Деньги — лучший подарок
Нумизматическая выставка в Музее истории Екатеринбурга
В Музее истории и археологии Урала к монетам отнеслись с уважением — их благоговейно поместили в соответствующий исторический антураж: здесь можно увидеть и практически неношеное платье эпохи барокко, и кандалы, и роскошную мебель красного дерева. В совокупности же все это иллюстрирует главную идею экспозиции — слава дарителям.
Люди, коллекционирующие дензнаки, делятся на три категории — скупцы, банкиры и нумизматы. Страсть последних наиболее иррациональна и благородна. Они категорически не нуждаются в рекламе, общаются друг с другом на особом языке — часами способны рассуждать о высоте рельефа или качестве чеканки, склонны к одиночеству и похожи на членов какого-нибудь средневекового ордена. Понятно, что женщины в этот круг не допускаются, поскольку ни одна из них, по определению, не способна стать настоящим коллекционером.
Таким истовым собирателем монет был Петр Тарасов, успешный екатеринбургский золотопромышленник, в особняке которого сейчас располагается резиденция свердловского губернатора. Условия для создания его коллекции следует признать практически идеальными: в те времена, когда корову можно было купить за пять копеек, Екатеринбург обеспечивал России 85 процентов медной монеты. Екатеринбургский монетный двор функционировал с 1726 по 1876 годы. Когда чеканка пятаков утратила рентабельность, производство закрыли, но Петр Иванович успел собрать и сохранить образцы продукции. В 1907 году он передал свою огромную коллекцию — 2363 монеты — в дар музею Уральского общества любителей естествознания, из которого впоследствии вырос Музей истории Урала.
«Выдержки» из коллекции Тарасова составили костяк выставки монет XVII—XVIII веков, разбавленный подношениями других дарителей. Последнее приобретение музея — подарок Виталия Койфмана. Коллекцию из 200 серебряных талеров, отчеканенных в XVI—XVII веках в Прибалтике и Скандинавии, его отец привез с войны, из Потсдама. Монеты хранились в семье, но недавно Койфман отбыл на ПМЖ в США — и перед отъездом подарил коллекцию музею.
Музей выставил самые «сливки» своей обширной нумизматической коллекции, насчитывающей 85 тысяч экземпляров. На открытии выставки ее пополнили банкиры — преподнесли в дар музею 53 червонца — все образцы десятирублевиков, имеющих хождение в настоящее время. Нумизматы дар оценили: забыв на время о своей склонности к конспирации, они ринулись изучать подарок и едва не вырвали заветный кляссер из рук директора музея.
Музейные сокровища разбавлены уникальными экспонатами из частных коллекций, это, например, экзотические монеты древней Греции и Рима, Крымского и Боспорского царств, «финские деньги» — которые с 1860 года специально производили для Финляндии, и полтора десятка разновидностей пятаков, которые чеканились в одно и то же время, при Екатерине II, но на разных монетных дворах и, несмотря на сугубую непохожесть, одновременно имели хождение.
Монеты — «смешные кружочки металла, звонкий символ обмена, проходящий сквозь мой кошелек», по выражению Саши Черного, — многофункциональны. Они имеют вполне определенный номинал и в то же время представляют собой еще и произведения искусства, и достижения технологии, и исторические свидетельства, и ювелирные ценности, в конце концов — если изготовлены из драгметаллов. Чрезвычайно выигрышно выглядят эти экспонаты в новых витринах, окруженные предметами, которые можно было приобрести взамен этих «смешных кружочков» в XVII—XVIII веках.
Здесь и прекрасной сохранности одежда — от дворянских расшитых камзолов до кандалов, в какие «одевали» разбойников вроде Пугачева. Здесь и посуда (импортная и наша), и предметы быта. Особенно ценно, что музей показал часть своей внушительной коллекции мебели, ведущую происхождение из особняка Харитоновых-Расторгуевых, который ныне занят Дворцом творчества учащихся.
Выставлено и отреставрированное совсем недавно уникальное по форме «Бюро Соломирского с тремя подходами». Бюро красного дерева и пятиметровой протяженности стояло в кабинете владельца Сысертских заводов. Благодаря размаху и особой конструкции, Соломирский мог организовать за ним сразу три рабочих места: одно — как хозяин заводов, второе — как депутат думы, а в ящичках вокруг третьего рабочего места он мог хранить личную переписку. Мебель красного дерева и карельской березы, с бронзовыми золочеными вставками, многих заставит повторить классическое: «Эх, люди жили...».
Музей истории Екатеринбурга / до середины ноября