Детектив Мартин ван Бурен из Сан-Диего, тезка одного из президентов США, впервые за все годы своей работы не знал что делать. Собственно, у него были все основания просто запереть все лежавшие перед ним на столе документы в сейф и забыть про них. Действительно, разве можно считать преступником человека, который заработал $300 тысяч, просто внимательно читая бумаги из мусорной корзины?
"Можно! — утвердительно кивнул судья Конрад Пирс, когда прочел тоненькую папку, которую принес ему посетивший его с неофициальным визитом полицейский. — Правда, я бы не взялся утверждать, что это реально доказать в суде. Я полагаю, было бы невозможно четко установить, были ли выброшенные бумаги небрежно смяты или же тщательно порваны. В последнем случае можно было бы найти состав преступления". Так детектив первый раз столкнулся с юридическим понятием "инсайдер". Именно его и имел в виду судья Пирс, говоря о составе преступления. Инсайдером мог быть признан счастливец Самуэль Гамильтон, который, работая уборщиком на Тихоокеанской фондовой бирже, нажил $300 тысяч, штудируя бумаги из корзин для мусора. История так и не дала на подобного рода вопрос однозначный ответ, поскольку к тому времени, когда некие документы легли на стол к ван Бурену, сам Гамильтон, счастливо проживший свои последние дни в Ла-Хойе, уже умер.
За что наказывают в Америке?
Может быть, случай с хитроумным мусорщиком и является курьезом, выходящим за рамки американских законов по ценным бумагам, толщина которых, между прочим, с пару томов энциклопедии. Однако сам факт, что за творческий подход к уборке мусора сотрудник биржи мог быть привлечен даже не к административной, а именно к уголовной ответственности, весьма красноречив. В странах с развитым фондовым рынком понятие инсайдера, то есть лица, обладающего официально недоступной информацией о ценных бумагах и их эмитенте, является одним из ключевых юридических и экономических понятий.
Были времена, когда деятельность инсайдеров в США была бесконтрольной. Рынок определяли те, кто владел конфиденциальной информацией. Как считают, в конце 20-х годов это здорово поспособствовало разогреву фондового рынка, увенчавшемуся в конце концов в 1929 году его крахом и Великой депрессией. После этого и появилось на свет новое законодательство о фондовом рынке, подробно описывающее меры преследования за организацию утечки информации и корыстное использование закрытых сведений.
Поводы, по которым с тех пор возбуждались судебные дела, в России могут вызвать улыбку.
Имели ли право руководители компании купить пакет ее акций до того, как было публично объявлено об открытии ею богатых месторождений цветных металлов? Этот вопрос обсуждался на громком процессе против компании Texas Gulf Sulfur в 1966 году. Один из директоров купил 3000 акций собственной компании через час после того, как всей стране стало известно об этом открытии, но суд скрупулезно разбирал вопрос: не слишком ли мала была эта фора, данная инсайдером? В конце концов большинство было оправдано, но тех двоих, кто воспользовался информацией до ее разглашения, признали виновными.
Правда ли, что всемирно известная брокерская фирма Merrill Lynch сообщила своим клиентам — потенциальным инвесторам — доходы Douglas Aircraft Company дня за два до их опубликования? Суд доказал, что передавались даже не сами цифры, а сообщение о том, что доходы авиагиганта меньше, чем прогнозировалось. Форма и обстоятельства передачи информации смягчали вину Merrill Lynch, но в итоге пришлось-таки заплатить штраф. Но неужели инвесторы воспользовались этими сведениями? Оказывается да, за что почти все и поплатились. Все они, кроме одного, были признаны виновными в том, что продали без покрытия в общей сложности около 200 тысяч акций за день-два до опубликования отчета о положении дел в компании Douglas.
А передают ли инвестиционные компании сведения о клиентах из своих андеррайтинговых подразделений в свои же брокерские? Хотя в ходе процесса над инвестиционной компанией Shearson Hammill & Co. это страшное обвинение было отклонено, с тех пор (с середины 70-х) все же был введен запрет на совмещение андеррайтинга с предложением акций той же компании.
Вот по такого рода поводам в США вам может грозить штраф в троекратном размере полученной прибыли (или нанесенных убытков), а могут и посадить на срок до десяти лет.
Что за это дадут у нас?
В российском законодательстве по прошествии первой пятилетки функционирования рынка ценных бумаг этот вопрос затронут как бы походя. Все это время инсайдеры ходили под двумя статьями (ст. 52-53) "Положения о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР", утвержденного знаменитым постановлением правительства #78 от 28 декабря 1991 года. Смысл их сводился к тому, что разглашать конфиденциальную информацию нельзя. Однако санкции за это даже не упоминались. Ясно, что этот груз не сильно обременял инсайдеров, поскольку специальной статьи в другом (и более важном, с их точки зрения) документе — Уголовном кодексе — для них предусмотрено не было.
И вот в окончательно утвержденном в минувший четверг Советом федерации законе "О рынке ценных бумаг" инсайдерам вновь было уделено внимание. Скажем сразу, что вряд ли это заставит их трепетать. Расслабляюще действуют два факта: во-первых, даже благие законодательные пожелания изобилуют пробелами, а во-вторых, нет механизма реализации этих пожеланий — санкции по-прежнему не введены.
