"Автопортрет и портрет художника. XVIII-XXI в." в Музее Академии художеств
Два года назад Академия художеств отмечала 250-летие. Славное прошлое, стопятидесятилетнее лидерство в художественной жизни разительно контрастируют с продолжающимся сегодня советским запустением (в некоторых помещениях нет электричества, отопления, в отделах внешних связей академического музея не работает телефон и отключен интернет. У ведущего художественного ВУЗа города нет денег даже на веб-мастера). Вся жизнь Академии обращена в прошлое, здесь главные события — ежегодные выставки педагогов весной и выпускников летом, а искусство последних десятилетий многие профессора знать не хотят. Самый прогрессивный отдел — музей, где рядом с постоянно выставленными свидетельствами собирательского бума XVIII-XIX веков, слепками с античных и европейских скульптур и копиями живописных шедевров, иногда появляются действительно интересные вещи из фондов.
Портретная галерея музея обширна и располагает различными вариациями этого жанра: автопортреты — ранние работы будущих профессоров, портретные программы (задания на обязательные темы) на звание академика, копии изображений прославленных выпускников, заказанные самой Академией для Зала Совета. На выставку собрано более ста картин, скульптур и рисунков, хотя из заявленного в названии периода, XVIII-XXI века, они представляют только XIX-XX. Особенно привлекают юные лица, полные надежд и романтического вызова. Архитектору позднего ампира Аврааму Мельникову лет пятнадцать — это одна из самых ранних вещей, миниатюра на кости неизвестного художника, 1790-е годы. Историческому живописцу, крупному академисту XIX века Петру Басину двадцать один — в автопортрете 1814 года он пишет себя вместе с братом. Мастеру женских и детских лиц, многолетнему иконописцу московского храма Христа Спасителя Ивану Макарову восемнадцать — тоже авторское изображение, с удивительно горделивой осанкой (1840).
Программные портреты подчеркнуто репрезентативны и снабжены "околичностями" — атрибутами искусства. Рука Андрея Иванова, отца Александра Иванова, в портрете кисти Ивана Бугаевского-Благодарного (1824) лежит на гравюре, рядом книги и мраморный бюст. А вот графу Федору Толстому, известному медальонами в память о войне 1812 года, не нужны кисти и мольберт — главным персонажем его поэтического изображения работы Павла Михайлова (1815) является породистая рука, элегантно легшая на бархатный отворот плаща. Павла Чистякова, "всеобщего педагога русских художников" от Репина до Врубеля, его ученик Василий Савинский пишет в рабочей блузе в мастерской (1916). На этом фоне порой любопытно выглядят вещи конца ХХ века. Например, скульптор Левон Лазарев в портрете кисти Ашота Хачатряна возлежит на иранском ковре, а сопровождают его гранаты и графин со стаканом.
Но главный хит выставки — коллективная работа "Постановка натуры в мастерской Репина" (1899-1903), где взгляды множества мужчин и женщин сходятся на пышной натурщице. В самом центре Репин, слева от него Малявин. Остроумова-Лебедева наклонилась над папкой с рисунками. Справа спиной к зрителю сидит Кустодиев. Это полотно — дело рук студентов, которые писали друг друга, правда, неизвестно, кто кого. Считается, что некоторые фигуры написаны Репиным. Но это и неважно — живопись по качеству и характеру примерно одинаковая. Такой Академия художеств и осталась на весь ХХ век: вроде мастерские, профессора, конкурсы и выставки, а все сливается в общее соцреалистическое место. Ну или протосоцреалистическое.