В Таджикистане переворот. Захвачены воинские части. Местная милиция вышла из-под контроля. Самолет не оснащен "теплушками" для отстрела от "стингеров". Таковы были главные темы разговоров сопровождавших Павла Грачева журналистов по завершении его визита в Алма-Ату (о его итогах Ъ рассказал 27 января). Следующим пунктом программы военного министра, как и предполагал Ъ, стал Таджикистан. Официально об этом (по соображениям безопасности) было объявлено только в самолете. Перед самым вылетом министр через своего помощника генерала Геннадия Иванова предложил желающим журналистам остаться в Алма-Ате. Желающих "выйти из строя" не нашлось. Репортаж ИЛЬИ Ъ-БУЛАВИНОВА.
Через час с небольшим грачевский Ту-154 благополучно приземлился в душанбинском аэропорту. Через иллюминаторы было видно, что количество вооруженной охраны — как "прикрепленных" к Грачеву охранников, так и встречавших его российских миротворцев — достигло небывалых размеров, а деликатный главком российских ВВС Петр Дейнекин, прилетевший в Душанбе с Грачевым, напутствовал выходящего из самолета корреспондента Ъ словами: "Не переживай — танкисты охраняют". Что, однако, оптимизма не прибавило (раз уж танкисты — значит, дело совсем плохо). Впрочем, через несколько минут стало ясно, что все не так плохо, по крайней мере в Душанбе. И хотя приказом Грачева прибывших с ним журналистов разместили не в гостинице, как сначала планировалось, а вместе с ним в правительственной резиденции, за пределы которой он запретил выходить без его личного разрешения, выяснилось, что в столице обстановка относительно спокойная, а главные события происходят на периферии.
На западе республики, в Турсун-заде, бывший мэр этого города Ибодулло Бойманов захватил власть в городе и выдвинул ряд политических требований — в частности, он потребовал отставки первого вице-премьера Махматеида Убайдуллаева и министра обороны Шерали Хайруллаева. А в центральной части Таджикистана мятеж поднял командир первой мотострелковой бригады таджикских ВС Мухаммед Худойбердыев. Он потребовал разделения Хатлонской области на Кургантюбинскую (где преобладает узбекское население) и Кулябскую (из ее выходцев сейчас и сформировано руководство Таджикистана). Об этом мне рассказал и. о. командира российской 201-й дивизии. И Бойманов и Худойбердыев — бывшие полевые командиры победившего в гражданской войне Народного фронта, оба — этнические узбеки. А если учесть масштабы узбекского влияния в Таджикистане (например, "узбекская" Ленинабадская область, выходцы из которой некогда доминировали в руководстве Таджикской ССР, теперь подчиняется Душанбе чисто номинально), становится ясно, почему следующую остановку Грачев и присоединившийся к нему в Душанбе глава МИД Евгений Примаков сделали в Ташкенте. Впрочем, в субботу до Ташкента было еще далеко. А главной задачей Грачева в таджикской столице были переговоры с Эмомали Рахмоновым, который на саммите в Москве пригрозил коллегам-президентам уйти в отставку.
У входа в президентский дворец высоких российских гостей встретил боец таджикской армии с пулеметом Калашникова, направленным прямо на входную дверь. На каждом углу внутри здания дежурил вооруженный автоматом сотрудник службы безопасности. Пока Грачев беседовал с Рахмоновым, в соседней комнате первый вице-премьер таджикского правительства Махматеид Убайдуллаев весьма осторожно рассказывал мне, что Душанбе хотелось бы, во-первых, получить от Москвы "помощь в становлении правоохранительных структур", и во-вторых, "расширения экономического сотрудничества". Фактически это означало, что Рахмонов в обмен на выполнение требований Москвы (отказ от намерения уйти в отставку и компромисс с оппозицией) просит военной помощи, а на следующий день на переговорах с российской правительственной делегацией попросит и денег.
Краткая пресс-конференция, которую провели по итогам встречи Рахмонов и Грачев, не только подтвердила эти предположения, но и показала, что собеседникам договориться удалось. Началась она с недолгого, но забавного препирательства. Грачев и Рахмонов настойчиво предлагали журналистам задавать вопросы противоположной стороне. Последнее слово осталось за министром: "Ну не могу же я говорить вперед президента". В ответ на вопрос о своей отставке таджикский лидер рассмеялся и промолвил: "Меня избирал народ, и я буду с ним до конца. Я еще молодой, не так ли?" Сам же Рахмонов заявил и о возможности появления на территории Таджикистана российских военных баз. (Его заинтересованность в этом объясняется в первую очередь тем, что Москва недвусмысленно дала понять, что мандат коллективных миротворческих сил в Таджикистане не может продлеваться до бесконечности.) Павел Грачев сообщил, что на встрече обсуждались также вопросы укрепления таджикско-афганской границы (речь идет о создании эшелонированной обороны вдоль границы для поддержки российский пограничников) и возможность размещения на таджикских аэродромах российских самолетов. Как бы подытоживая сказанное, Грачев заявил: "Мы Таджикистан в обиду не дадим!" Стало ясно, что проблема отставки Рахмонова благополучно разрешена и таджикский президент в Москве либо просто погорячился, либо искусно выторговал у России дополнительную военную и экономическую помощь.
