Поцарапанная Даная
Фотовыставка Жидлицки в Музее Метенкова
В фотографическом музее имени екатеринбургского фотоэнтузиаста Вениамина Метенкова впервые в России представлены свежие работы Владимира Жидлицки, чей фотоальбом в прошлом году международное жюри признало лучшей книгой по фотографии в Центральной и Восточной Европе.
Работы европейского мастера, которые приобретают крупнейшие музеи мира вроде Центра Помпиду или Нью-Йоркского музея современного искусства, выставлены в Екатеринбурге, благодаря Генеральному консульству Чешской республики. 64-летний Жидлицки живет и работает в Брно.
Бренд и одноименный журнал «Чешское фото» десятилетиями заставлял учащенно биться сердца советских фотографов. Чешские фотохудожники позволяли себе многое, в художественных поисках далеко опередив собратьев по СЭВ. И Жидлицки достойно «держит марку».
За свою творческую жизнь мэтр перепробовал многое, занимался пейзажем, натюрмортом, натурными съемками и черно-белой фактурой. В скрупулезности, желании «во всем дойти до самой сути», с которым он опробовал возможности каждого направления, видится чисто восточное стремление к идеалу, реализуемое, впрочем, со вполне простительным европейским легкомыслием. Мастерски рисовать, например, креветок, правильный китайский художник учится всю жизнь, изо дня в день, — Жидлицки отрабатывал жанры по нескольку лет.
Два последних года он склонен к цветной арт-фотографии, сосредоточился на студийных съемках обнаженного женского тела и признает только аналог, — время «цифры», вероятно, наступит позже. Над своими картинами мастер корпит иногда по несколько лет — из-за чересчур опосредованных отношений с объектом вдохновения.
Проще всего в этом смысле живется художникам-авангардистам, которые не нуждаются в натуре: они заполняют холст продуктами деятельности своего мозга. В прямые отношения «объект — художник» вступают приверженцы реализма. Жидлицки удлиняет эту цепочку: он долго и тщательно работает над негативом, запечатлевшим натуру (художественная обработка негатива или уже готового отпечатка и составляет суть арт-фотографии).
Свою уникальную технику мастер, понятно, держит в секрете, поскольку отрабатывал технологию годами. Попытки разгадать его приемчики составляют одно из удовольствий. Понятно, что мастер использует химические, оптические и механические методы воздействия на негативы: совмещает их, ставит на них кляксы, «купает» в различных растворах, мажет кисточкой, скребет, царапает — иногда до дыр.
Поразительный эффект hand made'а от Жидлицки состоит в том, что его работы приобретают сходство с полотнами старых голландцев, а если точнее, Рембрандта. На это работает и излюбленная Жидлицки красно-коричневая колористика, и штриховка, так похожая на кракелюры (растрескивание красочного слоя). Одна из его самых сильных работ, представленных на выставке — «Торс» — почти буквальная цитата луврской «Вирсавии». Дух захватывает от переклички мастеров через века, — от существования в реальности и в нашем времени выпуклых форм сожительницы Рембрандта Хендрикье Стоффельс, запечатленных, кстати, и в эрмитажной многострадальной «Данае».
Протестанты не особо приветствовали изображение обнаженного женского тела, в этом Рембрандт остался единственным из великих. Его ню трудно назвать эротичным: эротика отступает перед эстетикой. Столь же метафоричны тела натурщиц чешского мэтра. «Для меня женское тело — абсолютный символ, единственный и неповторимый, и я не знаю ничего, что соответствовало бы этому, — признается Жидлицки. — Оно интригует меня; это постоянный, таинственный и захватывающий источник вдохновения».
Музей Метенкова / до 15 октября