Нессим Гаон, владелец скандально известной фирмы Noga, проиграл последнюю битву против Москвы: федеральный апелляционный суд США в Нью-Йорке подтвердил, что Россия ничего не должна его компании. Война отечественных властей против Noga и лично Гаона шла почти 20 лет. Против кого сражалась Россия?
Нессиму Гаону 87 лет. Четверть этого срока он потратил на Россию: вначале выбивал сверхвыгодный контракт для своей фирмы, потом судился с правительством, добиваясь исполнения договора. На старте своей российской авантюры Гаон был мультимиллионером, сегодня он банкрот, и почти вся его собственность пошла с молотка. Но именно этот бедный старик почти 20 лет держал в страхе российское государство.
Охотник на крокодилов
Нессим Гаон родился в 1922 году в Хартуме, в еврейской семье, бежавшей в Судан из Турции. Отец Нессима — влиятельный чиновник британской колониальной администрации, губернатор Порт-Судана — дал сыну неплохое по местным меркам образование: он окончил в Хартуме колледж.
Молодой Нессим увлекся спортом, правда, специфическим борьбой с нильскими крокодилами. "Это местный вид спорта, и в молодости Гаон, как говорят его знакомые, участвовал в таких схватках,— пояснил "Огоньку" бизнесмен Алекс Коган.— Охотно верю: у Гаона пониженный болевой порог, он почти не чувствует боли, ему даже зубы в свое время рвали без наркоза".
От борьбы с рептилиями Гаона отвлекла война: в Судан вторглись итальянцы, он вступил в ряды британской армии. По слухам, Гаон служил в разведке Ее Величества, но сам это не подтверждал. Известно лишь, что карьеру военного он завершил капитаном.
Выйдя в отставку после войны, Гаон женился, занялся торговлей, быстро заслужив уважение местной еврейской общины. Звездный час пробил в 1956-м: Судан провозгласил независимость, и потребовалось срочно наладить внешнюю торговлю главным экспортным товаром — хлопком. Гаон взялся за дело и в считаные годы ее практически монополизировал. На "хлопковые" деньги он перебрался в 1957-м в Женеву, где создал компанию Noga.
"Гаон работал в основном в странах Африки и Азии, весь его бизнес строился по схеме "оборудование в обмен на пеньку и веревку",— говорит знакомый Гаона, адвокат Александр Добровинский.— Он много работал с шахским Ираном, активно торговал с Ираком и поднялся на этих сделках". Неплохо заработал Гаон и на сделках с нигерийским режимом, где его визави был военный диктатор Сани Абача.
Так или иначе, но у его фирмы появились средства, которые она стала активно инвестировать в недвижимость, начав с отелей: первым стал Noga-Hilton в Женеве. "На этом месте был местный квартал красных фонарей,— вспоминает Алекс Коган.— Женевские предприниматели считали этот район потерянным. Гаон пришел туда первым, построил фешенебельный отель, и теперь это один из самых роскошных кварталов в Женеве".
Следом Noga-Hilton появились в Канне и в Абудже (Нигерия). Строились они в самых модных местах — например, на набережной Круазетт, недалеко от Дворца фестивалей.
Свои люди
В 1966 году Гаон возглавил объединенную еврейскую общину ашкеназов и сефардов в Женеве, в 1971-м стал президентом Всемирной федерации евреев-сефардов, а затем и вице-президентом Всемирного еврейского конгресса. На пожертвования Гаона в 1972-м в Женеве построили сефардскую синагогу Hekhal Haness.
Такая активность позволила Гаону заручиться связями среди предпринимателей еврейского происхождения по всему миру. Их Гаон активно задействовал, когда пытался выбить долги из российского правительства. Александр Шохин, в ту пору вице-премьер, вспоминает, что за Гаона вступилось множество иностранных политиков, от конгрессменов из США до президента Израиля.
