Россия остается единственной из стран-членов Совета Европы, не ратифицировавшей протокол N 14 к Европейской конвенции о защите прав человека, который упрощает рассмотрение жалоб в Страсбургском суде. Свое мнение о претензиях Думы к протоколу корреспонденту "Власти" Наргиз Асадовой высказал судья Страсбургского суда от России Анатолий Ковлер.
Протокол N 14 предусматривает реформу Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), которая должна значительно увеличить пропускную способность суда, заваленного жалобами прежде всего из стран Центральной и Восточной Европы. С 2004 года протокол ратифицировали все страны--члены СЕ, кроме России. В 2006 году Госдума отказалась ратифицировать протокол, направленный ей президентом России. Реформа суда была заморожена, однако в апреле 2009 года ПАСЕ приняла протокол N 14-бис, распространяющийся только на те страны, которые его ратифицировали.
Отказ от ратификации стал одной из самых болезненных проблем в отношениях России и Совета Европы. Явно желая смягчить ее, 23 сентября, накануне осенней сессии ПАСЕ, Госдума заявила, что готова ратифицировать протокол N 14, но только если Совет Европы признает ряд оговорок, которые позволят России действовать "особым образом".
Сколько жалоб приходит сейчас из России?
В прессе чаще всего гуляет какая-то фантастическая цифра — чуть ли не 27-28 тыс. в год. На самом деле это количество скопившихся за все годы нерассмотренных российских жалоб. Несмотря на самоотверженную, я бы сказал, стахановскую работу российских юристов в суде, они физически не могут качественно и быстро рассмотреть все поступающие жалобы в сроки. А в год приходит около 10 тыс. жалоб. Пик пришелся на 2006 год — 12,5 тыс., а в последние годы происходит определенная стабилизация и даже снижение: многих отпугивает длительность рассмотрения. Если говорить о процентном соотношении, то в прошлом году больше половины поступивших в суд жалоб пришлись на четыре государства — Россию (28%), Турцию (11,4%), Румынию (9,1%) и Украину (8,5%).
Изменяется ли характер типичных жалоб?
Увы, по-прежнему сохраняется традиционный набор жалоб, отражающих глубинные системные проблемы: неисполнение судебных решений по гражданским искам (пенсии, пособия, жилищные споры), отмена в надзоре вступивших в законную силу судебных решений или приговоров, длительность предварительного заключения и условия содержания в СИЗО, жестокое обращение с задержанными или с подследственными, судебная волокита, трудности с регистрацией общественных организаций и "нетрадиционных" религиозных общин. Отдельная категория — так называемые чеченские жалобы: исчезновение родственников и неэффективность следствия. По этим проблемам неоднократно высказывались высшие должностные лица государства, в частности Дмитрий Анатольевич Медведев в прошлогоднем послании Федеральному собранию. Внесен ряд законопроектов по их решению, но пока жалобы летят в Страсбург.
Чем скорее законодатели примут соответствующие законы, прежде всего Федеральный закон "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и исполнение судебного акта в разумный срок", тем меньше оснований будет у граждан обращаться в Страсбург и годами ждать его решения по своим жалобам. На национальном уровне для этого будет законодательная база, да и сроки, надеюсь, короче. В этом и заключается субсидиарная роль Европейского суда, на которую дважды ссылается заявление Государственной думы от 23 сентября.
Как отнеслись к последнему заявлению Госдумы ваши коллеги в суде?
Как у всех логически мыслящих людей, у них возникают всякие "почему". Почему российские представители не заявили о своих озабоченностях при подготовке протокола, ведь его формулировки принимались консенсусом? Почему подписали протокол в 2005 году? Почему законопроект о его ратификации, внесенный президентом, был фактически отвергнут в конце 2006 года? Почему ряд прежних возражений "утратил актуальность", зато через три года возникли новые? Почему, почему, почему...
Давайте поговорим о тех трех пунктах протокола N 14, которые не устраивают российских депутатов. Первый из них — это статья 8, согласно которой комитет из трех судей ЕСПЧ наделяется правом выносить постановления без обязательного включения в состав комитета судьи от государства-ответчика. Госдума опасается, что суд не будет учитывать все особенности правовой системы государства. Видите ли вы в этом опасность?
Сразу после подписания протокола всеми государствами и в ожидании его ратификации и вступления в силу специальный комитет по регламенту, созданный судом, выработал предложения по изменению регламента согласно духу и букве протокола. Эти изменения были приняты пленарной сессией суда. Так вот, по этому пункту внесена запись, что комитет из трех судей может, если сочтет необходимым, включить в свой состав судью от государства-ответчика. Скажем я, как национальный судья, получив заранее проект решения, в чем-то не согласен с ним и сообщаю об этом комитету. В этом случае меня могут ввести в его состав. Но если нет возражений, присутствовать во всех комитетах (а их 15) нет никакой физической возможности. Разумный активизм национального судьи только приветствуется. Так будет и при новой процедуре. Это вопрос рациональности методов работы — и никакой политики.
Второй пункт, вызвавший несогласие российских депутатов, это статья 14, которая наделяет ЕСПЧ правом проводить расследование до решения вопроса о приемлемости жалобы. По мнению Госдумы, такое положение дел чревато "вмешательством в национальное расследование по делу и даже его подменой".
