Председатель правительства Владимир Путин вчера принял участие в работе форума ВТБ "Россия зовет!". И заявил, что в ближайшее время будут либерализованы внутренние цены на газ и что сохранится госмонополия на продажу газа за рубеж. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ рад по крайней мере тому, что все это, по словам премьера, "не на всю оставшуюся жизнь".
Инвестиционный форум ВТБ "Россия зовет!" (не путать с открытым письмом Дмитрия Медведева "Россия, вперед!") работал в "Президент-отеле". Организаторы форума, без сомнения, хотели выглядеть людьми современными, а поскольку в интерьерах "Президент-отеля" это уж очень затруднительно, то в зал пленарных заседаний превратили стеклянную пристройку с небольшим количеством посадочных мест. Очевидно, по этой причине многие участники форума предпочитали наблюдать за его работой из фойе, по телемониторам. В президиуме фигурировали глава ВТБ Андрей Костин, бывший канцлер Германии Герхард Шредер, глава Всемирного банка Роберт Зеллик и несколько иностранных бизнесменов, которые своим самоотверженным служением на ниве многолетних бесшабашных инвестиций в российскую экономику заслужили право... нет, не на прибыль, конечно, по итогам своих вложений, а на то, чтобы занять места по краям сцены.
Я обратил внимание на то, что членов президиума пристально разглядывает глава "Миракс-Групп" Сергей Полонский. Потом я понял, что на самом деле его интересуют не они, а заставка на стене за ними.
На рисованной заставке была изображена башня "Федерация". На 28 этажей она принадлежит ВТБ. До сих пор не чужая она и для Сергея Полонского. Глядя на эту заставку, он, вне всякого сомнения, мог считать себя полноценным участником форума.
В это время выступал министр финансов Алексей Кудрин. Он объяснял, что правительство должно продолжать стимулировать экономику и что этот тренд демонстрирует, например, Центробанк, который с 29 сентября снижает ставку рефинансирования еще на полпроцента (теперь она уже достигла настолько ровной, крепкой и, можно сказать, юбилейной цифры, что вполне может на ней надолго и задержаться).
При этом, разъяснял господин Кудрин, меры поддержки — "это такая сложная штука, из которой надо обязательно выйти вовремя, и уж если вовремя не получается, то лучше позже, потому что риск проиграть будет меньше".
Господин Кудрин заявил: "Нынешняя цена на нефть — это высокая цена — даже по меркам длительных наблюдений, при этом мы думаем, что в следующем году она будет на уровне $57-58".
Он объяснил, что его больше всего беспокоили даже не цены на нефть, а отток капитала:
— В 1998 году отток капитала в чуть более 10 млрд руб. опрокинул финансовую систему России. Сейчас отток — 156 млрд, и он не повлиял на эту систему. К тому же в последнее время мы опять имеем прирост в $7 млрд...
Министр финансов заверил, что правительство сохранит ведущие банки (их около 70) "за счет поддержки государственными ресурсами". Остальным, увы, просьба не беспокоиться — уже, похоже, никогда.
Все это время Алексея Кудрина напряженно слушал, сдвинув брови одна к одной так, что они образовали широкую мохнатую галочку, Герхард Шредер. Он не расслабился ни на мгновение даже тогда, когда Алексей Кудрин, очевидно, обеспокоенный его трагическим видом, протянул ему бутылку с водой. Но господин Шредер отрицательно покачал головой — ему было не до этого. Он о чем-то думал. И это было что-то такое, о чем лучше не думать. При этом он так мучительно внимательно разглядывал Алексея Кудрина, как будто в первый раз видел такого министра финансов.
Первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев оказался в хорошем настроении. Он рассказал, что утром ВТБ испытал неожиданный приток инвестиций.
— Может быть, это ваши деньги? — предположил господин Улюкаев, оглядев участников форума.— Может, вы принесли их в ваших кошельках и портфелях?
Шутка, впрочем, не произвела впечатления на коллег. Для того чтобы произвела, она все-таки должна была бы быть смешной.
Но Алексей Улюкаев не смутился и шутить продолжал:
— Скорость звука, с которой распространяется информация в Министерстве финансов, видимо, быстрее скорости звука в Центробанке: Алексей Кудрин уже сообщил вам об очередном снижении ставки рефинансирования.
Было совершенно очевидно, что на самом деле Алексей Улюкаев немного удручен и раздосадован тем, что честь рассказать о новой инициативе Центробанка по многочисленным просьбам трудящихся принадлежит теперь не ему, а министру финансов России. Алексей Улюкаев понимал, очевидно, что за возможность сообщить хорошую новость надо бороться до конца — не так уж их и много. И в этот раз он упустил прекрасный информационный бонус, который по всем признакам был у него уже в руках.
И ему теперь оставалось только бросаться красивыми загадочными фразами, которые заставляли почувствовать, что они там, в Центробанке, все-таки занимаются серьезными делами и вообще большие профессионалы, которые держат ситуацию под контролем:
— Рубль находится в квазисвободном плавании...— два раза повторил он.