В Израиле Гаон приобрел особый вес, ведь тут к общественной работе добавились кровные узы и дружба. Предприниматель выдал свою дочь Даниэлу за Жоэля Херцога, сына видного политика, будущего президента Израиля Хаима Херцога. Жоэль, кстати, стал вскоре совладельцем Noga.
Еще один близкий друг Гаона — экс-премьер Израиля Менахем Бегин. Как признавался сам Гаон, он оказывал ему ряд услуг политического характера, например, помогал навести мосты с президентом Египта Садатом. Лучшей кандидатуры, чем Гаон, для таких деликатных миссий не было, ведь со времен хлопковых сделок у предпринимателя сохранились обширнейшие связи в Египте и Судане.
Но несправедливо говорить, что Гаон участвовал в жизни еврейской общины исключительно, чтобы решать с помощью ее ресурсов свои коммерческие вопросы. По воспоминаниям знакомых, Гаон — человек религиозный.
"Я бы не назвал их совсем ортодоксами, скорее они полуортодоксальные евреи,— говорит Алекс Коган.— Так, Нессим Гаон и его супруга едят кошерную пищу, соблюдают традиции. При этом главный в семье, несмотря на возраст, именно Нессим. Хотя остальные не уступают ему в обаянии: Дочь Даниэла — волевая и обаятельная женщина, сын Давид — очень умный, интересный человек".
"Гаон — человек скромный. Его небольшой, насквозь прокуренный офис в центре Женевы был обставлен в середине 70-х годов и с тех пор явно не ремонтировался, при этом я достоверно знаю: через Гаона проходили миллиарды",— вспоминает Александр Добровинский.
Еще одна страна, где Гаон имел обширные связи,— Франция. Здесь в ход также пошли кровные узы.
"Сын Гаона Давид женат на дочке главного раввина Франции,— говорит Александр Добровинский.— Еврейская община Франции очень уважаема в мире, сильна финансово. Раввин этой общины — очень влиятельный человек".
Не гнушался бизнесмен и другими инструментами, столь же древними и надежными. Так, в середине 90-х на процессе против бывшего мэра Канна Мишеля Муйо выяснилось: Нессим и Давид Гаоны заплатили Муйо около 80 тыс. долларов за разрешение на установку в казино их отеля дополнительных игровых автоматов. Французская пресса писала, что сын Гаона попался при попытке дать полтора миллиона франков чиновникам в Ницце.
Поговаривали, что согласие семейства Гаонов с еще одним мэром, на этот раз Женевы, Мадлен Росси, строилось на тех же принципах.
Их же Нессим Гаон попытался задействовать и в России.
Идеальный контракт
К концу 80-х Гаон ворочал миллиардами, а его собственное состояние исчислялось сотнями миллионов. Но он хотел большего. Перед глазами был пример его закадычного друга швейцарца Брюса Раппопорта, который на сделках со странами третьего мира сколотил миллиардное состояние.
"Они были, что называется, друзья-соперники: Нессим относился к Брюсу с ревностью, но и с огромным уважением,— вспоминает Александр Добровинский, который тогда работал на Раппопорта.— Брюс всегда делал ставку на адвокатов и всегда говорил Гаону: "Нет ничего крепче идеально связанного контракта, ведь ты потом можешь их всех засудить!" Сам Раппопорт сделал это дважды: в середине 1970-х отсудил полтора млрд долларов у Индонезии, чуть позже — 400 млн долларов у Габона. На эти деньги Брюс купил очень крупный пакет акций Bank of New-York. А в конце 80-х он пришел в Россию и подписал три сумасшедших контракта с советским правительством".
Нессим устремился в СССР вслед за другом — искать свой "идеальный контракт".
Путевку в страну большевиков швейцарскому капиталисту выдал председатель Советского комитета защиты мира Генрих Боровик. В конце 80-х Комитет организовал российско-американское экономическое совещание, на заседания которого активно приглашал западных бизнесменов. Прислали приглашение и Нессиму Гаону.
