На этой неделе в Калмыкии отмечают 400-летие вхождения в состав России. Представив себя на месте калмыков, спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова пришла к выводу, что праздновать особенно нечего.
"Не пускать далай-ламу — значит не уважать буддистов"
Элиста мало напоминает среднестатистический российский город: здесь слишком необычная для России архитектура — пагоды, ступы, храмы, много красок и золота. Храм "Золотая обитель Будды Шакьямуни" был заложен по благословлению далай-ламы в 2004 году, а открылся только весной этого года, после того как тибетские художники из Индии расписали его стены и 12-метровую статую Будды. Говорят, что местный шаджин-лама Тэло Тулку Ринпоче, калмык американского происхождения, который по настоянию далай-ламы прибыл сюда из Америки, хотел построить храм попроще, но президент Калмыкии, склонный к крупным проектам, решил, что в Элисте должен стоять самый большой буддистский храм в Европе. Высота храма — 64 метра. Почти каждый житель республики внес свою лепту в строительство, пожертвовав однодневную зарплату.
Служба в храме идет на тибетском языке: ведущие ее монахи по-русски не говорят. "Мы все знаем, что в каждой службе есть молитва на долгую жизнь, на благосостояние семьи, молитва от плохих снов и от негатива,— говорит сотрудница храма Ирина Усчеева.— Поэтому люди приходят и просто слушают. После службы монахи в специальных кабинетах дают личные консультации с переводчиком. Это вроде исповеди". Мы стоим напротив фигуры золотого Будды. Храм переполнен людьми. По окончании службы каждый подходит к трону с портретом далай-ламы XIV, а затем обходит трон Будды, прикладываясь к нему лбом.
— Последний раз далай-лама был у нас в 2004 году,— говорит Ирина.— С тех пор мы ждем, когда ему разрешат приехать вновь. Его здесь очень любят. Мы понимаем, что для России важны хорошие отношения с Китаем, но многих наших людей здесь обижает такое отношение. Ведь не пускать далай-ламу — значит не уважать живущих в России буддистов.
Во дворе храма — юрта кочевников, где наливают чай и кумыс, и большая выставка с фотографиями далай-ламы. К этим фотографиям прикладываются старухи, которые не надеются увидеть священнослужителя в этой жизни.
"Выходит, 400 лет важны не России, а только калмыкам"
Вокруг Элисты — бесконечные степи, заросшие полынью. Когда-то кочевники использовали эти степи для выпаса скота, и в советское время эти степи не были так пустынны, как сейчас. В начале 1990-х скот забили: местные жители до сих пор с обидой вспоминают, что тогда килограмм мяса стоил, как бутылка минеральной воды. Калмыкия — одна из самых крупных республик юга России с самым малочисленным населением, и здесь до сих пор нет своего электричества и пресной воды. Это создает массу проблем в экономике — инвестор не идет, а местные жители стараются уехать в крупные города России.
Один из критиков действующей власти, депутат народного хурала Николай Очиров считает, что главные проблемы Калмыкии — невнимание российских властей к ее проблемам и местный президент, который не может привлечь федеральный центр к их решению.
— Многое в нашей экономике определяется позицией федерального центра,— говорит Очиров.— Наша республика занималась тонкорунным овцеводством. Но сейчас нет никакой национальной программы по развитию овцеводства, складывается впечатление, что это России не нужно. Я говорил Илюмжинову: "Вы должны твердо поставить вопрос перед руководством страны: собирается Россия конкурировать с Австралией и с Англией? Если не собирается, то на развитии овцеводства в Калмыкии надо ставить точку". Точно так же мы потеряли все позиции по производству мяса. И руководитель республики в одиночку не может решить такие вопросы.
Очиров в 2002-м баллотировался в президенты. Теперь он представляет в народном хурале Калмыкии компартию.
— У нас демократии нет, одна "Единая Россия",— констатирует он.— В хурале всего две партии, 20 человек от "Единой России" и 7 от коммунистов. "Единая Россия" просто набирает людей в список, они только голосуют по команде. С ними разговаривать — что с бревнами. Поэтому люди с какими-то вопросами серьезными идут только к нам.
Очиров рассказывает, что уже три месяца пытается расследовать автомобильную аварию в Элисте, в которой пострадало восемь человек:
— Авария случилась 29 мая, до 10 июня милиция не могла установить, кто сидел за рулем. Я пошел к главе МВД. Он говорит: устанавливают. А все знают, что за рулем сидел несовершеннолетний сын одного из сотрудников МВД. Просто пытаются его прикрыть. "Единая Россия" такими вопросами не занимается, пострадавшие к ним не ходят, бесполезно.
