Одиночка от музыки
Концерт Атморави в пабе Ben Hall
Атморави — бард, если мы подразумеваем западную музыкальную традицию, и держим в уме таких музыкантов как Bob Dylan, James Blunt, Badly Drawn Boy, Beck или Tori Amos, а не поэтов с гитарами советского и постсоветского образца. Тут случай соло автора-исполнителя, который под влиянием многомерного опыта переживания музыкального наследия мира ищет для каждой композиции свою форму.
Несмотря на кажущиеся существенными требования современного мира, Атморави отказался от упрощения «живых» выступлений какими либо подкладками или плейбэками. Он представляет свои песни либо совершенно прозрачно — под гитару, либо с использованием луп-рекордера и эффект-процессоров под электрогитару. Концерты очень живые, и публика с трепетом погружается в мир «эзотерического рока», именно так определяет свой жанр музыкант.
«Творчество — это и способ общения, и возможность выразить свои внутренние цветы и колючки, и инструмент собственной трансформации, и духовная практика. То, что можно обозначить как музыку — ни в коем случае не «хобби» или «профессия», это даже больше, чем образ жизни, это и есть сама жизнь», — говорит Атморави.
Герой должен быть один: белорусский музыкальный самородок Атморави следует этому правилу, и мы видим на обложке диска солипсический кредит-лист из которого явствует, что все, что можно, сделал сам Атморави. Общий недостаток записей creation by one hand — недостаток живости. Этого промаха Атморави счастливо избегает, потому что основной его инструмент — гитара. Остальное — не более чем подкладка, иногда нужная, иногда — украшение. Главное украшение — сами песни, где на удивление неглупые слова поддержаны простой и красивой мелодией.
Атморави, уроженец города Минска, появился на свет в первой половине застойных
70-х и успел захватить краешком детства времена Брежнева, пионерии и игр «Зарница». Весь пакет советского музыкального творчества включался в стандартное детство городского ребенка того периода, пока, как это нередко случается, Рави не попала на глаза статья в журнале «Ровесник» с интервью Dire Straits. Статья сподвигла его на приобретение своевременно выпущенной «Мелодией» пластинки этой группы Love Over Gold. Композиции с того диска стали толчком к внезапно возникшей жажде «другой» музыки. За Dire Straits последовали, как и у многих, The Beatles, The Doors, The Rolling Stones, Black Sabbath, Depeche Mode, Creedence Clearwater Revival, Pink Floyd и «Аквариум».
«Мир ловил меня, но не поймал» — эта надпись на могиле украинского философа Григория Сковороды могла бы стать девизом первых альбомов Атморави, где за обманчивой хрупкостью ритма и рифмы проступала непоколебимость зеленого ростка, который, по тогдашним-то временам, и не замечает, какой асфальт ему приходится раздвигать. Эта ясность пребывания не во внешних обстоятельствах, а в себе самом завораживала, как завораживает все абсолютно естественное: шелест ветра в листьях, струящаяся река.
Альбом «Много Согласных» уже иной. Нет, мир пока еще не поймал белорусского музыканта с индусским именем «Глубочайшее Солнце», но уже ранил настолько, что игнорировать это со светлой улыбкой не получается. Легкие (едва ли не на грани легковесности) интонации «новой волны» ушли, и вместо них первая же песня, «Пеплом По Ветру» хлещет жестким, едва ли не панковским гитарным боем, а светлый юношеский голос треснул, сел и звучит если не зло, то отчаянно: «Нет больше сил строиться в очередь, рвать рубаху и вставать под ружье/ Горим огнем, сгорая до пепла/ Горим огнем, летим пеплом по ветру!».
Впрочем, еще неизвестно, что больнее: отчаянье или опустошенное смирение следующего трека «Так И Живем». Здесь нет ни яда, ни майковского «...и если мы живем вот так — значит, так надо!». Просто Атморави видит жизнь именно такой, с ее монотонным и бессмысленным течением, в которой «мы сбились со счета побед от виска до виска», но ничего, кроме бесконечного воспроизведения человечеством самого себя, не происходит. Замкнутый круг, который не разорвется и не уйдет спиралью к звездам.
И вот он, этот не сказать чтобы очень уж привлекательный мир героя, заполненный женщинами «в состоянии полной анестезии» и мужчинами, треть из которых «растаманы, треть — мизантропы, и у трети дрожит каждое утро рука», мир, где «каждый фотон любви сопровождается стопкой бумаг».
Впрочем, музыкант, кажется, и не настаивает на универсальности своего музыкального пути. И, похоже, ему даже решительно не важно, насколько смешно, жалко или, возможно, омерзительно это выглядит со стороны. Именно об этом последняя песня альбома — «Фламинго»: жесткая, вызывающая, раздражающая сторонников гендерных поведенческих стереотипов. Поможет ли это тому, кто ищет «новую речь, новый язык»? Ведь или так — или безусловный откат туда, где «гений ты или бездарность — важней всего утилитарность».
Паб Ben Hall / 30 сентября (19.00)