Какие пробелы имеются в виду? В российском законодательстве, конечно же, вместо термина "инсайдер" используется другой — "лицо, располагающее служебной информацией". Однако это понятие уже, чем определение инсайдера в большинстве развитых стран. Оно применимо только к лицам, которые могут иметь доступ к закрытой информации в силу служебного положения. Те, кому она может быть доступна по другим причинам, не рассматриваются. Такое узкое понимание унаследовано от того же постановления #78. И потому в России не считаются инсайдерами, например, крупные акционеры. И это притом, что владельцу крупного пакета акций у нас даже по закону доступна важная дополнительная информация (см. интервью). Внимательно ознакомившись с законодательством, близкий родственник инсайдера может безбоязненно воспользоваться закрытыми сведениями. В США, например, он чувствовал бы себя менее уютно, поскольку там он сам считается инсайдером со всеми вытекающими последствиями.
Еще уже, чем инсайдеры, круг лиц, несущих ответственность за использование инсайдерской информации. В отличие от России в США ответственность за использование инсайдерской информации несет как сам инсайдер, так и любое третье лицо (ходит байка, что американский таксист, услышавший разговор двух банкиров, которых подвозил, был затем привлечен к ответственности за использование этих сведений). В России перечень таких ответственных посторонних лиц ограничивается прямо поименованными в законе об РЦБ. Это профессиональные участники РЦБ, их и эмитента аудиторы, а также госслужащие, имеющие в силу каких-либо полномочий доступ к дополнительной информации об эмитенте и его ценных бумагах.
Но если даже гражданин N умудрился вписаться в круг ответственных за использование инсайдерской информации, не совсем ясно, какие его действия наказуемы. В настоящее время в российском законодательстве есть только одна общая фраза о сделках с использованием служебной информации (закон об РЦБ, ст. 33). Они не определены даже мало-мальски четко.
В США на законодательном уровне ("Закон о фондовых биржах 1934 года") подробно расписано, какие сделки и при каких условиях запрещены инсайдерам. Расписаны и санкции: от штрафов до уголовной ответственности. Инсайдер обязан предоставлять ежемесячный отчет обо всех сделках с ценными бумагами своей корпорации. Ему запрещены какие-либо спекулятивные игры на курсе этих акций. Прибыль, полученная от операций купли-продажи сроком менее 6 месяцев, просто-напросто возвращается корпорации.
Таким образом, в России ответственность инсайдеров весьма эфемерна. Логично ожидать, что исполнительная власть попытается как-то компенсировать пробелы в законодательстве. Но в Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, которая одна и несет основную ответственность за состояние и чистоту нравов на фондовом рынке, нам не смогли ответить на этот вопрос, сославшись на то, что меры по инсайдерам только-только начинают разрабатываться и сказать по этому поводу пока нечего.
ИНГАРД ШУЛЬГА
--------------------------------------------------------
В США инсайдер может сесть в тюрьму на срок до десяти лет
В России инсайдерам бояться нечего
--------------------------------------------------------
Андрей Волгин, председатель Московского общественного комитета по правам акционеров
— Много ли в России нарушений законодательства об инсайдерах?
— Пару лет назад было бы бессмысленно говорить о проблеме инсайдеров: просто не поняли бы, о чем идет речь. Сейчас уже этот вопрос хотя бы ставится.
— Есть ли случаи применения каких-либо санкций за злоупотребления инсайдерской информацией?
— Мне такие случаи неизвестны, но есть свежий пример судебного процесса, который может стать прецедентом. Речь идет об акционерном обществе "Киришинефтеоргсинтез". Аудитор этой компании — "Росэкспертиза" — по итогам проверки оценила акции в 6000 рублей за штуку. Посмотрите любые котировки этих бумаг в прессе — 12-15 тысяч. Из отчета "Киришей" за первые девять месяцев 1995 года следует, что только прибыль этой компании составила 18 000 рублей на одну акцию, а активы — 36 000. При этом оценка независимого аудитора точь-в-точь совпала с данной за две недели до этого Советом директоров компании. Крупные акционеры не смогли получить ответа на вопрос, откуда взялись эти цифры. Короче говоря, оценка акций занижена не на какие-то там проценты, а раза в три. Сейчас идет разбирательство. Причин может быть в данном случае две: непрофессионализм аудитора или выполнение им определенного рода заказа. Но окончательный ответ даст только суд.
----------------------------------------------------
Михаил Матвеенко, член Комитета депозитариев ПАРТАД
— Может ли что-то или кто-то сейчас препятствовать утечке инсайдерской информации?
— Как ни парадоксально, но именно "карманные" реестродержатели крупнейших эмитентов начали с недавних пор препятствовать утечке информации об акционерах. Причина в заинтересованности эмитентов подогнать российскую инфраструктуру фондового рынка под западные стандарты, иначе трудно получить стратегических инвесторов.
— Но ведь по закону владельцы более 1% акций имеют право получить доступ к реестру — законодательство способствует утечке информации об акционерах?
— Совершенно верно. Вот и получается, что стремление некоторых реестродержателей воспрепятствовать утечке конфиденциальной информации вступает в противоречие с законом.
— Такова ситуация с информацией об акционерах, а как обстоит дело с использованием инсайдерской информации при операциях на вторичном рынке?
— Ну, об этом и говорить нечего. По-другому на этом рынке просто не работают.