«Умри, но сей»
Андрей Сизов-младший, исполнительный директор аналитического центра «Совэкон», в интервью business guide «Агропром» предсказал увеличение цен на зерновые в течение ближайшего полугодия и объемов экспорта зерна из регионов Черноземья.
BUSINESS GUIDE: В недавнем докладе «Совэкона» отмечено, что сбор пшеницы и других зерновых культур в Курской, Липецкой, Орловской областях может даже превысить показатели минувшего года, а в Белгородской и Воронежской, напротив, ожидается «недобор». В чем причина столь разных результатов в соседних регионах?
АНДРЕЙ СИЗОВ: Итоговые результаты сельскохозяйственного года официально станут известны только в первом квартале 2010-го из данных госстатистики. В настоящий момент наш прогноз таков: Белгородская область собрала 2,4 млн т зерновых, Воронежская – 3,3 млн, Курская – 3,2, Липецкая – 2,65, Орловская – 2,35, Тамбовская – 2,7 млн. Отмечу, что, по предварительным данным, урожайность в Воронежской области в текущем сезоне снизилась относительно прошлого года почти на 10 ц с гектара, в то время как в Курской – всего на 2 ц с гектара. Объяснить разницу можно как необычными погодными условиям, так и тем, что в регионах, где сбор зерна снизился, меньше вкладывают в агротехнологии. В целом следует говорить о повышении агрокультуры в Черноземье в последние годы, хотя в рекордном урожае 2008 года, по нашему мнению, на 60% «виновата» погода и лишь на 40% – технологические улучшения.
BG: Каковы, по вашей информации, качественные характеристики собранного урожая в Центральном федеральном округе и, в частности, в Черноземье?
А.С.: Точных данных сейчас нет. Однако есть правило, которое срабатывает почти всегда: чем выше урожай, тем ниже его качество. Полагаю, что зерно нового урожая по качеству будет несколько выше прошлогоднего, выше ожидается и доля продовольственного зерна.
BG: Какие последствия будет иметь для отрасли резкое снижение цен на зерновые? Ряд производителей заявили об уменьшении посевов озимых из-за нерентабельности бизнеса. Насколько велико может быть сокращение, к каким последствиям оно приведет?
А.С.: Снижение цен началось в июле и продолжалось до начала сентября. Теперь наступила стабилизация. С одной стороны, речь идет о традиционном сезонном спаде, с другой – об отражении мирового тренда, продолжающегося с весны 2008 года. Напомню, что за соответствующий период цена продовольственной пшеницы на мировых биржах упала в три раза – с $450 до $150 за тонну. Мы полагаем, что тренд близок к завершению, в дальнейшем мировые и, как следствие, внутрироссийские цены вырастут. Потенциал роста – от 30% в ближайшие полгода. Что касается посева озимых, то он будет на уровне прошлого года: на данный момент снижение показателей составляет по Центральному федеральному округу незначительные 34 тыс. га. Даже при нынешней конъюнктуре производство зерна остается рентабельным: его себестоимость колеблется от 2,5 тыс. рублей за тонну в передовых агропредприятиях до 3-3,5 тыс. рублей у «середняков». Вообще российские аграрии консервативны и живут по принципу «Умри, но сей».
BG: По какой причине переносятся сроки государственных зерновых интервенций? Когда, по вашим прогнозам, они начнутся и какое влияние окажут на рынок?
А.С.: Боюсь, все вопросы об интервенциях следует задавать министерству сельского хозяйства и его главе Елене Скрынник. Оттуда поступают довольно противоречивые сигналы, которые я не возьмусь трактовать. Буквально в начале октября было заявлено, что закупки начнутся в течение десяти дней, позже срок был увеличен до двух недель. Уверенности в том, что в октябре интервенции начнутся, у меня нет. А когда торги будут проведены, то объем закупок, вероятно, будет заметно ниже заявленных 5 млн т. Вынужден констатировать, что сложившаяся ситуация является игнорированием федерального закона «О государственных мерах поддержки АПК», согласно которому зерновые интервенции автоматически начинаются в тот момент, когда рыночная цена зерна опускается ниже определенных Минсельхозом России значений. Напомню, для продовольственной пшеницы четвертого класса речь идет о 4,9 тыс. рублей за тонну.
Я же полагаю, что оптимальным было бы вовсе отказаться от затратных и малоэффективных госзакупок зерна, которым потом не знают как распорядиться и куда деть, а перейти к практике залоговых операций, широко распространенных в странах-зернопроизводителях, в том числе в США и Евросоюзе. По такой схеме производитель получает гарантированную государством цену за тонну зерна в разгар сезона, во время сезонного спада цен, в период, когда он более всего нуждается в оборотных средствах, возвращает он ее спустя несколько месяцев, когда может продать урожай по выгодной цене. Государство не сталкивается с проблемой хранения огромных масс фактически ненужного ему продукта. Такие вопросы решаются рыночными механизмами.
BG: Как обеспечены области Центрально-Черноземного региона мощностями для хранения зерна? Насколько они выросли за последний год?
А.С.: О существовании значительного дефицита элеваторных мощностей говорит тот факт, что за год цены на услуги элеваторов выросли в полтора-два раза, хотя качество услуг почти не изменилось. И с тех пор ситуация кардинально не поменялась. Определенные мощности ввели и продолжают вводить крупные агрохолдинги, такие как «Агро-инвест», и даже агропроизводители средней величины. Однако рынок элеваторных услуг в целом находится в плачевном состоянии. Значительная часть элеваторов либо контролируются трейдерами, либо сами являются таковыми. Поэтому в первую очередь заинтересованы не столько в бизнесе на хранении зерна, сколько в торговле зерном. На лицо конфликт интересов, который пока никак не преодолевается.
