портфеля. И сегодня бизнес больше всего нуждается именно в них. Бизнес всегда нуждается в инвестиционных ресурсах, и одна из задач банков — изменять природу денег: из большой кучи маленьких вкладов сделать один большой инвестиционный кредит. Вот это мы сегодня не делаем как раз по причине определенного недоверия реальному сектору экономики. А реальный сектор, в свою очередь, «сдулся» из-за отсутствия денежной массы у потребителей и не уверен в целесообразности инвестиций. Сейчас много разговоров о процентных ставках: что они высоки, что многие банки получили средства господдержки и не могут их раздать реальному сектору. На самом деле раньше мы давали кредиты под 18%, сейчас — под 22%. Делим 4% годовых на 12 месяцев — получаем удорожание на 0,3% в месяц. Что это за бизнес, который чувствителен к 0,3% от месячного оборота? Любое рыночное колебание цен — и такого бизнеса нет. Также нам все время говорят о дорогих ипотечных ставках. Однако изменение цены квадратного метра на 1 тысячу рублей имеет больше влияния, чем изменение процентной ставки на 1 процентный пункт. Теперь вопрос: что надо регулировать на государственном уровне — ставку или цену квадратного метра?

И еще одна тенденция - по сути дела, все, кто у нас мог пойти на просрочку, уже выявился, кто нуждался в реструктуризации, уже обратился и был удовлетворен. Сегодня мы имеем достаточно стабильный кредитный портфель, который работает.

Денис Хадеев. Действительно, все проблемные кредиты всплыли в период с зимы до весны. Так что особых новостей в этом направлении ожидать не стоит. Конечно, если АвтоВАЗ или другие предприятия полностью не встанут.

Михаил Романов. Если все же допустить, что вторая волна кризиса начнется, то ее источником будет не банковский сектор. У нас стабилизация наступила в мае. Скорее, толчком могут стать социальные потрясения, остановки градообразующих предприятий. В отдельных регионах такие предприятия дают 40% занятых, а остальные 60% — это те, кто их обслуживает, все связаны. Социальная нестабильность, панические настроения, ситуация на рынке труда и общественное мнение вокруг этого – вот что может ударить и по банковскому сектору. Поэтому всякие рассуждения о второй волне кризиса СМИ должны вести аккуратно и осторожно. Я практически на 100% уверен, что правительство не допустит второй волны кризиса в банковском секторе. Оно уже хлебнуло этого в октябре, была разработана система мероприятий. Да, инструменты несовершенны, господдержка дается непросто, но она есть. Сегодня кризиса ликвидности не испытывает никто, и рынок межбанковского кредитования это показывает. Ставки на этом рынке нормальные, от 6% — это ниже ставки рефинансирования.

Андрей Федоров. В разные годы банковский сектор работал под разными лозунгами. Сначала был период специализированных банков, потом все начали перепрофилироваться в универсальные, потом все дружно ударились в розницу. Совершенно очевидно: сегодня не стоит ждать, что придут большое количество людей за кредитами и они устроят вас как заемщики. На что делает ставку банковский сектор, за счет чего работает?

Михаил Романов. Сегодня реально работают механизмы господдержки. Например, через Внешэкономбанк выделяются средства в размере 30 млрд рублей на кредитование малого и среднего бизнеса, причем они продекларированы в долгосрочном режиме — на 3 года. Они достанутся банкам под 10,5% годовых с рекомендацией работать с маржой не более 3% — это уже попытка запустить инвестиционный механизм. Кроме того, в рамках программы на господдержку могут рассчитывать банки с капиталом не меньше чем 3,5 млрд рублей, причем акционеры должны софинансировать помощь. Государство осуществляет контроль за расходованием средств по назначению. Эта осторожная чиновничья позиция говорит о принципах, на которых теперь стоит государство: помоги сильным и здоровым — и слабые найдут место в тени первых. Правительство ушло от «пожарных» мер, которые оно запустило в октябре, когда речь шла о спасении системы: вброс средств в системообразующие банки, беззалоговые аукционы, залоговые аукционы. Пришло рабочее осмысление: хватит тушить пожары, нужно выстраивать систему. А что касается нормирования ставки по всем кредитам для бизнеса — думаю, правительство не пойдет на это, ибо такое решение поставит массу мелких банков за грань выживания. Мелкие кэптивные банки живут на достаточно дорогих ставках и «плохих» обеспечениях. Если сейчас их причесать под ставку 3%, они не выживут. Они попросту не смогут получить маржу, чтобы создавать необходимые резервы. Другое дело — нормировать ставку по кредитам за счет целевых государственных средств.