Мы сидим в одном из кабинетов местного парламента, расположенного этажом ниже республиканского правительства и администрации президента. Мой собеседник убежден, что ситуация в регионах во многом зависит от руководителей. Давно известно, что в Калмыкии существует конфликт между федеральными силовиками и местной властью: Москва, мол, присылает руководителей силовых ведомств, которые ни во что не ставят местные власти. В Элисте считают, что полковники из российских регионов приезжают сюда только для того, чтобы получить генеральское звание. Или чтобы прикрыть неприятности по прежнему месту работы.
— Конституцией нашей республики определено,— говорит Очиров,— что назначения согласовываются с главой республики. Но складывается впечатление, что в итоге это не согласовывается ни с кем. У нас постоянно эти товарищи-назначенцы становятся фигурантами каких-то уголовных дел — либо по фактам из прошлого, либо по текущим фактам. И в этих назначениях немаловажная роль главы республики, который занимает соглашательскую позицию. Я Кирсану Николаевичу однажды предложил: давайте внесем поправки в закон, пусть не президент, а парламент утверждает назначенцев. И каждый должен знать, что по решению парламента он может просто быть изгнан.
"Придет время, водку попьем и без объектов погуляем"
К 400-летию вхождения Калмыкии в состав России в Элисте готовятся давно: почти построены спортивные центры, школы, гимназии. Рядом со старыми хрущевками растет малоэтажное муниципальное жилье. У памятника жертвам сталинских репрессий строится национальная гимназия — на средства, выделенные российским правительством. "У Кирсана Николаевича хорошие отношения с Путиным,— рассказывает один из местных чиновников.— Они ведь были знакомы, еще когда Путин был в питерской мэрии, а Кирсан депутатом РСФСР".
Правда, денег на строительство в местном бюджете нет. "Юбилейные объекты должны строиться на условиях софинансирования,— говорит депутат Николай Очиров.— Но наше экономическое положение таково, что никакого софинансирования быть не может, и в Москве это знают. Да и из Москвы финансирование открыли только 1 сентября 2008 года, хотя задумано все было еще в 2005-м. Вот и выходит, что 400-летие добровольного вхождения калмыков в состав российского государства — это не всероссийский праздник, а только калмыцкий. Нет у вас денег — и не надо. Подойдет время, конечно, водку попьем и без объектов погуляем. Но с точки зрения оценки этого мероприятия, которое должно закрепить знаменательность и важность этой даты,— это провал".
Местная оппозиция считает, что президент Илюмжинов не способен отстаивать интересы республики, поскольку является ставленником российских спецслужб,— не зря ведь он 16 лет у власти. Припоминают его неофициальные контакты с Махмудом Ахмади-Нежадом, о которых мало что известно (сам Илюмжинов обычно говорит, что с Ахмади-Нежадом его объединяют только шахматы), визит в Грузию к Саакашвили в 2004 году, когда решалась судьба Аслана Абашидзе, дружбу с Каддафи. А еще говорят о его связях с Абрамовичем и Дерипаской, которые сделались явными во времена офшора (см. интервью).
— Никакой он не ставленник,— убежден мой собеседник из правительства. Он просто национальный лидер. В 1998 году, когда наши люди зарплату не получали, он раздал на зарплату налоги в федеральный бюджет, 236 млн рублей. И сказал, что, если Россия не может нас кормить, мы готовы прокормить себя сами. По сути это было заявление о готовности выйти из страны. Москва тогда была в шоке. Но он креативный, ему многое прощают. В 1999-м во время национального праздника Джангариада он, в княжеском халате и на коне, заявил: "Все войны России — наши войны!" Многим это не понравилось. Калмыки в свое время много жизней отдали за Россию. А Россия за это их депортировала в Сибирь. А в 1999-м войну тут все ощущали. К нам в степи даже красные волки пришли, от бомбежек.
"Эти люди живут хуже, чем те, кто их сажал"
Тема сталинской депортации до сих пор остается болезненной. Председатель Союза репрессированных народов Калмыкии Борис Очиров приводит такие цифры: по всероссийской переписи населения в 1897 году здесь проживало 197 тыс. калмыков. В 1939 году, после войны, их осталось 134 тыс. А в 1959-м, после депортации,— всего 106,6 тыс.
— Наибольший урон нашему народу нанесли Великая Отечественная война и депортация,— говорит Очиров.— Треть населения была потеряна. До сих пор перед нами никто не извинился.
После того как вышел закон о реабилитации жертв сталинских репрессий, бывшим репрессированным выплатили по 8 тыс. рублей за утраченное имущество на семью. По закону им полагались 50-процентные льготы в оплате коммунальных услуг. Но после того, как Госдума приняла закон о монетизации льгот, в республике стало расти недовольство. "Наш парламент до сих пор не утвердил монетизацию,— говорит Очиров,— потому что тут будет социальный взрыв. 90% населения высказалось против монетизации. У нас сейчас люди платят по 1,5 тыс. рублей за трехкомнатную квартиру, а с принятием закона должны будут платить 3 тыс.".
