На обладание символическим (и не только символическим) атрибутом кремлевской власти — чемоданчиком с кодами ядерной атаки — уже заявило свои претензии большое число граждан. Парламентская избирательная кампания без видимого перерыва перешла в президентскую.
Можно позволить себе и более сильное утверждение: фактически президентской избирательная кампания стала задолго до 17 декабря. Формально претендуя всего лишь на роль законодателей, лидеры рекламировали себя совсем в ином качестве — в качестве вождей нации, достойных занять первый пост в государстве. Простейший обзор слоганов рекламной кампании ("У нас есть знания, воля, сила", "Мы выведем Россию из кризиса" etc.), исполнение которых в качестве минимально необходимого условия требовало всей полноты государственной власти, заставляет предположить, что рекламируемым товаром была отнюдь не будущая депутатская фракция, а будущая кремлевская команда. Голосование по партспискам чрезвычайно усилило вождистский элемент избирательной кампании, поэтому после 17 декабря не потребовалось никаких особых изменений в агитприемах.
Изменения наличествуют в другом — в несколько новом раскладе сил, требующем определенной коррекции в вопросах тактики. Агитационными принципами никто не поступится ни на йоту, но в вопросах политической прагматики возможны варианты.
Зюганов обещал определиться с вопросом о президентстве на пленуме КПРФ, намеченном на январь. Дело, вероятно, не столько в пленуме, сколько в необходимости выполнить два настоятельных требования. Во-первых, провести коалиционные переговоры, чтобы обеспечить будущего коммунопатриотического кандидата максимально широкой электоральной базой и избежать дробления голосов. Поскольку Зюганов — безусловный фаворит, а прочие левые (аграрии, экс-премьер Рыжков, Анпилов, Полеванов и пр.) — в полном гандикапе, лидеру КПРФ сейчас вести переговоры будет, конечно, удобнее. Во-вторых, Зюганову сейчас явно нужен некоторый психологический тайм-аут. Думские выборы показали, что главная проблема коммунистов не столько в том, чтобы мобилизовать свой электорат — он и так отличается завидной дисциплинированностью, — сколько в том, чтобы не допустить мобилизации недисциплинированного антикоммунистического электората. Немедленное, сразу после победы на думских выборах объявление о своем выдвижении в президенты и активно-наступательное ведение президентской кампании могли бы вселить в некоммунистическую часть населения мужество отчаяния и проистекающее оттуда благоразумие, готовность к объединению перед лицом общей угрозы и т. д. Никаких таких эффектов Зюганову не нужно, и чтобы сбить мобилизационный настрой, возникший в стане правых в последнюю неделю перед выборами и сразу после них, он, возможно, предпочтет на время прекратить наступление.
В этих условиях особенно важной делается роль другого кандидата в президенты, Явлинского, как гаранта раскола в некоммунистическом стане. Сравнение результатов 1993 и 1995 гг. показывает, что "Яблоко" обладает на редкость стабильным электоратом: тогда 8% и сегодня 8%. Для фракции в Думе сойдет, но для президента маловато, причем повторяемость результата склоняет к мысли, что ресурсы внутреннего роста исчерпаны и нужны какие-то внешние источники, т. е. политические коалиции. Формулу такой коалиции Явлинский предложил еще за неделю с лишним до 17 декабря, объявив себя лидером "гражданско-демократических сил", к которым он причислил всех граждан, считающих, что собственность нерушима, власть должна меняться посредством выборов, а законы — соблюдаться. Главная проблема тут в том, как из посылки вывести следствие, т. е. показать, что для всякого гражданина из уважения к законам, собственности и избирательной процедуре логически неизбежно вытекает признание Явлинского своим безусловным лидером.
Единственным логическим основанием тут мог бы быть факт прохождения "Яблока" в Думу — на фоне менее удачной судьбы других демократов. Вероятно, в ближайшее время возобновится нескончаемый роман Гайдара и Явлинского, в ходе которого известный экономист станет требовать от бывшего и. о. премьера разоружиться перед партией и призвать своих приверженцев стать под знамена "Яблока". На то бывший и. о. премьера станет кротко указывать известному экономисту, что если выбороссы от тяжелой жизни и станут под чужие знамена, то, вероятно, отнюдь не "Яблока", а "Нашего дома — 'Газпрома'". Будет много клятв и обвинений в предательстве, но в итоге все сведется к выяснению отношений уже между "Яблоком" и "Нашим домом".