На следующее утро Павел Грачев не смог отказать себе в удовольствии побывать... дома.
Для этого ему не пришлось совершать четырехчасовой перелет в Москву — оказалось достаточно сесть в вертолет (в сопровождении двух боевых Ми-24) и через 40 минут приземлиться в Пархарском районе, в двух километрах от границы с Афганистаном. Жилой дом Грачева, Межрайонный восстановительный центр имени Грачева, совхоз имени П. С. Грачева — в этой таджикской глубинке не хватает только памятника Грачеву.
Предыстория столь истового почитания российского военного министра такова. В 1992 году, когда Грачев случайно оказался в Пархаре, там свирепствовал гелиотропный гепатит. По статистике, в мире от этой болезни умирают 30-35% заболевших. В Пархаре умирают почти 100. Грачеву показывали больных детей и рассказывали, кто из них умрет через день, кто — через три. Один из телохранителей министра рассказал мне, что таким, как тогда, он Грачева никогда не видел. По приказу министра в район были направлены два самолета с медикаментами. Даже такая на первый взгляд скромная помощь не дала городку умереть, и с тех пор в Пархаре на Грачева буквально молятся.
Перед входом в дом, который подарили Грачеву полтора года назад, был зарезан жертвенный барашек, в одной из комнат стена была украшена ковром с изображением Грачева (правда, в зеленой пограничной фуражке и со слегка утрированным прищуром). Сам министр был облачен в халат почетного гражданина района и тюбетейку. На столы, казалось, было выставлено все, что удалось собрать в городе. Впрочем, веселье было недолгим. Как ни хотелось журналистам позлоупотреблять восточным гостеприимством (лишь зычными окриками "Все, поднимаемся, орелики!" Грачеву удавалось отрывать их от столов), благоразумие взяло верх — без прикрытия летать вблизи границы было все же боязно, а Грачеву надо было спешить в Душанбе, где его уже ждали прилетевшие из Москвы Евгений Примаков, министр по делам Содружества Валерий Серов, главы ФПС Андрей Николаев и СВР Вячеслав Трубников.
Беспрецедентная встреча (на совещание с президентом прилетели пять не самых последних российских министров) проходила за наглухо закрытыми дверями. Было любопытно наблюдать, как пришедшие в зал по окончании переговоров министры пытались улизнуть от журналистов, а Андрей Николаев, дошедший было до сцены, спохватился и спешно вернулся в последние ряды, — общаться с журналистами пришлось одному Примакову. В предельно обтекаемых формулировках глава МИД сообщил, что Москва по-прежнему рассчитывает на Рахмонова, но при этом считает, что оппозиция "представляет собой часть таджикского населения" и Рахмонову с ней все равно необходимо найти общий язык. Упомянул он и об "экономической поддержке", и о "поддержке таджикской армии". Причину посещения Ташкента, куда ему, Грачеву и Трубникову предстояло отправиться из Душанбе, глава МИД объяснил так: "Мне все равно пришлось бы туда ехать — побывать в Душанбе и не залететь в Ташкент сложно".
Зато сложно — уже в Ташкенте — пришлось журналистам. Пока министры переговаривались с Исламом Каримовым, пресса бесцельно слонялась по самолету (на саму встречу журналисты не приглашались) и с тревогой выглядывала на улицу — погода ухудшалась на глазах, а оставаться на ночь в Ташкенте не хотелось. После четырехчасового ожидания в 23.30 взлетная полоса окончательно обледенела, а видимость из-за тумана не превышала 20-30 метров. Летчики уверяли, что взлететь все равно смогут — вверх все же. Да и у Примакова на утро понедельника вроде бы была запланирована встреча с Борисом Ельциным. Последнее слово осталось за Грачевым. Министры уже приехали в аэропорт, а охрана начала загружать вещи, когда военный министр решил не рисковать и перенести вылет на понедельник.
А утром мне пришлось лишний раз отдать должное здоровью Грачева. Когда журналисты еще приходили в себя, пытаясь понять, в каком городе они проснулись, тот уже был при полном параде. Все бы ничего, но, как рассказали военные, Грачев до четырех утра играл в теннис. Говорят, против него узбекское военное руководство выставило чемпионку Ташкента, и соперничество так увлекло генералов, что они решили не сдаваться, пока не выиграют. Но так и не выиграли.
Что же касается переговоров в Ташкенте, то единственное подобие информации журналистам удалось получить по прилете в Чкаловский от Евгения Примакова. Министр заявил, что "у Узбекистана есть особая заинтересованность в стабилизации обстановки в Таджикистане". Что конкретно обещали друг другу собеседники в Ташкенте и каким образом эта "заинтересованность" отразится на ситуации в Таджикистане, остается только догадываться. Правда, поговаривают, что и там российские министры в обмен на содействие урегулированию обещали военно-техническую и экономическую помощь.