Один иностранный бизнесмен спросил Алексея Кудрина про коррупцию, о которой он был наслышан от своих коллег, давно уже считающих Россию своей второй родиной.
Министр финансов ответил, что коррупция в России есть.
— И более того, очень высокая. Это знают все, кто общается с госмашиной. Вызов настолько серьезен, что если мы через несколько лет с ней не справимся, то нам и никакие остальные задачи тогда не решить. Надеюсь, что у нас еще хватит на это сил,— не так уж уверенно добавил господин Кудрин.
После этого Алексей Кудрин по просьбе еще одного иностранного бизнесмена дал свой вариант экономического прогноза на ближайшее время:
— Чего ожидать? Ожидать можно чего угодно,— и с сожалением добавил, что его очень беспокоят крайности в ожиданиях бизнесменов.
Между тем вряд ли он мог рассчитывать на что-нибудь другое после такого прогноза.
Наконец, в зале появился господин Путин, сел рядом с господином Шредером, чья галочка бровей наконец-то расползлась по его морщинистому лбу, как две мохнатые гусеницы.
— Мы все понимаем,— сказал премьер,— как опасна слепая вера в могущество государства. И мы чувствуем еще желание коллег из бизнеса приложиться к источнику благоденствия государственного (не те ли 70 банков, о господдержке которых говорил господин Кудрин, имел в виду премьер? — А. К.). Некоторые коллеги стали больше государственниками, чем само государство. Они стали забывать про свободный рынок!
Когда такой государственник, как председатель правительства, с таким подъемом говорит о торжестве свободного рынка, в первую очередь появляются сомнения, что у государства есть деньги на поддержку этого рынка.
— Возврата к прошлому не будет! — заявил премьер.— Россия останется рыночной, либеральной экономикой! Мы намерены снижать госвмешательство в экономику!
— Пять лет назад,— с волнением рассказал Андрей Костин,— Владимир Путин, который работал тогда президентом, сказал о необходимости создания инвестиционного банка на базе ВТБ. И Владимир Владимирович даже спросил, чем помочь. Я не совсем был готов к просьбам и попросил: "Вы, самое главное, приходите к нам на первый инвестиционный форум, приходите и выступите!" Прошло пять лет... Сказал и, как всегда, сделал!
Реплика Андрея Костина сопровождалась сурдопереводом Владимира Путина. Сначала он подтвердил, разведя руками, что Андрей Костин не знал, что сказать. Потом махнул рукой: да не слушайте вы его, не так все это было. Потом наконец потер пальцами в направлении Андрея Костина и спросил со смехом:
— Вы лучше скажите, сколько мы вам денег дали?
— Два по двести (очевидно, миллиардов рублей.— А. К.),— быстро ответил господин Костин.
— Это только российская часть аудитории понимает,— добавил премьер, вспомнив, видимо, анекдот, в котором фигурируют "два по двести в один стакан три раза".— То есть четыреста, да?
— Да,— без энтузиазма подтвердил Андрей Костин.
Слово наконец предоставили Герхарду Шредеру, который с готовностью пропел оду российскому газу, призвал Европу освободиться от транзитной газовой зависимости от Украины и лишний раз предупредил, что газопровод "Набукко" в обход России в Европу "будет целесообразен, если только заполнится газом из Ирана, а там хаос".
Заграничный участник форума поинтересовался у премьера, может ли он ожидать, что газовая монополия в скором времени будет реструктурирована и приватизирована, в 90-х годах это случилось в нефтяной. Вопрос был, судя по всему, непраздный для него.
— В будущем...— ответил Владимир Путин.
— Почему? — нервно переспросил его бизнесмен,— нет, мы можем ожидать?!
— Ожидать — можете! — ответил премьер.— Ожидайте!
— Спасибо! — отозвался бизнесмен и пошел к своему месту — начинать ожидать, видимо.
— Спасибо большое! — сказал и господин Костин и готовился объявить перерыв на обед.
Но премьер добавил, что правительство на самом деле видит все недостатки госмонополизма и что будет стремиться для начала к равному доступу к газовой инфраструктуре.
— Доступ к трубе означает увеличение добычи,— продолжил он.— А увеличение добычи означает снижение цены... Для потребителя неплохо, конечно. (Казалось бы, а что еще надо государству, главная забота которого — благополучие и процветание потребителей, то есть рядовых членов этого государства? — А. К.) Но для бюджета страны тут могут быть определенные угрозы... Поэтому будем действовать аккуратно... Кроме того, будем стараться в ближайшее время стараться либерализовать внутренний рынок... Но монополия на реализацию на внешнем рынке будет сохранена.
Господин Путин успокоил бизнесменов, что это "не на всю оставшуюся жизнь".
— Но на ближайшую среднесрочную перспективу точно,— закончил Владимир Путин.
— А что, все очень позитивненько...— со вздохом закончил свое участие в работе форума и Сергей Полонский.