Андрей Федоров. Практически все вы имеете бизнес-интересы в других регионах. Насколько сейчас видны субъективные различия ведения бизнеса в различных регионах, отличается ли инвестиционный климат?

Денис Хадеев. Климат — понятие субъективное. Например, известно, что в большей степени панические настроения отмечаются в Москве, потому что это самый развитый регион, в том числе и информационно. В менее развитых регионах ощущение кризиса слабее. Там не было большого взлета, нет и большого падения. А что касается позиции относительно инорегиональных отделений — сегодня каждый банк переоценивает свои потоки, перераспределяет риски. Но массово переводить офисы смыла нет.

Юрий Кофанов. Две причины определяют действия банков в этом направлении. Первая, субъективная, — наличие активного деятельного менеджмента именно в этом регионе. Объективная составляющая — экономическая ситуация в регионе, наличие предприятий, которые тяжело переживают кризис, а с ним и их работников и поставщиков-партнеров. Эти два фактора всегда существовали и будут существовать: до, во время и после кризиса.

Андрей Федоров. Меня всегда удивляло количество банков, которые стремились на рынок нашего региона. Сейчас, оценивая состояние экономики Самарской области, очень развитой и от этого очень сильно просевшей, могут ли быть какие-то изменения на банковской карте Самары?

Денис Хадеев. Банки, входящие в Топ-30, поставят Самару на закрытие в последнюю очередь. Малые банки, которые активно заходили к нам из соседних регионов, вполне могут принять такое решение. Многие банки в прошлом открывали свои филиалы не с целью получения финансового результата, а чтобы в дальнейшем продаться успешно. Сейчас понятно, что в ближайшее время сделать это не получится, между тем широкая филиальная сеть, не генерирующая доход, тянет. Раньше банки, управляя сетью в пределах одного региона, принимали решения о закрытии филиала в одном ТЦ и переносе его в другой — это было нормально, это был процесс управления своей сетью. Сейчас точно так же можно оценивать решение о закрытии неработающих филиалов. Кризис отрезвляет: расходы, которые были, сжимаются, все начинают считать деньги, подвергают анализу свою филиальную сеть. Но это, конечно, тяжелый имиджевый шаг.

Михаил Романов. Сегодня ни один разумный банк не будет закрывать свои офисы, поскольку ситуация очень динамично меняется. Например, в марте мы открыли новый офис в Балаково, который неожиданно стал лидером по приему платежей в гашение потребительских кредитов. Два банка, которые ранее предоставляли эту услугу, закрылись, и мы с первого дня были вынуждены взять на себя обслуживание этой клиентуры, в итоге показатели первых недель работы превысили показатели офисов в Самаре и Тольятти, работающих не один год. Московский филиал мощно заработал по программе военной ипотеки. Сегодня, в период «перезагрузки», трудно точно сказать, какой вид деятельности будет реально актуальным для того или иного офиса в ближайшем будущем.

Андрей Марковских. Многие банки сегодня меняют программы развития. Там, где они планировали открыть филиал, в силу сокращения издержек открывают операционный офис. Это не отказ от открытия, просто демонстрация того, что все считают свои деньги.

Юрий Кофанов. Действительно, сегодня нередко меняется структура банка. Многие, в том числе крупнейшие, оставляют в месте присутствия вместо филиалов только операционные офисы. Это не связано с сокращением сети. Это связано с тем, что информационные технологии, законодательство позволяют более экономно работать по тем же направлениям и регионам, экономя деньги и ресурсы.

Андрей Федоров. А сейчас, в период кризиса, понятие «межбанковская конкуренция» изменило свое содержание?

Юрий Кофанов. Я думаю, никакие основополагающие понятия сегодня не изменились. Появились тонкости, но суть бизнеса осталась прежней. Мы живем в том же обществе, где жили год назад.

Андрей Федоров. Давайте поговорим о ближайших перспективах вхождения в осень. В какой степени банковские услуги могут стать доступнее для рядовых потребителей?

Денис Хадеев. Они сейчас доступны: мы предлагаем ипотечное кредитование со ставкой 14% годовых. Доступные продукты есть, но спрос на них снизился.