Речь идет о так называемой миссии по установлению фактов. Она применяется чаще всего, а в последнее время исключительно по поводу проверки условий содержания заключенных. Скажем, заключенный жалуется на ужасные условия содержания, к тому же из этого учреждения пришло несколько аналогичных жалоб, сведения сторон (заявителя и государства-ответчика) явно противоречат друг другу. Суд может выслать делегацию из трех судей для проверки достоверности указанных фактов. Кстати, условиями содержания заключенных на постоянной основе занимается комитет Совета Европы по предотвращению пыток, комиссии которого регулярно посещают все страны Европы и докладами которого мы охотно пользуемся, экономя средства суда. На моей памяти в последние годы были только две миссии — одна в Грецию, другая, в 2006 году, в Хорватию, обе — в тюрьмы.
Миссия может установить, что жалоба не соответствует действительности и поэтому является "злоупотреблением права на петицию", либо что государство уже признало нарушение и исправило его. В таком случае заявитель утрачивает статус жертвы нарушения, и на этих основаниях суд может признать жалобу неприемлемой (статья 35 конвенции), не входя в суть жалобы. Но это исключительно редкая ситуация. В тех случаях, когда миссии по установлению фактов проводились, они проходили в основном уже после признания жалобы приемлемой на основании статьи 35, после того как были исчерпаны все национальные средства защиты. Кроме того, эти миссии всегда проводятся в тесном сотрудничестве с властями и при участии их представителей. У суда нет ни финансовых, ни людских резервов, чтобы подменять собой работу мощного аппарата следственных органов государств, да это в принципе противоречило бы субсидиарной роли суда. Другое дело, что суд может зафиксировать неэффективность следственных действий на основе представленных (либо непредставленных, несмотря на запросы) материалов. Так случается по делам об ответственности государств за смерть заключенных, когда власти отказываются проводить расследование либо по 10-15 раз прекращают и вновь возобновляют следствие по исчезновению людей.
За более чем 11 лет действия конвенции в отношении Российской Федерации ни разу не проводились миссии по установлению фактов, поэтому мне не совсем понятно, на каком основании депутаты выражают обеспокоенность по этому вопросу.
Последняя претензия российских депутатов к протоколу N 14 — это статьи 10 и 16, которые предполагают, что ЕСПЧ получит возможность по запросам комитета министров СЕ решать, каким образом государству надлежит выполнять постановления ЕСПЧ. Депутаты Госдумы считают, что это неприемлемое вмешательство судебной ветви власти в исполнительную.
Скажу откровенно, мне это положение тоже не по душе, ибо носит оно политически репрессивный характер. Мне понятна озабоченность комитета министров тем, что на его контроле сейчас находится, как я слышал, более 1,5 тыс. постановлений, не исполненных 35 государствами, включая все крупнейшие европейские государства. ПАСЕ ограничивается вынесением порицательных резолюций, а суду отводится здесь роль жандарма. Суду уже навязана несвойственная судебному органу роль выносить рекомендации по мерам общего характера в так называемых пилотных решениях (это резолюция комитета министров от мая 2004 года). Так, государства обязаны во исполнение пилотного постановления суда принять законодательные меры с целью устранения подобных нарушений в будущем. Цель понятна, но разве суд должен указывать государствам на эти меры, а не орган надзора за исполнением постановлений суда, каковым по конвенции является комитет министров?
Проблему применимости новой редакции этой статьи конвенции надо решать на политическом уровне — скажем, договориться о том, что комитет министров не будет в ближайшие годы до очередной реформы суда применять это положение конвенции, чтобы не дестабилизировать деятельность суда. Сейчас важнее думать о следующих шагах по совершенствованию деятельности Европейского суда. Об этом, кстати, говорится и в заявлении Госдумы.
По словам главы российской делегации в ПАСЕ Константина Косачева, Дума готова ратифицировать протокол N 14 при условии, если "наши партнеры согласятся с тем, что по этим трем позициям Россия резервирует для себя особый подход". Может ли суд пойти навстречу РФ?
Могу лишь с полной уверенностью сказать, что никаких "письменных гарантий" никто давать не будет. Речь может идти лишь о "понимании" озабоченностей. Достаточно уже того, что регламент уточняет, какова будет практика применения тех или иных положений. Никаких оговорок этот протокол, носящий сугубо процессуальный характер, не допускает.
После того как был принят протокол N 14-бис, повысилась ли эффективность работы суда при рассмотрении дел из стран, ратифицировавших этот протокол?
Протокол N 14-бис действует с 1 июля 2009 года в отношении тех государств, которые согласились на его применение по жалобам против них. На сегодня это более 15 государств. Пока рано говорить об эффективности, поскольку речь идет в основном о малых государствах, из которых не так много жалоб. Думаю, к концу года все же будут подведены некоторые итоги.
Допустим худшее: Госдума, не удовлетворенная полученными разъяснениями, рекомендует приостановить членство в Совете Европы или в конвенции. Что тогда?
За 60-летнюю историю Совета Европы лишь однажды государство-участник, обиженное на всю организацию и на некоторые страны, направившие против него межгосударственную жалобу, приостановило свое участие в конвенции. Это была Греция "черных полковников". Упаси бог от каких-либо сравнений... Давайте лучше не забывать, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод и Европейский суд по правам человека — уникальное достижение европейской цивилизации, основа послевоенного правопорядка на европейском континенте, а точнее, на евразийском пространстве от Рейкьявика до Сахалина, связующим элементом которого является Россия. Европейцы ревниво относятся к этому наследию, понимая, что ему нет замены ни в рамках Европейского союза, ни в рамках ОБСЕ.
В феврале 2010 года в швейцарском городе Интерлакене пройдет широкоформатная европейская конференция, посвященная дальнейшей судьбе конвенции и Европейского суда. Очень хотелось бы, чтобы официальные представители России выступили на ней со своими предложениями по дальнейшему совершенствованию этого уникального правозащитного механизма, не имея за собой неисполненных обязательств.