Сбор кошмаров

комментирует Михаил Трофименков

Организаторы фестиваля готического кино — смелые люди. Первыми рискнули наполнить модный термин визуальным содержанием. А "готика", как любое модное слово, очень хрупко и неуловимо, выскальзывает из рук. На уровне массового сознания все понимают, что что-то "было бы гламурно, если б не было готично". Кто такие готы, понятно, что такое "готическое кино" — нет. Поэтому вопросы к программе конкретного фестиваля неизбежны.

Почему покажут "Joy Division" (2007) Гранта Джи и "Контроль" (2007) Антона Корбейна, понятно: группа самоубийцы Яна Кертиса числится в основоположниках готического рока. Шведские вампиры из "Впусти меня" (2008) Томаса Альфредсона и "30 дней до рассвета" (2006) Андерса Банке — еще куда ни шло. Но львиная доля программы — японские, корейские, тайваньские вышивки по канве кайдана (или квайдана), жанра рассказов о призраках, родившегося в эпоху Эдо, в XVII веке. Да и вообще, какая такая готика в Азии? Или, скажем, программа позднесоветской готики. Уникальные для СССР "Дикая охота короля Стаха" (1979) Валерия Рубинчика и "Господин оформитель" (1988) Олега Тепцова соседствуют с Тарковским и тарковщиной.

Чтобы понять суть современной готики, надо вычеркнуть из памяти готику как средневековый архитектурный стиль, Шартрский и Кельнский соборы и даже Виктора Гюго. Средневековые реликты в нынешней готике сохранились только на садомазохистском уровне: в подвале монахи в капюшонах пытают обнаженную красавицу. Но это имеет уже больше отношения к фантазиям Роджера Кормана на темы Эдгара По, чем к Средневековью как таковому. Впрочем, стоит забыть и о готах, в большинстве своем не догадывающихся, в какую культурную традицию они на самом деле вписаны.

Готика XXI века восходит к литературной готике века XVIII, имевшей к Средневековью лишь то отношение, что действие готических романов часто происходило в запущенных или разрушенных средневековых замках. Жанр, расцветший в 1765-1850 годах благодаря "Замку Отранто" (1764), "Франкенштейну" (1818) Мэри Шелли, "Монаху" (1795) Мэтью Грегори Льюиса и "Мельмоту-скитальцу" (1820) Чарльза Мэтьюрина,— почтенный предтеча романтизма. У него действительно много общего с кайданом. Основные мотивы почти одни и те же. Неупокоенные мертвецы, семейные заклятия, призраки, силящиеся поведать нечто важное, кровавые предначертания. Утопленная в луже соленой воды девушка в алом платье, надоедающая детективу в "Криках" (2006) Киеси Куросавы, или священник, ставший невероятно сексуальным вампиром в "Жажде" (2009) Чхан Ук Пака, чувствовали бы себя как дома на страницах Анны Радклиф или Клары Рив.

Впрочем, и сам кайдан мир открыл благодаря Лафкадио Херну (1850-1904), американцу, обосновавшемуся в Японии и опубликовавшему свою книгу "Квайдан" за год до смерти. Он принадлежал уже ко второй волне готики, запоздавшим романтикам, все более и более оттесняемым на территорию если не бульварной, то, во всяком случае, эксцентричной литературы, не мейнстрима. От Эдгара По и Брэма Стокера до Александра Грина, по "Серому автомобилю" которого снят "Господин оформитель", Густава Майринка и совсем уж маргинального Лавкрафта.

В ХХ веке именно они дали самый мощный импульс фантазии кинорежиссеров. Благодаря им кино и стало в полном смысле слова сном наяву. Кошмарным сном. Все свои основополагающие мифы кинематограф ужасов почерпнул именно из готической и позднеромантической литературы: и чудовище Франкенштейна, и Дракулу, и доктора Джекила с его адским двойником мистером Хайдом, и падающий дом Эшеров, и красную смерть Эдгара По, и Голема — глиняного великана из пражского гетто.

Готический кинематограф пережил почти ту же эволюцию, что и готическая литература. Никто не сомневался в том, что "Усталая смерть" (1921) Фрица Ланга или "Носферату" (1922) Фридриха Вильгельма Мурнау — шедевры киноискусства, наследующие всему немецкому романтизму. Автор первого голливудского "Дракулы" (1931) Тод Броунинг заслужил титул Эдгара По киноэкрана. Но постепенно вся эта готика снова вытеснялась в область бульварщины, приедалась, впадала в ничтожество, пока не пережила новый всплеск уже в конце ХХ века.

Если искать символическую дату, с которой началась очередная, уже четвертая жизнь готики, то пусть это будет выход сингла Bauhaus "Bela Lugocsi`s Dead", посвященного величайшему киновампиру. Случилось это в сентябре 1979 года. Так что нынешний фестиваль можно объявить приуроченным к 30-летию новой готики.

Впрочем, анамнез новой готики не исчерпывается литературой и кинематографом ужасов. Он гораздо шире. В предшественниках субкультуры числятся и Шарль Бодлер с "Цветами зла", и денди Обри Бердсли, и анемичные прерафаэлиты всем скопом, и романтик-живописец Каспар Давид Фридрих. Как ни странно, общий знаменатель у всех этих столь разных имен есть. И найти его, как ни парадоксально, можно в советской традиции.

Советская идеология культуры разделила романтиков на революционных и реакционных. Революционные воспевали тираноубийц, "Свободу на баррикадах", Гавроша, Овода и Данко. Реакционные, как считалось, прятались от прогресса и революции в своих склепах, руинах, подземельях, уходили в разврат, спиритизм и прочее мракобесие. Так вот все, к кому апеллирует новая готика, проходили как раз по статье реакционных романтиков. Готы могут гордиться: они не субкультура из подворотни и гаража, а, возможно, последние продолжатели дела Уолпола, Эдгара По и Бодлера. Да и название "Первый фестиваль реакционного романтизма" звучало бы гордо и свежо.

Расписание см. здесь