BG: Каким образом отразилась на перевозках зерна как внутри страны, так и на экспорт ценовая политика дочерних грузовых компаний ОАО «Российские железные дороги»?
А.С.: Железная дорога имеет определенные ограничения в обслуживании зерновых перевозок. При нынешнем их состоянии, когда экспортные показатели достигают 2,5 млн т в месяц, а тем более если остаются на таком уровне несколько месяцев подряд, у всех участников процесса появляются значительные проблемы: не хватает вагонов, возникают заторы. Поэтому с прошлого года можно отметить инвестиции крупных зернопроизводителей в собственный автотранспорт. Такие перевозки, конечно, дороже, однако более важными были гарантированность и своевременность поставок, защита от опасности срыва экспортных контрактов. В текущем году объем экспорта значительно снизился, и железная дорога имеет достаточные мощности, чтобы обеспечить спрос.
BG: Какова роль экспорта в динамике производства зерна в Центральном Черноземье?
А.С.: Как и у всей страны. По меньшей мере, лет пять внутренние цены, в том числе и в Черноземье, в первую очередь определяются мировым рынком. Непосредственно поставки зерна на внешние рынки из Черноземья, я полагаю, имеют в текущем году неплохие перспективы: запасы зерна в Южном федеральном округе, в наибольшей степени ориентированном на экспорт, из-за существенного сокращения производства ограничены. В ближайшие месяцы возможности юга России будут исчерпаны, и на экспорт пойдет зерно из Черноземья, что стимулирует спрос и цены. Думаю, экспортные поставки из макрорегиона немного превысят показатели минувшего года, несмотря на то что в целом экспорт зерна из России уменьшится предположительно с 23 до 15-20 млн т.
BG: Как изменилось за год потребление зерновых, спрос со стороны пищевой промышленности и самого АПК? Каковы потребности, в частности, животноводческой отрасли? Есть ли положительная динамика по ее увеличению?
А.С.: Если говорить о производителях муки, хлебобулочных и макаронных изделий, то с начала года они демонстрируют некоторый рост производства (и потребления сырья), который, однако, мы считаем конъюнктурным и кратковременным. Грубо говоря, из-за кризиса часть потребителей закупили муки впрок и стали потреблять больше макарон. Однако долгосрочный тренд заключается в том, что жители России будут потреблять все меньше продуктов из зерновых, замещая их в своем рационе. Когда выход из кризиса станет более очевиден, а доходы населения стабилизируются, спрос снова пойдет на спад. Потребность в зерновых со стороны животноводства действительно выросла (отрасль продолжает демонстрировать хорошие темпы, по крайней мере, в том, что касается производства мяса), но здесь нельзя говорить о линейном росте потребления: если поголовье, допустим, свиней, увеличилось на 10%, то настолько же возросли и закупки фуражного зерна. Крупные мясопроизводители, использующие более передовые технологии, стремятся к снижению количества корма на единицу привеса. То есть в целом, по нашей оценке, внутреннее потребление зерновых изменилось незначительно.
BG: Как текущая ситуация на зерновом рынке отражается на рентабельности животноводства – в разрезе птицеводства, молочного и свиноводства?
А.С.: Парадокс в том, что низкие цены на фураж невыгодны крупным производителям курятины и свинины. При относительно высоких ценах они, пусть и потеряв в рентабельности, могли бы вытеснить с рынка более мелких и менее эффективных производителей, которые несут более высокие затраты на единицу привеса, и увеличить свою долю рынка. Но в современных условиях технологически устаревшие производства имеют больше шансов на выживание и потому тормозят модернизацию отрасли.
BG: Каковы, на ваш взгляд, должны быть действия государства по поддержке АПК?
А.С.: Не вдаваясь в конкретные меры, которые состояли бы из сотен предложений по разным вопросам, могу отметить несколько базовых направлений. Первое – действия, направленные на модернизацию инфраструктуры. К таковой следует отнести не только элеваторы, но и железные дороги, вагоны для зерноперевозок, портовое хозяйство. При нынешнем их состоянии участники рынка теряют на логистике до $10 за тонну зерна. Уменьшить издержки можно с помощью модернизации инфраструктуры, стимулируемой госсубсидированием кредитов или даже осуществляемой частично за счет государства.
Второе – окончательное решение земельного вопроса. Наш рынок начал свою историю всего несколько лет назад и до настоящего времени плохо отрегулирован. Упрощение процедур консолидации земли и сокращение сроков при получении свидетельства о праве собственности на сельхозугодия ускорят приход в отрасль серьезных инвесторов.
И наконец, третье – стимулирование производителей к повышению уровня агротехнологий. Надо признать, что растениеводство России по-прежнему сильно отстает от ведущих мировых производителей. К примеру, урожайность пшеницы у нас в два-три раза ниже, чем в Европе, урожайность кукурузы – в три меньше, чем в США. И дело не столько в климате, сколько в низкой агрокультуре. Следует уделить внимание всем этапам агротехнологий: формированию семенного фонда, доступности современной техники (думаю, что протекционистские меры последнего года, в частности повышение пошлин на импортные машины, не вполне оправданы) и средств защиты растений. Одной из необходимых мер могло бы стать развитие общероссийской системы консультирования сельхозпроизводителей с целью распространения и передачи передового опыта.