Организаторам совещания Гаон запомнился разве что лысой как биллиардный шар головой да проектом по постройке гостиницы в Москве. А вот представителей правительства РСФСР бизнесмен "зацепил": Гаона быстро свели с вице-премьером Геннадием Куликом, и они попытались реализовать в Крыму проект по выращиванию помидоров. Причем кредит, взятый на строительство теплиц, предполагалось этими помидорами и отдавать. Проект провалился, Гаон потерял на нем несколько миллионов, но жажда "идеального контракта" толкала бизнесмена на новые авантюры и новые знакомства.
"На первую же встречу со мной Гаон принес две записные книжки, в них были телефоны всей российской элиты,— вспоминает Александр Добровинский.— В первой были контакты тех, кто подписывал договор с Гаоном,— почти весь состав российских правительств за 1991 год! На второй книжке стояла пометка — те, кто готов решить проблему за процент. Там был не менее впечатляющий набор имен, а открывала ее визитка Березовского".
Связи помогли — в 1991 году Гаон подписал с Россией тот самый роковой контракт: о поставках в нашу страну продовольствия, удобрений и оборудования в обмен на нефтепродукты. Договор был "идеален": Россия гарантировала выполнение обязательств всем своим имуществом, контроль за проведением сделки возлагался на саму фирму Noga, а срыв Noga графика поставок в Россию не позволял России прекратить поставки нефтепродуктов.
Почему российские чиновники подписали такой кабальный документ? Точные мотивы, скорее всего, так и останутся загадкой: Геннадий Кулик, чья подпись стоит на бумаге, категорически отказывается разговаривать на эту тему.
"Гаон знал, что делал,— считает Александр Добровинский.— В Россию в тот период шли авантюристы, которые могли рисковать. Крупный капитал не шел — он не понимал, что здесь происходит, и потому боялся. А у Гаона и капитал был немаленький, и авантюрная жилка присутствовала. Он не хотел рисковать своими деньгами и заставил Россию подписать суверенные гарантии. Российские чиновники за небольшие, но симпатичные подарки такую штуку подписали. При этом очевидно — они не понимали, что делали, а Гаон эту необразованность и головотяпство совершенно сознательно использовал".
О каких "подарках" чиновникам идет речь? По словам Добровинского, скорее всего это были относительно безобидные вещи: "Поездка за границу, "мерседес", швейцарские часы. Сегодня это не интересует даже секретаршу чиновника, а тогда это казалось очень весомым. Гаон называл это подарками, у нас это был путь наверх. И этим пользовался не только Гаон. Помню, когда мы подписывали договор о создании СП с одним из советских министерств, замминистра сказал мне: Александр, я все подпишу, но давай сделаем собрание учредителей где-нибудь в Париже. И мы сделали его в Париже. А второе провели на Багамах: почему не сделать приятное людям?"
Александр Шохин, правда, подозревает — просто приятными жестами Гаон не ограничился.
"Чего в этой истории больше — коррупции или просто непрофессионализма и неопытности чиновников,— судить не берусь",— говорит он. На коррупционные схемы, по мнению Шохина, указывает один из пунктов договора с Noga — страхование сделок на 50 млн долларов. Само по себе страхование — нормальная практика, только вот при проверке отношений с фирмой нам не удалось найти ни малейшего намека на договор Noga с какой-либо страховой компанией. Есть подозрение, что под видом этой выплаты скрывался откат. "Кто знает, может быть, именно это Гаон и считал лучшей страховкой", — резюмирует бывший вице-премьер.
Суд идет
Проблемы с контрактом начались практически сразу: российские приемщики были крайне недовольны качеством товаров, которые поставлял Гаон. Позже выяснилось — его фирма существенно завышала их стоимость, а стоимость нефтепродуктов, наоборот, занижала, благо контракт позволял. При этом сам Гаон почти сразу начал выдвигать к России претензии — якобы мы срывали сроки поставки нефтепродуктов. Перепроверить слова Гаона было крайне трудно, ведь контролировала выполнение сделки сама Noga. В декабре 1992 года в письме на имя Виктора Черномырдина Нессим Гаон предъявил России претензии на 300 млн долларов. В 1993-м претензии Гаона выросли до 350 млн, затем — до 700 млн., а потом и вовсе до полутора миллиардов.
