Решение "Выбора России" голосовать за Ельцина вызвало гнев "демократической общественности". Обличая Гайдара и его сторонников за "предательство" Явлинского, журналист Александр Минкин поклялся именем Сахарова. Безо всяких на то оснований.
Присвоенное наследство
Почтительные воспоминания о жившем среди нас великом человеке практически всегда смешиваются с недвусмысленными претензиями на наследство.
Претензии такого рода неуместны по определению, ибо чем крупнее личность, тем она более уникальна и неповторима. Наследоваться может лишь нечто в принципе отчуждаемое и передаваемое, но праведность, как всякий благодатный дар, неотчуждаема. Однако в случае с Сахаровым особенно скверно даже не то, что кого-то самовольно объявляют его наследниками, а в том, что в этой роли оказываются люди неприемлемых для него взглядов.
Сегодня есть желающие выдать за сахаровское наследие нынешнюю правозащитную идеологию демоппозиции. На самом же деле эта идеология представляет собой вариант сложившегося много прежде Сахарова классического левого сознания. Основой ему служит презумпция абсолютной виновности государства и абсолютной оправданности всякого противогосударственного протеста. Эта "контркультура", "культура протеста", принципиально отрицающая всякий устойчивый порядок вещей, была четко артикулирована западными левыми философами 60-х годов и освящена мифом 1968 года — протест против войны во Вьетнаме, студенческий бунт в Сорбонне и пр. Привлекательность и соблазнительность левого сознания — в его ясности: государство всегда виновато и не может иметь каких бы то ни было смягчающих вину обстоятельств уже в силу того, что оно — государство. Как заметил один из деятелей нынешнего российского правозащитного движения, "государство надо держать за глотку".
Перевернутое сознание
Но вот как раз в части принципиального отношения к государству у Сахарова возникали разногласия с соратниками. Однажды их крайне поразили слова академика по поводу предпринятого США в 1941 году, после Перл-Харбора, интернирования до конца войны всех американских граждан японского происхождения. Сахаров заметил лишь, что в чрезвычайных обстоятельствах государство имеет право на защиту. Прямая еретичность высказывания — в самом утверждении, что государство вообще может иметь какие-то права.
Дело в том, что стандартное правозащитное сознание по структуре своей есть зеркально перевернутое сознание тоталитарного государства, которое в принципе не признает за подданными никаких прав и видит свою главную задачу в том, чтобы неуклонно держать их за глотку. Левое сознание лишь меняет государство и подданных местами. Для Сахарова неприемлемым было чье бы то ни было бесправие, а желанным — такой порядок вещей, при котором никто никого не держит за глотку. Это ближе всего к повторенному Солженицыным классическому принципу либерализма: "Горе той власти, которая не желает слушать оппозицию, горе той оппозиции, которая не желает входить в положение власти".
При коммунистическом режиме все эти нюансы было трудно различать. И мирные граждане, желавшие всего лишь кормиться трудами рук своих и молиться Богу по своей вере, и те, кто указывал на недопустимость попрания элементарнейших людских прав, и бунтари, исполненные всеотрицающего протестантства, — всех их в равной мере мяла и драла когтистая лапа Советского государства. Но времена изменились, и с многократно умноженной (теперь это безопасно) энергией сильно расширившиеся ряды бунтарей гвоздят нынешнее, достаточно затюканное государство, искренно ощущая себя точными продолжателями дела тех, кто так дорого платил за вольномыслие в 60-80-е годы.
Явление обезьян
Здесь мы подходим к одной их самых тягостных в эстетическом и нравственном отношении черт левого сознания — к обезьянству. Блаженный Августин называл дьявола "обезьяной Бога". Невыносимая пошлость дьявола является неизбежным следствием поддельности. Самозванец — прежде всего пошляк.
