Премьер Владимир Путин встретился вчера с членами дискуссионного клуба "Валдай" и рассказал им, что он и Дмитрий Медведев ближе к 2012 году договорятся о том, кто будет следующим президентом России. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что диалог политолога Николая Злобина с Владимиром Путиным на эту тему имеет все шансы стать историческим.
Вчера около 11 утра у входа в резиденцию российского премьера в Ново-Огарево выстроилась длинная очередь. Я такой здесь вообще никогда не видел. Человек 60 стояли в этой очереди. В мавзолей сейчас таких очередей нет. Тем более за пивом. В этой очереди были неплохо одетые люди; впрочем, и нехорошо тоже. С другой стороны, все они приехали из Якутии, так что и спрос-то с них был какой? В Якутии всю прошлую неделю шли дискуссии между членами клуба "Валдай", в рамках которого западные политологи и журналисты стараются умом своим понять Россию. В ворота к одному из тех, кто теоретически мог бы им в этом помочь, и стояли теперь в очередь якутские сидельцы. Очередь шла медленно. Проверяющим списки торопиться было некуда.
Оказавшись за воротами, я с удовлетворением убедился в том, что первым триумфально прошел рамку металлоискателя ведущий научный сотрудник Института мировой безопасности (США) Николай Злобин. Этот человек каждый год на таких встречах с Владимиром Путиным бывает первым во всех смыслах. Он становится их безоговорочно центральной фигурой. Николай Злобин задает господину Путину вопросы, ответы на которые все знают, но стесняются спросить.
Это он три года назад в Сочи попросил президента России расписаться в том, что тот не пойдет на третий срок, и до сих пор хранит листочек с подписью господина Путина под этим обещанием, хотя теперь листочек этот уже потерял, кажется, свою рыночную стоимость. И стоило, может быть, попытаться получить на этой встрече новый листочек, заверяющий, например, желание или нежелание премьера заявляться на новый президентский срок. Вот такому листочку два ближайших года цены не будет — в буквальном смысле слова.
Между тем первым вопрос Владимиру Путину задал бывший премьер Польши Лешек Миллер. До этого премьер похвалил членов клуба за то, что они, несмотря на финансовый кризис, все выглядят вполне упитанными. Этого, конечно, нельзя сказать про многие страны, в том числе и те, которые представляли участники встречи, приехавшие к Владимиру Путину.
— В США с ипотекой не все рассосалось,— озабоченно сказал премьер,— невозврат кредитов представляет угрозу — пока, но все-таки...
Обеспокоенность его граничила с состраданием.
Ему, казалось, нравится быть в этой компании, к которой он так привык за последние шесть лет. Он чувствовал себя с ними, судя по всему, просто хорошо. Встреча эта ничем не отличалась от прошлых, когда он был президентом. И премьеру нравилось отвечать на их вопросы — иначе он был бы более краток.
Премьер рассказал Лешеку Миллеру, что недавно в Гданьске ему было "неудобно озвучивать некоторые вещи", потому что он был там гостем. Здесь, в Ново-Огарево, он был хозяином и поэтому не чувствовал никакой застенчивости.
Более откровенно, чем в Польше, он высказался насчет пакта Молотова--Риббентропа. По его словам, нельзя было не подписать его к тому времени, когда такие же пакты Германия уже подписала с остальными ведущими европейскими странами:
— Что Советскому Союзу надо было сказать в этой ситуации? Не будем подписывать? Так это повод для начала войны! Немцы сразу бы сказали: "Они не хотят подписывать с нами договор о ненападении! СССР хочет воевать с нами!"
Отвечая на вопросы западных политологов, господин Путин настаивал на том, что "фундаментальные основы политической и экономической системы России полностью соответствуют мировым стандартам", что в нашей стране существует "реальная многопартийность" и выборная система, а также рыночная экономика, а "финансовая система более адаптирована к рыночной экономике, чем многие другие европейские".
Они слушали его с таким вниманием, словно все, что он говорил, было для них новостью. Причем, кажется, неприятной.
Основная часть встречи происходила в закрытом режиме. Сразу после ухода журналистов ее участникам принесли поесть. Первым подали заливное из телячьих хвостов. Это обрадовало всех, кроме иранца Мехди Санаи, который в тоске смотрел на хвостики, не понимая, чьи же они на самом деле. Он обрадовался бы любым, кроме свиных. Но он при всем желании не мог понять, от кого остались телячьи хвостики.
Иранец с мольбой в глазах показывал на блюдо соседям, но те не могли понять, чего он от них хочет: может, помочь съесть? В конце концов иранец категорически отказался не только от заливного, но и от вина, которое ему попытались налить, да и вообще, наверное, пожалел о том, что пришел: оно того не стоило.
Между тем Владимира Путина спрашивали о том, что было не сильно интересно не только ему, но и тем, кто спрашивал: про тарифы, про самолетостроение... Он говорит об этом каждый день со своими министрами, которым это тоже давно неинтересно. И господин Путин немного оживился, только когда его попросили прокомментировать последние действия американской администрации Барака Обамы.
— Какие хитрые! — покачал головой премьер.— Хотят, чтобы прокомментировал... Я, конечно, человек простой, но за восемь лет кое-чему научился и комментировать действия администрации Обамы вам не буду!
За последние полтора года, он, судя по всему, ничему пока не научился.