"Первый раз я встретился с Гаоном в 93-м году, когда мне поступило указание от президента решить проблему с задолженностью Noga,— вспоминает Александр Шохин.— Помню один его жест — он все время потирал большим пальцем о два-три следующих. Жест, показывающий возможность заработать большие деньги и потом их поделить. Это произвело на меня тогда большое впечатление".
Три министерства представили тогда записку, в которой говорилось, что наш долг Гаону — почти 300 млн долларов, и было бы неплохо ему хоть чуть-чуть заплатить, чтобы избежать судебных исков.
"И мы сделали ошибку: мы заплатили ему 30 млн, поверив, что если предъявляют счет на 300 млн, то хоть что-то мы должны,— говорит Шохин.— Решили — заплатим 10 процентов, а потом разберемся. Когда стали разбираться и потребовали от Гаона провести полную выверку всех обязательств, начался скандал. Он начал делать заявления о том, что спас от голода Россию, а мы пристаем к нему с какими-то глупостями. И тогда мы ему сказали: пока выверки не произойдет, ни копейки он не получит".
Гаон стал грозить России судом. Одновременно, как вспоминает Александр Шохин, он задействовал связи в высших эшелонах власти. Одно за другим сыпались письма с требованием заплатить Гаону, разобраться в ситуации. Предпринимателю удалось даже вовлечь в конфликт президента Ельцина.
"Не берусь категорично оценивать действия сторон ни с правовой, ни с деловой, ни с этической точки зрения... Но такие ситуации, убежден, не будут притягивать деловых людей в Россию. Объясните мне эту ситуацию. Я хочу знать, кто здесь больше прав или виноват",— писал Борис Ельцин в поручении премьеру Черномырдину в 93-м году. А вот выдержка из поручения президента от 29 августа 1994 года: "Мое поручение годичной давности осталось невыполненным. Найдите виновников этой волокиты и накажите. Такими действиями мы не привлекаем деловых людей в Россию, а отталкиваем".
Одновременно с этим Гаону удалось добиться ареста средств России в банках Швейцарии и Люксембурга.
"В 94-м году правительство России решило пойти на соглашение с Гаоном и заплатить ему, как он требовал, 700 млн долларов,— вспоминает Александр Шохин.— Распоряжение уже было подписано Черномырдиным, но еще не было выпущено. Я срочно позвонил премьеру и сказал: "Виктор Степанович, не советую выпускать это, потому что доказательств этого долга нет". И Виктор Степанович срочно снял с выпуска уже подписанное распоряжение. Но копия этого распоряжения премьера каким-то образом оказалась у Гаона, настолько широк был круг его контактов. Он мог очень быстро выяснять ситуацию, узнавать о позиции всех ключевых членов кабинета и администрации президента и влиять на нее".
Александр Шохин опасался встречаться с Гаоном один на один.
"Он очень грамотно использовал любое неточно сказанное слово или неосторожное решение в своих интересах. В Стокгольмском арбитраже он привел как доказательство долга то самое распоряжение Черномырдина, наш платеж в 30 млн долларов, множество подобных косвенных улик. Российские чиновники давали Гаону некие обещания по принципу "обещать не значит жениться", а Гаон использовал эти обещания в суде.
Помню, осенью 93-го года я возглавлял делегацию российского правительства на сессии МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне, и там Гаон со своим сыном пытались встретиться со мной один на один. Я завтракал в гостинице и увидел, что они караулят меня в фойе — пришлось уходить на сессию МВФ через черный ход".