Покойный М. Я. Гефтер, один из виднейших наших левых идеологов, неоднократно приводил в качестве образца для подражания лозунг парижских студентов 1968-го: "Мы — немецкие евреи" (имелись в виду евреи Третьего рейха). Аналогия весьма бодрила студентов, и они отважно называли своего декана гестаповцем, а университетскую полицию — эсэсовцами. Когда ухоженные детки состоятельных родителей, страдающие разве что от злоупотребления сексом и марихуаной, искренно сравнивают себя с давным-давно вышедшими через крематорную трубу мучениками Аушвица и Треблинки, это может вызвать лишь отвращение. Но для обезьяны уподобление необходимо. Усердное напяливание на себя мученического венца и крайнее опошление памяти подлинных мучеников — необходимая смазка для функционирования машины левого сознания.
Семидесятипятилетие Сахарова, в полной мере вкусившего и опалу, и гонения, было напрашивающимся предлогом для явления обезьяны — оно и состоялось. Неустанный пропагандист голосования по совести за "порядочного президента" (т. e. Явлинского), вернувшийся в "Московский комсомолец" Александр Минкин отметил, что "некоторые господа напрасно боятся, что их силой вернут в коммунизм. Они уже там. И вернулись туда добровольно", и сравнил решение "партии Гайдара" поддержать Ельцина и отвергнуть предлагаемую Сергеем Ковалевым поддержку Явлинского с заседанием актива ССП, "единогласно вешавшего на Пастернака ярлык предателя, врага, исчадья ада". К месту цитируя Галича — "Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку", — Минкин сравнивает поведение соратников Гайдара и осветившей это решение прессы с былыми временами, когда "было много журналистов, которые писали, что Сахаров — идиот, а Солженицын — Солженицер".
Несомненное противоречие
Чтобы в полной мере оценить всю чистоту гражданского пафоса воспевающих нового гонимого Сахарова, следует указать на эпизод годичной давности. После того как, публично заключив с Гайдаром соглашение о союзе, будущий порядочный президент Явлинский спустя 24 часа от него отрекся, тот же Минкин опубликовал в "МК" апологизирующую Явлинского в высшей степени грязную статью про Гайдара. В ответ Гайдар прислал опубликованное редакцией письмо, где, наряду с прочим, говорилось, что, когда обозначилась перспектива объединения демократов, "немало людей срочно просматривало старые досье, искало компрометирующие документы, перелистывало списки осведомителей 5-го управления КГБ, давно и профессионально занимавшегося разжиганием распрей в демократическом лагере". Более внятного и публичного обвинения не звучало с 1991 года — Минкин смолчал.
Как сообщает Ковалев, после его решения поддержать Явлинского на выборах лидер "Яблока" со значением обещал ему: "Вы об этом не пожалеете". Обещание сбывается, ибо в благодарность за поддержку Явлинского рыцарь чести Минкин уже заключил Ковалева в свои почетные объятия и венчал на звание Сахарова наших дней.
А в остальном — здоровое левое сознание. Неважно, что собрания былых времен клеймили Сахарова и Пастернака за тексты, которых их участники не читали, а съезд ДВР отказал Явлинскому в поддержке по причине его неоднократно и несомненно задокументированной непоследовательности и недобросовестности. Неважно, что участники тех собраний боялись утратить паек, получаемый от коммунистов, а члены съезда ДВР боятся возвращения коммунистов. Еще короче: нет власти, аще не от дьявола. Ради утверждения этой священной истины и возвеличивания будущего "порядочного президента", к тому же давно объявившего себя последователем Сахарова, естественно использовать покойного академика — во-первых, юбилей и имя на слуху, во-вторых, у мертвых есть то важное удобство, что они не могут возражать.
Одно несомненное возражение от имени Сахарова все же позволительно привести. Покойный академик был великим физиком-теоретиком и по самой специфике данной научной дисциплины, требующей идеальной точности и корректности в выкладках, не мог выносить софизмов. Тут ему было бы трудно сойтись с лицами, объявившими себя его последователями.
МАКСИМ СОКОЛОВ