Михаил Романов. Действительно, сегодня можно отметить тишину на рынке автокредитов и резкий всплеск ипотеки. По оценке наших фронт-менеджеров, на это есть несколько причин. С одной стороны, народ прислушался к Г. Грефу, который высказался в том смысле, что рынок недвижимости достиг дна. Во-вторых, люди сейчас в отпусках — в том числе и вынужденных, и появилось время решать проблемы с жильем. В любом случае люди думают о крове над головой, и это правильно.

Денис Хадеев. Действительно, заявки на ипотеку пошли с ранней весны. Автокредитование сегодня — абсолютно мертвый продукт. Думаю, что осенью ничего принципиально нового не произойдет. Все к кризису готовы, значит, его не будет в том виде, в котором его ждут. Как уже говорилось, сегодня есть инструменты ЦБ, ВЭБ работает по программе кредитования, так что я не жду ничего потрясающего. Но и принципиального улучшения ситуации не стоит ждать, потому что падать всегда легче, чем подниматься, падение происходит быстрее. Будет тяжелое восстановление экономики. Не надо забывать, что сегодня ипотека пошла во многом благодаря заработавшей программе государственного рефинансирования. Это в том числе и инструмент насыщения экономики деньгами. Это уже реальные деньги, и чем больше их будет вливаться в экономику, тем быстрее оживет кредитование для бизнеса.

Елена Битяй. Что касается ипотеки, наш банк занимает консервативную позицию, и основной упор сегодня делает на сервисинг, т.е. мы осуществляем весь комплекс работ по обслуживанию кредитных портфелей других банков. Это и текущее сервисное обслуживание ипотечных кредитов, и специальное обслуживание дефолтных ипотечных кредитов. Я бы не сказала, что рынок активизировался, хотя, смотря с чем сравнивать, конечно. Количество звонков увеличилось, но по большому счету потенциальные заемщики сегодня не чувствуют уверенности в завтрашнем дне, в стабильности своих доходов и поэтому боятся обременять себя кредитными обязательствами. И, даже из имеющегося потока заявок идет существенный отсев.

Михаил Романов. Да пусть будет отсев, важна тенденция. Еще одна хорошая новость — АИЖК утвердило программу кредитования на строительство: прямое финансирование строительного сектора через банки-агенты. Для банка, по сути, это безрисковое кредитование. Используется механизм фондирования строительной отрасли, заимствованный с фондового рынка. Вопрос масштабов, конечно, актуален, но главное — есть некий почин, пилотная схема.

Андрей Федоров. Какова сегодня емкость этого рынка, как много потенциальных заемщиков? С учетом того, что часть людей потеряла работу, снизилась стоимость работы…

Елена Битяй. Положительным моментом сейчас является то, что стоимость жилья упала. Наблюдается тенденция к снижению стоимости и по Самаре, например, за июль по рынку жилья стоимость квартир упала на 3,9%, дома — на 3,5%. Поэтому семье, которая хочет купить квартиру, сегодня требуется меньшая сумма кредита и соответственно, для получения этого кредита хватит меньшей суммы доходов.

Андрей Федоров. А рост фондового рынка сказывается положительно на банках?

Денис Хадеев. Да, фондовый рынок в этом году уравновешивает проблемы с кредитным портфелем. С лихвой покрылись потери прошлого года. Появились новые инструменты ломбардного списка. Поэтому фондовый рынок выполняет для банковской системы очень позитивную роль.

Михаил Романов. Однако есть одна червоточинка, которая не дает радоваться росту фондового рынка. С чем связан его рост? С объемами производства? С прибылями компаний? С повышением капитализации? Нет. Это избыток денег в системе, спекулятивные действия финансовых компаний. Появление денег на бирже говорит о том, что деньги в системе есть, их просто девать некуда. Я бы это характеризовал как отрицательную тенденцию. Конечно, я за то, чтобы фондовый рынок рос. Но по сути, причины для роста пока нет.

Андрей Федоров. Вы ощущаете большой приток клиентов по этому направлению?

Денис Хадеев. Да не особо большой. Крупные вкладчики обожглись и до сих пор помнят об этом. Мелкие розничные клиенты приходят. Но я бы не сказал, что идет очередной бум по открытию счетов, все достаточно спокойно. Хороший рост продемонстрирован на долговом рынке, рынке облигаций.