Эта выставка — не результат чьей-либо конкретной инициативы и не ответ на чьи-либо требования. Это шаг, к которому обязывает логика жизни. В 1992 году было подписано Соглашение о сотрудничестве между Германией и Россией в области науки, культуры и образования. Речь там идет, в частности, о возвращении незаконно перемещенных художественных ценностей. Там нет слов "вторая мировая война". Там нет слова "реституция". Один из узлов конфликта с нашими немецкими партнерами состоит в том, что мы не рассматриваем вывоз ценностей из Германии по приказу Высшего верховного командования или по решению Контрольного совета как незаконный.
В 1992 году стало ясно, что надо сделать главное: открыть спецхраны. Это одно из самых больших преступлений, против культуры — заключать произведения искусства в хранилища, которые никому не доступны. Если нет в стране цензуры, то и спецхрана не должно быть.
Мне не нравится, когда говорят, что все находящееся на территории России надо объявить национальным достоянием. Но и призывы отдавать все, что потребуют, без оговорок и без оглядки, мне тоже не нравятся. Каждая вещь имеет свою историю. Каждая страна имеет свою историю.
Выставка в ГМИИ им. А. С. Пушкина — результат труда интернациональной команды ученых — и англичан, и турок, и греков, и американцев и немцев, в частности, с нами сотрудничал Манфред Корфман, замечательный ученый, профессор Тюбингенского университета, который руководит сейчас раскопками в зоне Трои. И поэтому, когда г-н посол ФРГ на пресс-конференции заявил о том, что выставка готовилась ненадлежащим образом, его оценку трудно было признать компетентной. Но она объяснима.
Нет нужды напоминать, что история научной археологии началась несколько позже открытий Шлимана. Его ни в чем нельзя упрекнуть — ни в том, что он наивно представлял себе события Илиады реальной историей греков, ни в том, что золото, которое он принял за золото Приама, было на тысячу лет старше, чем приамовская Троя. История по Шлиману, беломраморная Греция со златокудрыми героями, — это великая иллюзия, но гуманитарное знание питалось ею несколько десятилетий. Все образование в классических гимназиях Германии строилось на ней.
В 20-30-е годы началось разрушение легенды, а после войны она рухнула окончательно. Мы знаем, что эти самые беломраморные колонны были крикливо и по-варварски расписаны красками. Мы знаем, что греческие цари были по-существу сельскими старостами, возглавлявшими кучки агрессивных пастухов. Но для немцев золото Шлимана до сих пор имеет совершенно особое историко-психологическое значение. Его можно сопоставить с мифическим "золотом Рейна": на этом строилась легенда национального величия.
Немцы предъявили нам список всего, что у них пропало. Все равно, как если бы мы предъявили им перечень всего, что пропало у нас за годы войны, и заявили:"Все это должно находиться в Германии, возвращайте немедленно". А в Германии, я уверен, нет ничего — несколько вещей, быть может. Все ушло дальше.
Истории бывали всякие, и рассказываются они по-разному. Например, считалось, что немцы уничтожили половину рукописных книг в библиотеке Киевского университета, а вторая половина была спасена доблестными хранителями. А по другой версии, половину немцы вывезли, и занимался этим один фольксдойч, который жил на Украине. Потом он же вернул ее обратно (и был немедленно расстрелян за сотрудничество с фашистами), и эта половина сохранилась. А где вторая — никто не знает.
Бессмысленно и несправедливо подозревать Россию в том, что она еще что-то прячет в каких-то сверхсекретных тайниках. Мы честно открываем наши спецхраны и можем утверждать: то, что хранилось в них, хранилось добросовестно — особенно главные коллекции. Конечно, нельзя отчитаться за каждую монетку: в 44-45-м добро вывозилось вагонами и ссыпалось без учета. Но то, что попало в крупные музее и в музейные описи, хранилось тщательно. И за последние десять лет, за самих себя мы можем отвечать с чистой совестью.
НИКТО НИЧЕГО НЕ ПРЯЧЕТ