Заключение четырехстороннего таможенного союза СНГ формально означает для России необходимость в будущем подчиниться наднациональным органам управления. В мире, казалось бы, наднациональность уже одержала полную победу — созданы МВФ, Мировой банк, ОЭСР, ГАТТ, Комиссия европейских сообществ и Европарламент. Но на поверку эта победа оказывается не более чем мифом.
Если рассматривать новый таможенный союз с точки зрения государства, то экономические выгоды, на которые может рассчитывать Россия, очевидны.
Во-первых, она сохраняет за собой контроль над внешними границами союза.
Во-вторых, взамен на облегчение доступа союзников к российскому сырью, и прежде всего к энергоносителям, Москва получает в Белоруссии сохранение российских военных объектов, арендная плата за которые не взимается, а также национальный режим платежей за транзит российских нефти и газа (вдвое ниже украинских тарифов) и за транзит грузов наземным транспортом. Продвигается проект строительства обходящих Украину газо- и нефтепроводов.
В-третьих, Россия сохраняет контроль за транзитом казахского экспорта на Запад, тем самым не допуская подрыва позиций российских экспортеров нефти, газа и цветных металлов.
В-четвертых, в Киргизии есть ряд ценных для России предприятий ВПК, в том числе связанных с производством ядерного оружия. Движение их продукции может контролироваться Россией.
Однако в последнее время и политики, и экономисты все больше говорят не столько о чисто таможенном союзе, сколько о некоем наднациональном органе с какими-то реальными полномочиями. При этом они непременно ссылаются на европейский опыт, который вроде бы демонстрирует жизнеспособность подобных объединений. А зря.
Три точки зрения на интеграцию
Сама по себе идея наднациональности совершенно проста: если в мире что-то не так, государства должны отказаться от части своего суверенитета и подчиниться неким независимым органам. Однако на то, зачем все это нужно, существуют разные взгляды.
Есть идеалисты, которые считают, что наднациональность спасет мир. Наиболее громко они заявляли о себе в 60-70-е годы, когда появились доклады Римского клуба и многочисленные проекты нового мирового экономического порядка. Мир убеждали в том, что военное противостояние коммунизма и капитализма, а также хищническая эксплуатация природных ресурсов в процессе массового производства привели к глобальной экологической катастрофе — теперь нужно создать мировое правительство, которое всех спасет.
Есть прагматики, которые считают, что мировой экономике не помешало бы наднациональное регулирование для преодоления регулярно возникающих торговых и валютных дисбалансов. Наиболее активно эта точка зрения выдвигалась американскими и английскими экономистами в конце 30-х годов, когда мировое производство и торговля никак не могли преодолеть последствия Великого кризиса. Джон Мейнард Кейнс предложил, например, создать единый Мировой банк, который фактически диктовал бы национальным правительствам экономическую политику.
Наконец, есть подход, в соответствии с которым наднациональные органы весьма полезны как средство международного сотрудничества, но они не должны слишком ограничивать суверенитет отдельных стран. Их деятельность призвана отражать сложившийся баланс политических сил. В послевоенные годы такой подход связывался в основном с президентом Франции Шарлем де Голлем.
Впрочем, даже поборники наднациональности всегда сомневались, что их идеи осуществимы. Действительно, что может заставить страны по доброй воле поступиться своим суверенитетом? Тем более что до 40-х годов даже планы обычного межгосударственного сотрудничества в Европе вызывали у всех скептицизм. Кончились подобные планы второй мировой войной. А вот после нее мечты о наднациональности вдруг начали сбываться.
Европейский опыт
Все очень просто. После войны мировой экономики вовсе не существовало — что-нибудь производить могли лишь США. И наднациональные органы были созданы США во многом вынужденно — как орудие экономической помощи Европе. В Европе не было банков, способных кредитовать национальную экономику. Единственным выходом оставалось использовать идею Джона Кейнса. В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе был создан банк под названием Международный валютный фонд. За ним закрепили право выдавать кредиты на погашение дефицита платежного баланса и поддержание национальной валюты. Для выдачи долгосрочных кредитов был создан еще один наднациональный банк — Международный банк реконструкции и развития. Затем появилась Генеральная ассамблея по тарифам и торговле — наднациональный орган, который должен был диктовать миру внешнеторговую политику.
Однако ждать, пока МВФ и МБРР начнут кредитование, Европа не могла, и в 1947 году США начали оказывать ей прямую помощь в рамках плана Маршалла. Именно с этого момента и началась Великая европейская интеграция. Забавно, что даже сам термин "европейская интеграция" был придуман американскими координаторами плана Маршалла. США стали сразу призывать европейцев к созданию общего рынка: американские эксперты в то время считали, что высокие доходы в США объясняются емким внутренним рынком и неплохо бы Европе создать такой же. Сыграло свою роль и еще одно практическое соображение. Общественное мнение европейских стран было настроено против ФРГ, и подчинение ее наднациональным европейским органам США сочли наиболее благовидным способом вернуть немцев в мировую экономику.
В другое время европейские страны возмутила бы сама мысль о необходимости поступиться суверенитетом и подчиниться каким-то наднациональным органам. Но тогда выбирать не приходилось — без американских денег экономику восстановить было невозможно. В 1948 году для координации плана Маршалла была создана Организация европейского экономического сотрудничества. Из нее и выросла наднациональная европейская интеграция. Французский генеральный секретарь планирования Жан Моннэ, впоследствии названный "архитектором европейской интеграции", в то время писал: "Подлинным оплотом цивилизации должны стать наднациональные институты, которые сконцентрируют в себе накопленный политический опыт, воплощающий общие интересы западноевропейских государств. Этим и будет обеспечиваться их сплоченность".