Оживился премьер и на рассказе о том, зачем Россия согласилась в соответствии с Договором об обычных вооруженных силах в Европе информировать Запад о передислокации российских войск по территории РФ.
— Какими придурками надо быть, чтобы подписать и выполнять это?! — спросил Владимир Путин членов клуба "Валдай".
Те деликатно промолчали.
— А ведь подписали и выполняем! Это мы такие придурки! Губу закусили и выполняем! И все равно нас гнобят!
Ну, а потом выступил Николай Злобин. Я увидел его, когда он минут через десять после встречи стоял в холле на первом этаже, где никого уже не было, кроме него и еще одного члена клуба, англичанина, который что-то выпрашивал у господина Злобина.
— Ну на, на, возьми,— вздохнул тот, полез за бумажником, достал из него 10 рублей и протянул коллеге. Тот сильно занервничал, когда обнаружил, что я вижу все это.
— Просто рубль — очень крепкая валюта, и я ее очень ценю...— пробормотал он, пряча деньги в карман.
— Десятки никогда не видел,— пробормотал и господин Злобин.
Я подумал, что коллега Николая Злобина, очевидно, находится под впечатлением заявления, которое накануне в этой же резиденции сделал президент Венесуэлы Уго Чавес, сказавший, что рубль в ближайшее время станет резервной мировой валютой и что Венесуэла готова ввести все свои экономические ресурсы в рублевую зону. Англичанин, очевидно, решил, что надо начинать запасаться резервной валютой. И первой жертвой его амбиций пал господин Злобин.
Между тем Николай Злобин, сев в кресло в холле, рассказал, что случилось в конце встречи.
— Путину,— сказал он,— было скучно от всех этих вопросов про тарифы и экономическую стратегию. Вот я и решился.
— Что на этот раз? — вздохнул я.
— Я сказал, что у меня вопросов нет, а у меня только просьба,— рассказал Николай Злобин.— Путин сразу говорит: "Николай, денег нет". А я говорю: "У меня есть" (и ведь даже англичанин смог в этом убедиться.— А. К.). А Путин говорит: "Ну ладно, выйдем потом, договоримся..."
Потом, рассказал Николай Злобин, разговор выглядел так.
— У меня есть просьба,— произнес он.— Вы жалуетесь, что Россия окружена стереотипами и вы с ними боретесь, зачастую успешно. Так вот, я хочу, чтобы вы мне помогли разбить два стереотипа. Первый: президент Медведев не является реальным президентом, а страной руководит Владимир Путин. Если это стереотип, а не факт, то как вы разобьете его?
— Если что-то кому-то приснилось, пусть человек проснется, умоется, придет в себя,— сказал господин Путин.— Мы ничего никому доказывать не обязаны. Но... я скажу вот что. В России существует мощный президент. Он главнокомандующий, обладает огромной властью, принимает принципиальные решения... Но если вы посмотрите российскую Конституцию, то увидите, что у правительства тоже огромные полномочия, и я чувствую себя комфортно с ними.
Судя по его виду, так и есть, отметил Николай Злобин. Между тем Владимир Путин счел, видимо, что первый стереотип он разрушил полностью, и кивнул господину Злобину.
— И второй стереотип. Всех интересует 2012 год. Будет ли Владимир Путин составлять конкуренцию Дмитрию Медведеву на выборах 2012 года?
— Николай,— мгновенно переспросил премьер,— а вы помните, как мы конкурировали в 2008-м?
— Нет,— сказал Николай.— Не конкурировали.
— И в 2012-м не будем,— улыбнулся премьер.— Мы договоримся. Мы понимаем друг друга. Мы — люди одной крови. Сядем, договоримся в зависимости от конкретной ситуации. Решим между собой.
Он именно так и сказал: "между собой". И увидев лица членов клуба и вопрос, который застыл у них в глазах, продолжил, отвечая на этот вопрос:
— Если помните, был такой премьер Тони Блэр...
Учитывая чувства, которые Владимир Путин испытывал к британскому премьеру с некоторых пор, фраза "если помните" была, конечно, тоже не случайной. Господин Путин не мог отказать себе в удовольствии напомнить о всеми давно забытом премьере.
— Так вот,— продолжил господин Путин,— он ушел в отставку и пришел другой, сегодняшний, Гордон Браун... Разве это английский народ решал? Они просто договорились!
— Они разве одной крови? — слабо спросил кто-то.
Но Владимир Путин услышал:
— Я не об этом сейчас,— поморщился премьер.— Они внутри одной партии...
Он не стал ничего говорить о том, что в Великобритании нет прямых президентских выборов. Он не об этом сейчас говорил.
— Ну, и мы посмотрим,— сказал Владимир Путин,— посмотрим на результаты деятельности, на факторы экономические, политические, на положение "Единой России", главой которой я являюсь...
Он выделил это: "я являюсь".
— И решим,— закончил господин Путин.
Действительно, к этому ответу добавить было нечего.
Ему еще пытались задавать вопросы, но он сам, видимо, считал, что сказал все, что считал нужным, и даже больше.
— Мне вообще-то сейчас Эрдоган (премьер-министр Турции.— А. К.) звонит,— завершил Владимир Путин эту встречу, так что я пошел теперь с ним разговаривать. Всем спасибо.
И отдельное — Николаю Злобину.