У председателя экспертно-координационного совета при президенте Калмыкии Зинаиды Дорджеевой в Пермскую область была сослана вся семья, хотя отец прошел почти всю войну. "Мы выкарабкались и построили эту Широклагскую ГЭС (имеется в виду Широковская ГЭС — "Власть".),— вспоминает она,— но обида у многих осталась. У нас не так много осталось тех, кто прошел ГУЛАГ. И когда все видят, что эти люди живут хуже, чем те, кто их сажал, возникает много вопросов".
Но самый острый вопрос — территориальный. После депортации два района Калмыкии, Лиманский и Приволжский, были переданы Астраханской области. Местная оппозиция часто поднимает этот вопрос, но президент Илюмжинов еще в 1993 году запретил парламенту даже затрагивать эту тему. "Территориальная реабилитация — это война,— считает Дорджеева.— Президент принял такое решение, потому что здесь никто не хочет повторения ингушских событий. Он сказал, если у нас будет спокойно, то эти вопросы решатся быстрее. Но наша оппозиция все время эту тему поднимает, раскачивая лодку".
Упоминая оппозицию, Дорджеева не называет имен.
— Вы имеете в виду мэра Бурулова? — уточняю я.
— У него негативная роль,— отвечает моя собеседница. Этот город стал как государство в государстве. Своя типография, которая печатает всякую дребедень, свое представительство в Москве и постоянные претензии в адрес президента, что он не решает территориальный вопрос. Бьют по больному.
Конфликт между мэром Буруловым и президентом Илюмжиновым у всех на виду. Здесь даже выходят две оппозиционные газеты, финансируемые мэром: их печатают в соседней Волгоградской области и распространяют в республике бесплатно.
Об истоках конфликта никто не помнит, известно только, что еще в мае прошлого года мэр Бурулов был отстранен от должности и против него возбудили дело о злоупотреблении служебными полномочиями и незаконном участии в предпринимательской деятельности. По слухам, конфликт случился вскоре после того, как Бурулов несколько раз проигнорировал приглашение Илюмжинова явиться на заседание в правительство. Говорят, что мэр, заручившись поддержкой некоторых силовиков, решил сам стать президентом.
Дело мэра Бурулова уже год кочует по инстанциям. Как раз на прошлой неделе судебная коллегия Верховного суда Калмыкии направила его на новое разбирательство в Элистинский городской суд.
"Вряд ли у наших братьев в Китае жизнь сложилась лучше"
Я направляюсь на правительственный этаж, на встречу с вице-премьером Бадмой Салаевым, который рассказывает, почему именно сейчас празднуется 400-летие вхождения калмыков в состав России, ведь на самом деле этот народ стал частью Российской империи только при Екатерине II. В конце XVI века, рассказывает чиновник, часть кочевников в степях Джунгарии отделилась от своего народа и появилась на Кавказе, под боком у Российской империи, основав там калмыцкое ханство. В 1609 году делегация была принята в Москве царем Василием Шуйским, который разрешил кочевникам жить на тех российских землях, которые им понравятся. В обмен на это калмыки обязаны были защищать Россию, участвуя в ее войнах. "Именно тогда была осуществлена военная интеграция",— говорит чиновник, считающий это одним из главных эпизодов в истории своего народа.
Он не говорит, правда, что участие калмыцкой конницы в многочисленных военных походах России вызвало угрозу полного вымирания народа и в 1771 году значительная его часть откочевала назад, в Джунгарию. Это те калмыки, которые живут сейчас в Синьцзян-Уйгурском автономном округе и которых недавно пригласил в Калмыкию на ПМЖ Кирсан Илюмжинов.
— Вы считаете 400 лет в России помогли народу сохраниться? — спрашиваю вице-премьера.
— Но мы же сохранились,— отвечает чиновник, заметно нервничая.— У нас спокойно. И для нас эта дата — настоящий праздник. Конечно, 70 лет Советского Союза были для нашего народа проблематичными. И в начале 1990-х мы, как и другие народы, столкнулись с тем, что не знали ни языка, ни культуры, но потом наш президент принял программу национального развития, стали создаваться национальные классы в школах, строиться храмы. Вряд ли у наших братьев в Китае жизнь сложилась лучше.
Депутат Николай Очиров настроен не так оптимистично. Он говорит, что с 1 сентября вступил в действие федеральный закон N 309, упразднивший национально-региональный компонент в образовательном стандарте.
— Для меня это убийство калмыцкого языка,— говорит Очиров.— Потому что, согласно этому закону, все нерусские народы не могут вести преподавание в школах на родном языке. Только факультативно, два часа в неделю. Чиновница Минобразования РФ Артеменко в СМИ открыто заявляет, что на федеральные деньги они выполняют государственный заказ на формирование общероссийского сознания. Как будто, кроме как на русском, общероссийское сознание формировать нельзя!