Решающий бой Гаона с Россией состоялся в 1997 году в международном Стокгольмском арбитраже: суд признал, что претензии Гаона многократно завышены, все поставки с российской стороны выполнялись в срок и в нужном объеме, и единственное, что должна Россия — порядка 50 млн долларов за досрочное расторжение контракта.
Show must Гаон
К тому моменту Гаон фактически был банкротом: российская сделка и суды разорили его.
"Гаон связывал свое банкротство с русской авантюрой и говорил — какой умный Раппопорт, он вкладывал не свои деньги, а чужие, а я, старый дурак, взял кредиты под личное поручительство",— вспоминает Александр Добровинский.
"Он не умеет проигрывать: если бы он согласился на предложения России, вся история давно бы закончилась,— говорит Алекс Коган.— Мое мнение — он слишком много поставил на этот контракт, он рассчитывал, что это навсегда. И когда возникли проблемы с Россией, он, вместо того чтобы закрыть вопрос, начал отстаивать контракт. Человек, что называется, "перевложился", и все потерял. Он, наверное, не смог простить этого ни себе, ни другим".
Исполнительный лист на 50 с небольшим миллионов дал Гаону надежду. Но российские чиновники упорствовали и отказывались платить даже эту сумму. Тогда Гаон развернул охоту за имуществом России за границей. Россия в итоге все же заплатила по долгам фирме Noga. Деньги, правда, получил не Гаон: долги России Гаону банки-кредиторы продали бизнесмену Алексу Когану примерно за 70 млн долларов.
"Сделка полностью закрыта,— говорит Коган.— Думаю, я выкупил все долги, которые были у России перед Noga. Сумма долга вместе со всеми возможными процентам была около 100 млн долларов".
В то время как юристы бизнесмена арестовывали российские картины, истребители и барки, по следу самого Гаона шли адвокаты его кредиторов. Он один за другим терял свои отели, последним за долги забрали любимый женевский Noga Hilton, где в двухэтажных апартаментах жил сам Гаон.
В 2001 году приставы попытались выселить семью Гаонов из отеля за долги, но Нессим добился отсрочки до 31 декабря, чтобы семейство могло спокойно вывезти имущество. Затем Гаон выхлопотал еще одну отсрочку, на этот раз до апреля 2002 года, потом еще одну и еще.
В ответ на возмущение местной прессы прокурор Женевы Бертосса заявил: "Людей, достаточно богатых, чтобы обставить свое жилье с роскошью, нельзя выселить так же быстро, как людей с более скромным достатком".
В июне 2002 года на специальном совещании с кредиторами был утвержден график выезда семьи Гаонов из отеля. К концу июля съехали все, кроме самого Гаона: он лично встречал на пороге судебных приставов и молил о новой отсрочке. После долгих уговоров старик съехал в другой, более скромный номер в той же гостинице, который ему предоставил директор отеля. Как только Нессим покинул апартаменты, приставы тут же сменили замки. Чуть позже Гаон переехал в отдельный дом, купленный им несколько лет назад.
Вместе со старым жилищем Гаон оставил и свои привычки.
"Во время нашей последней встречи в 2005 году Гаон уже не курил. Он сильно постарел и устал",— вспоминает Алекс Коган.
С тех пор Гаон еще несколько раз арестовывал российское имущество, но Фемида от него отвернулась: арест снимали, он проигрывал суд за судом, и в мире оставалось все меньше стран, где исполнительный лист, выданный Гаону, производил какой-либо эффект. Теперь, после отказа суда в США обращаться фактически больше некуда.
Но сам Гаон по-прежнему уверен, что Россия еще должна ему: "Я буду арестовывать, чтобы получить все деньги до последнего сантима... Сегодня в России гораздо более здоровая обстановка... Все жулики ушли. Я обратился к господину Путину с письмом и получил от него великодушный ответ: он обещал разобраться. Я ждал 10 лет и буду ждать сколько понадобится. Бог дал мне сил... У меня есть дети, они участвуют в моих делах. Но я надеюсь сам дожить до дня расплаты. И мы отпразднуем вместе!"