Пока что позиция Явлинского тут весьма противоречива. Видные функционеры НДР Беляев и Шохин сразу после выборов предложили "Яблоку" провести переговоры о сотрудничестве. Предложение довольно естественное, ибо на момент его поступления было известно, что в Думу заведомо проходят четыре блока — КПРФ, ЛДПР, НДР и "Яблоко". Поскольку лидеру гражданско-демократических сил странно сотрудничать с коммунистами и Жириновским и поскольку он, объявив, что накануне президентских выборов нужна широчайшая коалиция, ради ее создания должен же хоть с кем-то сотрудничать, по закону логического исключения кроме НДР ничего не остается. Но тут последовала серия заявлений о том, что итоги голосования за НДР подтасованы, что по итогам голосования (хотя бы и подтасованного. — Ъ) президент должен отправить Черномырдина в отставку и что после этой отставки само движение "рассеется как дым". Отвечая на шохинский реверанс словами пасхального 67-го псалма "Да воскреснет Бог!", где говорится о судьбе врагов Божиих, т. е. членов НДР ("Как рассеивается дым, Ты рассей их, как тает воск от лица огня, так нечестивые да погибнут"), Явлинский, кажется, предрешил судьбу коалиционных переговоров — впрочем, и сам Шохин, делая реверансы, выражал опасения, что по причине президентских амбиций партнера ничего из этого не выйдет.
В конце концов, объявив, что в свете угрозы коммунопатриотического реванша необходим единый кандидат в президенты, Явлинский еще до всяких переговоров назначил этим кандидатом самого себя — т. е. единого кандидата заведомо не будет, а правые могут зачислить причитающиеся Явлинскому 8% голосов себе в пассив. Единственный могущий тут возникнуть нюанс связан с тем, что Дума — даже и в эти полгода, оставшиеся до 16 июня, — это не только трибуна для выборов в президенты, но еще и арена для конкретных политических решений. Если в ходе этих решений "Яблоко" сохранит практику солидарного с коммунистами голосования по ключевым вопросам и если данные по этим голосованиям станут известны перепуганной некоммунистической общественности, тогда возможно сильное сокращение "яблочного" электората и, соответственно, минимизация той выгоды, которую лидер гражданско-демократических сил приносит коммунистам.
Самой невнятной оказывается судьба главного кандидата в фавориты — генерала Лебедя, которого до 17 декабря социологи называли, наряду с восьмипроцентным Явлинским, любимцем большинства избирателей. Провал КРО на выборах делает весьма вероятным окончательный развод Лебедя со Скоковым и Глазьевым. Генерал, вероятно, будет напирать на то, что в ходе кампании абсолютно невыразительный Скоков все время лез на первый план, оттирая в сторону яркого Лебедя, — и вот результат. На первый взгляд, Лебедю нечего бояться развода: он предусмотрительно закрепил за собой думский мажоритарный мандат, создал запасной "аэродром" в виде организации "Честь и Родина", а избавление от сомнительных в ряде отношений Скокова, Глазьева, Затулина и Рогозина может пойти генералу только на пользу. Однако проблема в том, что один в поле не воин, и поэтому у Лебедя сразу возникнет необходимость искать новую команду, которая, кстати, тоже еще неизвестно из кого будет состоять.
В итоге Лебедь стоит перед выбором. Он может остаться в прежней, провальной команде, членов которой ничего не связывает кроме взаимной неприязни и взаимных попреков и которая носит на себе постыдное клеймо не просто поражения (с кем не бывает), но откровенного и наглого (без купленных социологов вряд ли обошлось) блефа, жульнически опустошившего кассу многих спонсоров. И Лебедь может сразу объявить о новом политическом аукционе по продаже своего живописного облика, быстро совершая эволюцию к статусу дежурного свадебного генерала. И продолжать вынужденное сотрудничество с нечистоплотным политическим утильсырьем, и пойти по рукам — ходы одинаково проигрышные для президентской кампании. Вероятно, именно поэтому, оценивая итоги выборов, желчный Лебедь объявил, что в России нет никакой демократии.
Кроме трех вышеописанных героев, пребывавших на устах у всех, есть еще, разумеется, обильная массовка: либеральный демократ Жириновский, его бывший товарищ по борьбе квартирный маклер Воронин, мужественный артист Говорухин, академик Шаталин, президент СССР Горбачев, вице-спикер Абдулатипов и др. и др. Скорее всего, в герои массовки съедут и Явлинский с Лебедем. Серьезное дело начнется, когда Зюганов определится со своей коммунопатриотической коалицией, а власть, т. е. Ельцин и Черномырдин, определятся с коалицией некоммунистической. В ситуации, когда не до жиру, быть бы живу, амбиции политической мелкоты вряд ли будут кого-нибудь сильно интересовать — речь в самом деле будет идти не о думских фонтанах красноречия, а о ядерном чемоданчике. Хотя сознательность иного российского избирателя такова, что его и чемоданчиком не испугаешь, — чудесный, бесподобный народ.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