выставка / балет
В Третьяковской галерее на Крымском Валу открылась выставка "Видение танца. К 100-летию 'Русских балетов' С. П. Дягилева в Париже", сделанная совместно с российским фондом культуры "Екатерина" и Новым национальным музеем Монако. Более 500 эскизов, макетов, костюмов, фотографий и прочих раритетов предоставили музеи и частные собрания России, Европы и Америки — это первая в России выставка такого масштаба про дягилевские сезоны. Рассказывает АННА ТОЛСТОВА.
Выставка открывается давно знакомым серовским портретом Сергея Дягилева и серовской же афишей театра Шатле с Павловой-Сильфидой из собрания Русского музея. Здесь действительно много вещей из Петербурга и Москвы, из Русского, Третьяковки, театральных и музыкальных музеев,— хрестоматийные эскизы костюмов и декораций Александра Головина, Александра Бенуа, Льва Бакста, Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой. Но главная прелесть в том, что впервые привезено в Россию.
Чудом сохранившиеся в Монако картонные макеты декораций середины 1920-х: сценография Андре Дерена и Жоржа Брака словно бы оживает на глазах — и становится ясно, насколько Бакст авангарднее и лучше Бенуа. Подлинные костюмы — из Нового национального музея Монако, стокгольмского Музея танца и лондонского Музея Виктории и Альберта. Например, языческие хитоны Николая Рериха для "Весны священной" или китайские балахоны Анри Матисса к "Соловью", глядя на которые понимаешь, какую роль сыграли дягилевские сезоны в создании стиля ар-деко. В финале — занавес к балету "Голубой экспресс" из Музея Виктории и Альберта, шедевр Пабло Пикассо неоклассического периода с двумя бегущими по берегу моря грузными вакханками. Александр Шервашидзе так точно перевел картину Пикассо (ныне хранящуюся в его парижском музее) на огромную холстину размером 10х11 м, что мэтр подписал занавес — теперь его считают самым большим подписным пикассовским полотном. "Голубой экспресс" — это, между прочим, либретто Жана Кокто, музыка Дариуса Мийо, хореография Брониславы Нижинской и костюмы Коко Шанель. На Дягилева — в любой области — работал весь цвет мирового авангарда.
Летом эту выставку под более удачным названием "Удиви меня" показали в Монако. В Монте-Карло с 1911 года размещалась штаб-квартира дягилевской антрепризы, отсюда планировались вылазки по всему миру — Париж, Лондон, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес,— и здесь теперь хранится внушительная часть дягилевской коллекции. В этом "Удиви меня!", брошенном Дягилевым молодому Кокто, был сформулирован принцип, руководствуясь которым провинциальный юноша, поначалу писавший романсы и собиравший салонные эстампы, стал величайшим импресарио, куратором и законодателем стиля XX века. Вернул балету статус высокого и авангардного искусства, осуществив вагнеровскую мечту о синтезе искусств. Превратил русский балет в экспортный бренд, сделал из Нижинского легенду, а из Бакста и Гончаровой — европейских звезд, открыл Стравинского и Баланчина. Собрал вокруг себя великих танцовщиков, хореографов, композиторов и художников, чьи имена теперь навсегда связаны с дягилевскими сезонами.
Выставку для Монако сделали Джон Боулт, крупнейший американский специалист по русскому авангарду, и Зельфира Трегулова, замечательный куратор, заместитель директора Музеев Кремля. Там экспозицию устроили по хронологическому принципу — от балета к балету, каждый из которых был представлен соответствующими макетом, эскизами, костюмами и фотографиями, чтобы зритель мог мысленно воссоздать эти спектакли. В результате возникало отчетливое представление, как Дягилев двигался от мирискуснического декадентства — через кубизм Пикассо и Брака и через конструктивизм Антона Певзнера и Наума Габо — к метафизике Джорджо де Кирико и сюрреализму Павла Челищева. И можно было понять, почему весь мир считает Дягилева гением и пророком модернизма.
Московскую экспозицию сделали кураторы Третьяковки. Выставили отдельно фотографии, отдельно макеты, отдельно эскизы и костюмы, причем добавили к ним новоделов-реконструкций. Хронологию разрушили, взамен придумав какие-то нелепые деления — Запад, Восток, Россия, авангард,— хотя в "Русских балетах" все (или почти все) было авангард. В общем, изготовили чудовищный винегрет. В результате возникает ощущение, что Дягилев покорил мир каким-то скифо-азиатским нахрапом.