В 1951 году под скромным названием Европейское объединение угля и стали появилась первая европейская наднациональная группировка. В 1957 году были созданы Европейское экономическое сообщество и Европейское сообщество атомной энергетики. С тех же пор ведут свою историю два главных наднациональных европейских органа — Комиссия европейских сообществ (КЕС) и Европарламент. В 1960 году на базе все той же Организации европейского экономического сотрудничества появилась известная ныне Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) — наднациональный орган согласования экономической политики всех индустриальных стран. Мечты прагматиков о наднациональном управлении капиталистической экономикой, казалось бы, сбылись. До воплощения мечты идеалистов о мировом справедливом правительстве и спасении планеты Земля оставался лишь один шаг — включить в формирование наднациональных органов социалистические страны.
Интеграция: цель или средство?
Почему же сейчас мы живем в мире, где страны вновь конкурируют между собой и проводят неэффективную экономическую политику? Почему МВФ и Мировой банк переживают кризис, а Европейский союз еще только борется за то, чтобы его руководящие органы имели реальную власть? Почему наднациональное объединение бывших советских республик вызывает не восторг, а недоумение и недоверие?
Дело в том, что наднациональные органы легко было создавать лишь в обстановке всеобщего послевоенного краха, когда они выступали в качестве средства перекачки денег в Европу. Когда задача была решена, в наднациональных органах просто отпала нужда. Следует вспомнить, что МВФ и Мировой банк, как признавались их собственные сотрудники, утеряли свою актуальность уже к 1950 году: денег в рамках плана Маршалла Европе вполне хватало. Спаслись эти два института только тем, что начали оказывать помощь развивающимся странам.
Сразу после создания европейских наднациональных органов выяснилось, что особой необходимости поддаваться американскому давлению и поступаться суверенитетом у европейских государств уже нет: к 1957 году американских долларов ими было получено столько, что они даже смогли ввести свободную конвертацию собственных валют. Именно поэтому с тех пор наделение КЕС и Европарламента реальными полномочиями шло с большим скрипом и популярностью пользовалась голлистская концепция: "Не европейское отечество, а Европа отечеств". Хотя создание в 1992 году Европейского союза и вызвало всеобщий энтузиазм, трудности с введением единой валюты ясно показывают: проблем с наднациональностью в Европе меньше не стало.
Итак, опыт Западной Европы приводит к неожиданному выводу: наднациональное объединение по-настоящему действует лишь в чрезвычайных условиях, когда у стран нет другого выхода, кроме как поступиться частью своего суверенитета. С этой точки зрения, наднациональный центр, управляющий каким-либо объединением постсоветских стран, был бы реален в том случае, если бы их экономика потерпела окончательный крах и через этот центр Запад их просто финансировал, — в общем, если бы повторилась послевоенная европейская ситуация.
СЕРГЕЙ ИВАНОВ
----------------------------------------------------
Владимир Мещеряков, заместитель председателя ГТК:
Таможенный союз получил новый импульс
Как относится Государственный таможенный комитет РФ к расширению Таможенного союза?
Исключительно положительно. Никто лучше таможенников не понимает того, что даже при отсутствии пошлин и ограничений сам факт таможенной границы сокращает товарооборот. Теперь же в рамках действующего Таможенного союза на границе с Белоруссией таможенные посты сняты, а на казахстанской досматриваются только транзитные грузы. Для товаров казахстанского производства введен упрощенный порядок таможенного контроля, не предполагающий таможенного декларирования и уплаты таможенных сборов. Российским таможенникам достаточно предъявить внутренние казахстанские накладные. В ближайшем будущем таможенный контроль на внутренних границах союза будет отменен. Это произойдет после того, как в Таможенный союз войдут Узбекистан и Таджикистан, а надежность таможенного контроля на его внешних границах не будет вызывать сомнений.
Так ли уж было необходимо учреждать для этого новые политические объединения, например Сообщество суверенных государств?
Вспомним предысторию Таможенного союза. Главы государств восьми стран СНГ еще в марте 1992 года подписали соглашение о единых принципах таможенной политики. Неудача произошла по меньшей мере по двум причинам: в российском правительстве в 1992 году преобладали изоляционистские настроения, а другие страны СНГ еще маршировали в "параде суверенитетов". С учреждением в конце марта — начале апреля этого года новых интеграционных объединений в СНГ Таможенный союз получает новый импульс. В частности, в договорах от 29 марта и 2 апреля предполагается создание наднациональных таможенных органов, что в первую очередь относится к российско-белорусскому договору.
А как быть с теми белорусскими тарифными льготами, которыми до сих пор пользовались местные торговые компании для ввоза в Россию импортированных в Белоруссию товаров?
Действительно, в конце прошлого года белорусская фирма "Торгэкспо" заключила договор о приобретении товаров, в том числе подакцизных, на сумму в $500 млн. При этом распоряжением президента Белоруссии Александра Лукашенко фирма была освобождена от импортных пошлин и акцизов. Российская сторона вовремя среагировала, и льготы были отменены. Правда, белорусский ГТК предоставил тут же "Торгэкспо" двухмесячную отсрочку по таможенным платежам. Однако российская таможенная служба в состоянии пресечь завоз и реализацию в России этих товаров. В частности, сейчас активно проверяются на предмет наличия "льготных" товаров московские оптовые рынки.